— Тринадцать, мадам, — пропищал тоненький голосок. Девочка поклонилась. Самая высокая из девушек, надменная блондинка, чью красоту портил слишком длинный нос, встала перед леди Бэрроуз.
— Меня зовут леди Гонория де Бун, — сказала она и отступила назад.
— Вы не поклонились леди Бэрроуз, Гонория, — предупредила леди Скруп.
— Мадам, не ждите, что я сделаю это, — ледяным голосом сказала девушка. — Де Бун выше по положению, чем кто-то по фамилии Бэрроуз.
— Не зная полной родословной леди Бэрроуз, Гонория де Бун, я не могу так сказать, но ее положение старшей фрейлины дает ей превосходство перед вами, и, если вы не поклонитесь, я сообщу о вашем непослушании королеве. События этой недели истощили терпение ее величества в отношении вас. Она, не колеблясь, выгонит вас, Гонория де Бун, потому что Елизавета Тюдор превосходит по званию всех нас. Вы поняли меня, дитя? Я также должна напомнить вам, что вы забыли упомянуть свой возраст.
— Мне шестнадцать, — последовал мрачный ответ. Гонория де Бун поклонилась Валентине с едва прикрытым раздражением.
— Меня зовут Элеонора Клиффорд, мадам, — сказала розовощекая, темноволосая девушка, — и мне тоже шестнадцать. — Она весело улыбнулась Валентине, присев в реверансе.
Последняя из фрейлин вышла вперед и красиво присела перед Валентиной.
— Мое имя Пенелопа Хауард, — сказала она, — и мне четырнадцать лет.
— Я рада познакомиться со всеми вами, — сказала Валентина. — Моя младшая кузина, леди Габриэль Эдварде, дочь графа Альсестерского, присоединится к вам через Несколько дней. Я надеюсь, что это удовлетворит ваше жгучее любопытство относительно новой фрейлины.
Все девушки, за исключением Гонории, рассмеялись, и леди Скруп сказала:
— Познакомьтесь поближе с этими хохотушками, леди Бэрроуз. Королеве они не понадобятся до вечера. Сегодня она устраивает прием в честь посла какого-то небольшого немецкого княжества.
— Может быть, девушки покажут мне Уайтхолл, чтобы я могла ориентироваться во дворце, — сказала Валентина.
— Отличная мысль, — с удовольствием ответила леди Скруп. — Я оставляю вас, леди Бэрроуз, с ними и желаю удачи. Они довели почти до сумасшествия многих добрых женщин.
С этими словами леди Скруп удалилась.
Слегка улыбаясь, Валентина села в кресло около камина. Глядя на девушек своими необычными аметистовыми глазами, она сказала:
— Неужели вы действительно такие ужасные, как мне говорили, или, может быть, дело в том, что служба у старой королевы не очень интересная? Многие из наших матерей служили королеве в своей юности, и они считали эту службу важной частью своих общественных обязанностей, разве не так?
— Ваша мать служила королеве? — спросила маленькая Бет Стенли.
— Да, — ответила Валентина, — королева называла мою мать деревенской мышкой за то, что она была очень тихая и застенчивая. Поскольку ее семья не отличалась знатностью, никто не догадывался, что она богатая невеста. Кроме того, она ни блистала красотой и джентльмены не обращали на нее внимания.
— Ах, как это было ужасно для нее! — участливо сказала Пенелопа Хауард.
— Не очень, — объяснила Валентина, — моя мать, как и королева, умная женщина. Она прожила всю жизнь в деревне, как и я. Она не привыкла к обычаям двора и боялась только одного: что полюбят не ее, а ее богатство. Она влюбилась в моего отца в первый день своего пребывания при дворе, хотя тот вообще ее не замечал, будучи чрезвычайно занят соблазнением всех красивых женщин. Моего отца называли самым красивым мужчиной при дворе.
— О-о-о! — выдохнула малышка Бет, вытаращив голубые глазки. — Я слышала о нем! Он ведь ирландец, правда? Все дамы обожали его, но ведь он был причиной какого-то ужасного скандала?
Сейчас все фрейлины, включая Гонорию де Бун, собрались вокруг Валентины, рассевшись на ковре перед пылающим камином и нетерпеливо глядя на нее. Двор обожал сплетни, даже устаревшие.
— Действительно, это так, — ответила Валентина, озорно блеснув глазами. — Что вам рассказывали об этом?
— Моя мать и тетки всегда прекращали разговор, когда я подходила слишком близко, — призналась самая молодая из фрейлин.
— Тогда, вероятно, — решила Валентина, — и мне не стоит говорить об этом.
— О нет! Нет! Расскажите! Расскажите! — закричали фрейлины.
Валентина рассмеялась.
— Ну, — сказала она, — полагаю, что, если вы достаточно взрослые, чтобы быть фрейлинами, значит, вы достаточно взрослые, чтобы слушать о моем отце. Он действительно ирландец по рождению. Его зовут Кони О'Малли, его сестра, моя тетя Скай, тоже служила королеве. Именно она представила моего отца при дворе. Он очаровал ее величество, и королева позволила ему служить в армии. В течение нескольких лет он оставался при дворе, пока не совершил ошибку, соблазнив жену посла из Сан-Лоренцо, и был пойман на этом. Все было бы не так плохо, но леди Голден и ее две дочери-близнецы заявили, что отец соблазнил и их тоже! Конечно, лорд Голден вынужден был вмешаться. При подобных обстоятельствах королеве пришлось удалить моего отца от двора, но старый лорд Берли решил, что отца нужно женить и он остепенится. Вопрос состоял в том, на ком его женить. Он ирландец, и род его незнатен. С другой стороны, он очень красив, обаятелен и разбогател благодаря участию в торговой компании О'Малли — Смолл. Пока королева и лорд Берли размышляли над этим в личном кабинете королевы, моя мать, которая в тот момент была единственной, кто присутствовал при этом, вмешалась в разговор и предложила в невесты себя! Она объяснила им, что тоже наполовину ирландка, богатая и без знатного имени, поэтому идеально подходит для роли жены О'Малли. Она напомнила королеве, что ее величество обещала покойному отцу моей матери найти для нее мужа. Существовало только одно условие. Муж моей матери должен был согласиться взять фамилию жены, чтобы та не оборвалась. Вот так Конн О'Малли превратился в Конна Сен-Мишеля, лорда Блисса. Такова история брака моих родителей, — закончила Валентина с улыбкой.
— Ваш отец такой же красивый? — спросила Маргарет Дадли. — Одно только упоминание его имени заставляет королеву улыбаться, а сейчас она редко улыбается.
— Да, — ответила Валентина. — Он по-прежнему красив, хотя виски слегка поседели.
— И они счастливы, ваши родители? — спросила Элеонора Клиффорд.
— Да! Они всегда были счастливы и довольны друг другом, потому что искренне любят друг друга.
— Любовь! Только посмотрите, до чего довела любовь бедную Мэри, — горько заметила Гонория де Бун.
— Уилл Герберт ничего не понимает в любви, — заявила Элеонора. — Он эгоистичный, честолюбивый человек, и тебе известно это, Гонория. Ты сама нацеливалась на него, но он увлекся Мэри. То, что Уилл Герберт хотел от Мэри, не называется любовью. Тебе повезло, что он не обратил на тебя внимания.
— Сомневаюсь, существует ли в действительности такая вещь, как любовь, — сказала Гонория — или права королева, что любовь — это обман.
