"Черт подери! — думала Эйден. — Из уст ребенка исходит мудрость, которая нужна и мне. Если проявлю хоть минутную слабость, я погибну».
— Проверь, девственницы ли они, — сказал Рашид аль-Мансур.
Даже вздорная женщина-ребенок Розамунда подозрительно посмотрела на него, потому что он сказал это по-английски. Он хотел, чтобы они поняли действия врача.
Потом быстро повторил приказание по-арабски. Врач, который раньше осматривал каждую из девушек, чтобы выяснить состояние их здоровья и их недостатки, теперь отвел трех девушек к капитанской кровати и уложил их в ряд для обследования.
— Не сопротивляйтесь, — быстро предупредила Эйден девушек. — Он не лишит вас девственности, он просто хочет подтвердить ее. Не бойся, Мег, — добавила, когда та заскулила.
— Ты сообразительна, медноволосая женщина, — с одобрением сказал Рашид аль-Мансур. — Ты достойна быть султаншей.
— У меня есть муж, — сказала Эйден, — и он бы выкупил меня, если бы вы только связались с ним.
— Твой муж, может быть, уже мертв, а твое богатство уплыло, медноволосая женщина. Выкупить можно важного, могущественного и богатого мужчину, но для красивых женщин, не важно, какого они звания, выкупа не существует. Не бойся. Тебя купит кто-нибудь, кто очень богат, потому что больше никто не сможет позволить себе это. Тебя будет лелеять и любить твой хозяин. Пусть Аллах подарит вам детей. Тебя ждет замечательная жизнь, медноволосая женщина. Не противься своей судьбе.
Эйден отвернулась от него. Его слова расстроили ее. Они отнимали у нее надежду. «Я расскажу, что случилось со мной, тому человеку, который купит меня, — думала она. — Он свяжется с Конном, и мой муж выкупит меня. Все будет так, как я задумала. Так и будет!"
Когда Ахмет закончил осматривать молодых девочек и заверил своего хозяина, что они непорочны, мужчины вышли из каюты.
В тот вечер им подали особенно вкусный ужин, они стояли в порту и могли достать свежую пищу. Им подали ломтики молодой баранины, зажаренные с маленькими белыми луковичками и зеленым перцем, небольшого петуха на всех и миску шафранно-желтого риса. На столе стояло блюдо со свежими, уже нарезанными фруктами, которые плавали в восхитительной смеси их собственного сока. Эйден не могла определить, какие это были фрукты, но съели они их с удовольствием.
Им подали напиток, который Саид называл лимонным шербетом. У него был кисловато-сладкий вкус. Вино, как объяснил Эйден Рашид аль-Мансур, запрещено в мусульманских странах. Она не стала задавать ему вопросов ° вине, которое она пила на его корабле.
Они плохо спали той ночью, лежа все вместе на огромной капитанской кровати. Шум порта и их собственное волнение дали себя знать. Они провели тревожную ночь, даже обычно несгибаемая Розамунда и ее сестричка Пайпер. Им удалось уснуть только под утро, когда город затих. Потом над горизонтом показалось солнце, и город снова быстро ожил. Раздались голоса муэдзинов, сзывающих правоверных на молитву. По окончании молитвы стали слышны голоса торговцев, дневная жизнь закипела. Пришел Саид и принес им розовой воды пополоскать рот, необычные плоские лепешки, которые они ели, когда впервые попали на корабль, соленые маслины, жидкое масло и козий сыр. Потом снова подали розовую воду для умывания. После этого черный раб жестом показал, что нужно выходить из каюты.
Долгую минуту они стояли, не сводя глаз с открытой двери. Потом Мег прошептала то, о чем каждая думала:
— Я не могу выйти отсюда… голой.
Эйден перевела дух. Теперь Мег сама должна заботиться о себе. Молодая женщина с трудом сдерживала дрожь. Голая. Им приказывали голыми выйти на палубу корабля, спуститься по сходням и пройти по улицам города. Эта мысль сводила с ума, и Эйден не была уверена, что сможет проделать весь этот путь. Но если она не подаст пример, другие тоже не смогут. Во всяком случае, лучше выйти самой, чем быть вынесенной с корабля с брыканьем и криками.
Сжав зубы, она шагнула в открытую дверь и пошла за Саидом по узким корабельным проходам на палубу. Она была совершенно голой, не считая ожерелья из золота и больших жемчужин, которое было на ней в тот день, когда ее похитили. Ее длинные золотисто-рыжие волосы, доходившие до бедер, окутывали ее как блестящая шелковая мантия, в ушах покачивались большие, причудливой формы жемчужины. У выхода на открытую палубу она замешкалась на секунду, увидев яркое голубое небо и солнце. «Я не могу сделать это, — думала она, — я просто не могу». Позади себя она услышала, как Розамунда прошипела:
— Вы уже далеко зашли, ваша светлость, не подводите нас сейчас. Эта дура, Мег, повисла на Пайпер и наверняка задушит ее, если вы не пойдете дальше.
Эйден быстро оглянулась и увидела, что девочка говорит правду. Кроме того, она заметила, что Розамунда, несмотря на свою напускную храбрость, тоже перепугана.
Сделав глубокий вдох, она крепко сжала руку девочки и вышла на палубу, где Саид подал ей пару сандалий — единственная уступка Рашида аль-Мансура своим пленницам. Сандалии дали и трем другим девушкам, и едва они успели обуть их, как Рашид аль-Мансур сказал;
— Поторопитесь, я получил известие, что сам дей будет в иенине. Сегодня вечером мне будет завидовать весь Алжир. Я привез самых красивых пленниц. Следуйте за мной, — и пошел по палубе.
За ним засеменили женщины.
Минуту вокруг стояла тишина, потом воздух взорвался свистом, криками и мяуканьем на всех вообразимых языках. Широкая улыбка расплылась по лицу Рашида аль-Мансура, когда началась эта какофония. Кричали все — рабы, работающие в порту на своих хозяев, рабы на галерах, прикованные к своим скамьям, носильщики, матросы с различных кораблей и всевозможные торговцы.
К тому времени, когда он со своими пленницами пройдет небольшое расстояние до иенины, слух о красоте и дороговизне его женщин помчится по городу с потрясающей скоростью. Торги будут многолюдны и азартны.
— Вы из Франции? — послышался чей-то голос, и другие голоса закричали на разных, понятных Эйден языках:
— Венеция? Вы из Венеции?
— Я Жан-Поль Тьери из Марселя. Вы из Марселя?
— Вы не из Неаполя?
— Из Генуи?
— Из Сан-Лоренцо?
— Из Бомонт-до-Жаспре?
— Амстердам?
— Париж?
— Лондон?
Лондон? Он сказал «Лондон»? Она остановилась и стала оглядываться, пытаясь определить, кому принадлежал голос.
— Кто назвал Лондон? — спросила она. — Я Эйден Сен-Мишель, леди Блисс. Мой муж Конн О'Малли с острова Иннисфаны. Скажите ему, где я нахожусь, умоляю вас.
Рашид аль-Мансур схватил Эйден за руку и потащил вперед.
— Ты хочешь, чтобы начался бунт, медноволосая женщина? Когда новые пленники сходят с корабля, рабы в порту пытаются выведать, откуда их привезли и кто они. Это не означает, что сами они из тех же мест. Теперь поторопитесь. Иенина уже близко.
