В саду, в беседке, увитой розами, герцог с жадностью ласкал ее. Дважды ему удалось ласкать ее пышные, прелестные груди и услышать сдавленные крики удовольствия, срывающиеся с ее губ, несмотря на то что она отталкивала его дерзкие руки и умоляюще смотрела на него аметистовыми глазами. Его желание всякий раз захлестывало его так, что его одежды становились ему тесны.
Шли дни. Одна неделя. Две недели, и уже было решено, что их отплытие состоится через два дня. «Архангел» был полностью отремонтирован и снова загружен припасами, и Валентина почувствовала облегчение. Ей становилось все труднее сдерживать натиск герцога, который был невероятно настойчив в своих притязаниях. Самой себе она призналась, что несколько раз была на волосок от того, чтобы уступить ему, потому что не могла сдержать своего любопытства относительно его возможностей как любовника. По своей природе она не была блудницей, но ее короткое приключение с Патриком приоткрыло ящик Пандоры.
— Хорошо, что мы отплываем через два дня, — сказала Валентина Патрику. — Вы ведете себя по отношению к герцогу почти оскорбительно, и это не может продолжаться.
— Разве ты не хочешь, чтобы твоя добродетель была защищена? — спросил лорд Бурк.
— Я сама вполне могу защитить свою добродетель, Патрик, — раздраженно ответила Валентина.
— Я не очень уверен в этом, божественная, — сказал ей лорд Эшберн. — На этот раз я должен согласиться с Патриком. Наш хозяин позволяет себе слишком много. Этот человек, без сомнения, подлец.
Услышав их, Мурроу, который только что вернулся на виллу с пристани, вмешался в разговор.
— Не совсем так. Том. Вы должны понимать, что Себастьян привык получать то, что хочет, — ведь он хозяин. Кроме тоге, у него репутация большого любителя женщин. Могу представить себе, как ущемляет его гордость моя красивая кузина.
— Вас смешно слушать, — сказала Валентина. — Герцог вел себя как безупречный джентльмен. Он ничего не просил, а я ничего ему не предлагала. Я вполне способна сама позаботиться о себе, и меня ужасно возмущает, что за мной шпионят два шута, которые ведут себя, как школьники.
— Ах ты, дуреха! — разозлился лорд Бурк. — Неужели ты считаешь, что пребывание при дворе, в окружении королевских дам, подарило тебе знание жизни? Герцог соблазнил бы тебя через минуту, если бы он только поверил, что ему это сойдет с рук! Тебя спасает именно постоянное присутствие двух шутов, Вал. Как жаль, что у тебя недостает ума понять это.
— Да, божественная! — вставил граф. — Хотя я и Патрик по-рыцарски бьемся друг с другом из-за вас, вы, по крайней мере, можете быть уверены, что наши намерения честные. Мы оба любим вас и оба надеемся получить вас в жены когда-нибудь, хотя один из нас, по необходимости, отойдет в сторону. Намерения герцога совсем другие. Как человек, опытный в любовных делах, могу уверить вас, что все, что я говорю, правда.
Мурроу увидел, что Валентина готова вступить в спор, поэтому быстро сказал:
— Давайте не спорить. Через два дня мы снова будем в море, и нам будет стыдно, что мы разругались по поводу такой мелочи, как герцог. — Он взглянул на кузину веселыми голубыми глазами. — Я уверен, что ты сможешь справиться с Себастьяном, Вал. Не сердись на этих двоих. Они ревнуют и раздражаются при мысли, что другой может завоевать твое сердце.
— Думаю, что должна быть польщена, — буркнула Валентина. — Очень хорошо, Мурроу. Я не буду сердиться. Я лучше снова побалую себя пребыванием в бассейне, потому что это одна из вещей, которых мне будет не хватать, когда мы покинем Сан-Лоренцо.
— А чего еще вам будет недоставать, божественная?
— Действительно, чего же еще, милорд? — спросила она с озорной улыбкой и неторопливо пошла к своим комнатам, мурлыкая какую-то песенку.
Выражение лица лорда Бурка было ужасно, и только предупреждающий взгляд его старшего брата заставил его остаться на месте.
— Эта мегера меня чертовски раздражает, — сердито пробурчал он.
— Если она так раздражает вас, Патрик, может быть, вы оставите ее мне, — поддел его граф с плутовской ухмылкой.
— Убирайтесь к черту, милорд! — последовал дерзкий ответ. Мурроу расхохотался над переживаниями двух молодых людей, а его сводный брат хмуро посмотрел на него.
— Ты думаешь, — спросил Патрик Мурроу, — наша мать доводила джентльменов до такого состояния?
— Я не помню своего отца, — сказал Мурроу, — но я Очень хорошо помню твоего. Когда мать раздражала его, Найл реагировал точно так же, как и ты, когда Вал раздражает тебя.
— Гм, — задумчиво протянул лорд Бурк, — интересно, что ни одна из дочерей мамы не очень-то похожа на нее, даже наша упрямая Велвет. Тем не менее поведение Валентины поразительно напоминает поведение нашей матери.
Мурроу хмыкнул, — Да, — согласился он, — я это заметил.
— Я помню, как мой отец говорил о вашей матери, — сказал Том. — Она в молодости наделала много шуму при дворе, разве не так?
— Да, — согласились братья, улыбаясь каждый своим мыслям, вспоминая Скай О'Малли. — Так и было.
Этим вечером гостей пригласили во дворец на обед. Небо над колоннами террасы напоминало черный шелк. расшитый сверкающими драгоценными камнями, потому что убывающая луна еще не появилась. Еда была великолепной, а после ужина перед ними выступили цыгане. Валентина никогда не видела таких цыган, потому что цыгане, которые заглядывали в поместье ее родителей, выглядели очень по-английски. Эта группа очень отличалась и по внешнему виду, и по манере поведения: черные волосы, загорелые красивые лица с резкими чертами и дерзкое поведение.
Мужчины в ярко-оранжевых панталонах, белых рубашках и кожаных жилетах играли на свирелях и струнных инструментах, а три молодые женщины необыкновенно экзотического вида танцевали в вихре распущенных черных волос и развевающихся юбок, позволявших мельком увидеть их голые ноги. Танцы, которые вначале казались веселыми крестьянскими танцами, вскоре приобрели чувственный характер. Танцовщицы кружились и приседали, открывая полные груди. Факелы бросали золотистый цвет на их гладкие голые плечи. Трое англичан не скрывали своего восхищения. Они наклонились вперед, чтобы лучше рассмотреть то, что с радостью предоставляли им три цыганки. Удовольствие милордов означало больше монет в их карманах.
Валентина вдруг почувствовала, что герцог водит пальцами вверх-вниз по ее руке. Он наклонился вперед и смело поцеловал ее голое плечо, возбужденно потираясь щекой об алый шелк ее платья и вдыхая аромат ее духов.
— Вам нравятся танцовщицы, мадонна? — спросил он.
— Возможно, они слишком откровенны, ваше высочество, — холодно заметила она.
Он подавил улыбку. Она ревновала, потому что два ее обычно внимательных рыцаря были поглощены зрелищем. Подождите, мадонна, еще чуть-чуть, пообещал он ей про себя. Вскоре вы получите все внимание, о котором можно мечтать.
Он сделал знак Джакомо, который подошел с графином из венецианского стекла, наполненным вином розового цвета.
