Валентина кивнула и спросила:
— Вы родились во Франции, мадам?
— Я правда родилась во Франции, — ответила Борте Хатун. — Моя семья и я были в Венгрии и ехали на мою свадьбу, когда на нас напали. Наши родители были убиты. Наш брат спасся. Моя сестра и я стали женами людей, которые взяли нас в плен. Таланбей моя самая младшая сестра. Наша средняя сестра хотела стать монахиней, но покончила с собой через несколько месяцев после похищения, предпочтя смерть тому, что она считала бесчестьем. Я думаю, что это было глупо, но все сейчас далеко в прошлом. Идите, дитя, и радуйтесь жизни.
Улыбнувшись и помахав ей рукой, Валентина вышла из юрты.
Борте Хатун посмотрела ей вслед. Потом она пересекла большую юрту и подошла к плотной занавеске, за которой оказалась другая юрта, хитро спрятанная внутри основной. Подняв тяжелую занавеску. Борте Хатун откинула привычную войлочную дверь и вошла внутрь.
— Доброе утро, сын мой, — тихо сказала она мужчине, сидящему на обитом войлоком, похожем на трон, кресле. При виде ее суровое лицо мужчины смягчилось.
— Доброе утро, мать, — ответил он.
— Ты все слышал и видел? — спросила она.
— Все, — подтвердил он. — Я бы никогда не признал ее дочерью Марджаллы, потому что моя милая была некрасива по сравнению с этой девушкой. Но когда она разделась! О, мать, как нахлынули воспоминания! У Марджаллы было самое изумительное тело, а тело ее дочери — это копия тела матери. Жаль, что она не моя дочь, — сказал он, вздыхая, — потому что такой дочерью нужно гордиться. Пока я слушал ее, я слышал голос Марджаллы. Я думал, что боль давно затихла во мне, но это не так. Я любил Марджаллу так, как не любил ни одну женщину! Даже мою милую Зои и мою необузданную Айсу. Я никогда не забывал ее. — Он смотрел перед собой отсутствующим взглядом. — Я поговорю с ее дочерью.
— Сын мой, мудро ли это? Только твой брат Давлет, верный Орда, Кончак и я знаем, что ты жив. Мы берегли тебя в течение двадцати трех лет. Прошу тебя, не испытывай судьбу. Не дай дьяволу, которого я породила, одержать окончательную победу! Подумай о нашем народе! Давлет может вести их в сражении, но он не может организовать все, как это делаешь ты. Для всего мира Давлет-хан великий правитель, но без твоих тайных советов он будет никем, потому что ты настоящий Великий хан.
— Это не опасно, мать. Девушка уедет через день или два. Я хочу знать, как годы обошлись с моим драгоценным сокровищем, а только она может мне рассказать об этом. Побалуй меня, мать. Мы ничем не рискуем. Дочь Марджаллы никогда не предаст меня. Я прошу о такой малости. Услышать новости о моей Марджалле спустя столько лет!
Войлочную дверь резко откинули, вбежал татарин неопределенного возраста.
— Тимур-хан в лагере. Борте Хатун! Он узнал о чужеродной девушке. Ему сказали, что она дочь Явид-хана! Скорей! Девушка в опасности!
Борте Хатун побледнела и слегка пошатнулась.
— Аллах! Аллах! Неужели это никогда не кончится! Неужели его ненависть никогда не насытится?
— Нет, до тех пор, пока он жив, мать, — последовал спокойный ответ. — Его всегда подгоняли тысячи дьяволов, и ничто не исправит его! Идите! Спасайте дочь Марджаллы!
Все произошло настолько быстро, что Валентина ничего не поняла. Она рассматривала лагерь, разговаривала с дружелюбными улыбающимися людьми. Они говорили так быстро, что она едва понимала их. Они интересовались ею и Англией — страной, в которой рождались такие храбрые женщины, по храбрости схожие с татарками. Правда ли, что все англичанки такие храбрые?
Внезапный топот конских копыт известил о прибытии группы всадников. Женщины испуганно заталкивали детей в юрты, и лагерь опустел. Все мужчины, за исключением древних стариков, уехали с Великим ханом, потому что никто не мог допустить, что на лагерь Великого хана могут напасть.
Неожиданно оставшись в одиночестве, Валентина поняла, что она тоже должна искать убежище. Но было слишком поздно.
Она была окружена всадниками. Она никогда не видела таких тощих и грязных людей. Их крепкие маленькие статные лошади были такими поджарыми, ей казалось, что им трудно выдерживать вес всадников. На мужчинах были мешковатые штаны, рубашки и жилеты неопределенного цвета. На головах у всех были прямоугольные меховые шапки, и все они носили усы.
Один из мужчин ударом ноги в войлочном сапоге направил лошадь прямо в сторону Валентины. Он был такого же роста, как она, и ужасающе худ. Усы его были темными с сединой и свисали двумя узкими, длинными прядями. Его узкие, раскосые глаза были самой живой частью его лица, потому что они были злыми и в них горела ненависть. Он смотрел на нее из седла.
— Ты дочь Явид-хана, — сказал он без всякого вступления.
— К сожалению, я не дочь Явид-хана, — ответила она.
— Я твой дядя, Тимур-хан, и ты врешь мне, полукровная девка!
— Меня зовут Валентина Сен-Мишель, леди Бэрроуз, я англичанка, — ответила она. — Врать я не привыкла, Тимур-хан. Теперь прикажи своим людям убраться с моей дороги и дать мне пройти! — Струйка пота скользнула по спине, и ее сердце бешено забилось. Ее поразило, что она не потеряла дара речи от страха, еще может стоять, хотя колени мелко дрожали. Однако испуга она не выдала.
Тимур-хан смотрел на нее с яростью.
— Я убью тебя, сука, — холодно объявил он.
— Зачем тебе убивать меня? — спросила она. — Что я сделала? Зачем убивать совершенно незнакомого человека? — Еще минута, и она бы не выдержала. Валентина была уверена в этом, однако она продолжала стоять с гордым видом. Если ей предстоит умереть, она умрет, как подобает храброй англичанке.
— Ты дочь Явид-хана, а я не позволю, чтобы от моего брата на земле осталось хоть что-нибудь. Я был уверен, что уничтожил память о нем много лет назад! Ничего живого не должно остаться после Явид-хана, потому что тогда его жизнь продолжится, а я не допущу его бессмертия! Твой отец, да будет проклята его душа, отнял у меня все. Он украл у меня право первородства, мое место любимого старшего сына в сердцах родителей. Мое место Великого хана гирейских татар!
— Я не дочь Явид-хана! — крикнула Валентина.
— А я говорю, что ты его дочь! — возразил Тимур-хан и с этими словами он нагнулся, сильной рукой схватил Валентину, поднял и бросил ее вниз лицом на седло перед собой.
— Я убью тебя, моя красивая племянница, но сначала позабавлюсь с тобой. А после нашего кровосмешения с тобой будут развлекаться мои люди.
— Нет! — Борте Хатун появилась перед кольцом всадников, и они расступились перед ней. — Отпусти женщину. Она говорит правду. Я лично искала у нее родимое пятно, но его у нее нет. Твой шпион не дождался конца, чтобы узнать всю правду.
— Ты, конечно, будешь защищать отродье Явид-хана, не так ли, мать? — горько и презрительно спросил Тимур-хан. — Какая жалость, что ты так же не защищала моих детей. Разве их невинные души не преследуют тебя?
