Эллен развела огонь в дневной комнате, почти сразу же поняв, что здесь топят яблоневыми поленьями, потому что в воздухе распространилось приятное благоухание. Она уже почти забыла о подобном за время своего заключения!
Эллен со вздохом вышла в спальню, сбросила грязную одежду и осталась голой, размышляя, что делать с обносками. Но под конец бросила их в огонь. Отстирать все это невозможно!
Потом она забралась в лохань. К ее восторгу, оказалось, что на бортике лежит маленький кусочек мыла, а в воде плавает тряпочка.
Она терла и терла каждый дюйм своего тела, пока не порозовела кожа. Вымыла волосы, обнаружив, что, невзирая на все страхи, вши не успели завестись. Впрочем, еще несколько недель в подземелье, и тогда ей долго пришлось бы избавляться от назойливых насекомых. Вовремя она убралась оттуда!
Подняв ведро с водой, она смыла мыльную пену, смешанную с грязью. И только потом вышла из лохани и тщательно вытерлась оставленным на кровати полотенцем. До чего же приятно снова чувствовать себя чистой!
Завернувшись в светло-голубой шелковый халат, найденный в сундуке, Эллен уселась на маленький табурет перед огнем и принялась расчесывать волосы, пока они не заблестели. Сейчас она вдруг поняла, что никогда раньше не считала ванну и чистые волосы такой уж большой роскошью. Стоит провести месяц в подземелье, чтобы оценить подобные пустяки по достоинству!
Аккуратно заплетя толстую, косу, она подошла к окну спальни, оперлась о каменный подоконник и снова выглянула наружу.
Замок стоял на скале, высившейся над морем. До своего появления здесь Эллен никогда не видела моря. Вода тянулась до самого горизонта, и казалось, ей не было конца. Сейчас ярко-синие волны сверкали и переливались на солнце, а над ними парили белые чайки, то и дело бросавшиеся вниз с резким криком. Но на море не было ни единой лодки. Очевидно, замок Колби находился в уединенной местности, где очень редко появлялись посторонние люди.
Разве сможет Дункан отыскать ее здесь? Да продолжает ли он поиски или посчитал ее мертвой? Ведь столько времени прошло! Он вполне свыкся с холостой жизнью и теперь, получив наследника, обойдется без жены! Но он любил ее! Сколько раз говорил, что любит ее! Первым признался в любви!
Эллен вдруг обнаружила, что по лицу градом льются слезы. Да, день, начавшийся в подземной темнице, где сыро, холодно и полно блох, заканчивается совсем неплохо, но она так одинока и несчастна! Теперь ей не с кем поговорить: даже крыса сюда не придет. Не то чтобы она стала Эллен настоящим другом, но все же хоть какое-то общество…
Бросившись на постель, она рыдала до тех пор, пока так и не уснула в слезах. А когда проснулась, в окно лился красноватый свет и солнце садилось в потемневшую воду. Поднявшись, Эллен снова подошла к окну и долго любовалась сказочными переливами оттенков закатного неба. Когда она в последний раз видела подобную красоту? Непонятно почему, но созерцание морского пейзажа придало ей сил. Все печали и одолевавшая ее слабость куда-то исчезли. Если Дункан не в состоянии найти свою жену, тогда она сама отыщет своего мужа. Правда, оставались сущие пустяки: сбежать из замка Колби.
Эллен невесело усмехнулась. Но она сбежит, и не важно, сколько времени и усилий ей на это понадобится.
В дверь ее комнаты постучали. Эллен, кутаясь в халат, подошла к порогу.
– Да? Кто это?
– Это я, миледи, Рейф. Я привел служанку с вашим ужином; Можно ей войти?
– Конечно! – воскликнула Эллен и отступила, услышав скрежет ключа в замке.
Дверь открылась, и сержант ступил через порог. Вслед за ним шла служанка с подносом. Почтительно опустив глаза, она подошла к столу и поставила поднос. Не успела Эллен оглянуться, как женщина выпорхнула в коридор. Послышался стук удалявшихся шагов.
– Вам еще что-нибудь угодно, миледи? – осведомился сержант.
– Нельзя ли вылить воду из лохани?
Мужчина кивнул и, к полному изумлению Эллен, подняв лохань, шагнул к окну и вылил воду во двор. Потом вынес лохань за дверь и повесил в коридоре на железный крюк, выступавший из каменной стены.
– Это все, миледи? – вежливо спросил он. – Думаю, до утра вам хватит дров. И хотя по ночам довольно сыро из-за близости моря, холодно не будет.
– Я вполне довольна, сержант, – заверила она.
– Сэр Роджер желает знать, есть ли у вас все необходимое.
– Все, кроме свободы! – бросила Эллен.
Сержант ухмыльнулся.
– Обязательно передам ему, миледи, – пообещал он с легким поклоном. – Доброй вам ночи.
Выйдя в коридор, он закрыл и запер дверь снаружи. Эллен прислушалась к топоту ног и вздохнула. Как приятно поговорить хоть с кем-то! Пусть даже ни о чем. Она будет ждать его.
Подступив к столу, она оглядела содержимое подноса и была приятно удивлена. Еда в подземелье состояла либо из овощного рагу, либо из овсяной каши. Все это наливали в маленькие черствые корки каравая, из которых вынимали мякиш. Ни аппетитного аромата, ни особого вкуса. Но теперь в большой хлебной корке лежали ломоть окорока, кроличья ножка и кусок холодного мясного пирога. Рядом стояла миска с пригоршней свежего горошка и двумя листочками вареного салата. Тут же лежали ломоть сыра и персик. Не забыт был даже небольшой серебряный кубок со сладким вином.
– Какие огромные перемены! – громко воскликнула Эллен и, подвинув стул поближе к столу, стала медленно есть, пока не доела все до последней крошки. Она уже не помнила, когда так наслаждалась, особенно персиком!
Усевшись на подоконник, она откусывала кусочек за кусочком и любовалась яркими, весело подмигивающими звездами, высыпавшими на сине-черном небе. Фруктовый сок стекал по рукам, и она жадно облизала их, после чего окунула руки в ведро с водой и смыла липкие пятна.
Посидев еще немного, она вскочила, нашла кувшин и медный тазик, наполнила кувшин и поставила на горячие угли. Завтра утром у нее будет теплая вода для умывания.
Веки у нее снова отяжелели. Эллен ушла в спальню и легла в постель. Простыни пахли лавандой, а перина оказалась куда мягче соломенного тюфяка. Накрывшись теплым одеялом, Эллен мгновенно заснула.
И снова потянулись долгие унылые часы. Правда, теперь она могла выглянуть в окна новой тюрьмы, чтобы посмотреть на море и чаек.
Через несколько дней она попросила сержанта:
– Передай вашему господину, что я умру с тоски. Мне не с кем поговорить и нечего делать.
– Обязательно передам, миледи, – кивнул он.
К удивлению Эллен, Рейф почти сразу же вернулся, неся маленькую корзинку и охапку одежды.
– Что это? – спросила она.
– Господин говорит, что если вам так уж скучно, то не могли бы вы залатать его одежду? У него нет жены, которая могла бы это сделать. Я принес корзинку для рукоделия. Когда-то она принадлежала его покойной матери.
