Розамунда еще раз сказала себе, что королевский двор ей глубоко противен. И еще более противна та, в кого ей приходится превращаться, оказавшись при дворе. Здесь за каждым ее шагом следят множество заинтересованных глаз, а Розамунда терпеть не могла, когда кто-то другой получал право распоряжаться ее жизнью. Ей следует уехать отсюда как можно скорее. Да и какой смысл оставаться при дворе после того, как Филиппа будет представлена королевской чете? Однако Розамунда понимала, что все не так просто. Она вернула себе дружбу королевы Екатерины, но и только. Гораздо важнее было вернуть себе дружбу короля. Он не заставил бы жену пригласить Розамунду ко двору исключительно из вежливости. Лорд Ховард явно успел что-то рассказать. Кажется, она и сегодня видела его в тронном зале. Но даже если Розамунда не ошиблась и это действительно был он, сам Ховард ее не заметил.
Жизнь на реке замерла. В такой поздний час ни одна лодка не бороздила ее сверкающую серебром гладь. Воздух был напоен ароматом роз и жимолости. Едва заметное дыхание ветерка приносило эти запахи в спальню. Розамунда подумала, что эта ночь предназначена для любви. Она прикрыла глаза, и слезы невольно потекли по щекам. Розамунда шумно вздохнула и вытерла их ладонью. Такой же прекрасной была их последняя с Патриком ночь любви. Он был тогда с ней, а сейчас его нет и никогда не будет рядом. Розамунда понимала это умом, но отказывалась принимать сердцем. «Но надо смириться! Когда я вернусь домой, Логан Хепберн сделает мне предложение, и на этот раз я либо приму его, либо расстанусь с Хепберном навсегда. Не уверена, что хотела бы лишиться его дружбы, но не уверена и в том, что снова хочу замуж!» Розамунда поднялась с кресла, в котором сидела возле окна, и отправилась в постель. Она знала, что не сможет заснуть до утра, если не приведет в порядок свои мысли.
Утром Филиппа выскочила из своей маленькой спальни и забралась на кровать к матери.
— Здравствуй, мама! — весело поздоровалась она. Розамунда открыла глаза, крепко обняла дочь и поцеловала в нежную щечку.
— Сегодня, госпожа Филиппа, вы идете во дворец! — торжественно объявила она и довольно рассмеялась, заметив восторг в глазах дочери.
— Сегодня?! — радостно взвизгнула Филиппа. — Ты вчера говорила с королевой? Ох, мама, ну почему ты еще вчера мне не сказала, когда вернулась домой?
— Потому, моя милая, что ты всю ночь не сомкнула бы глаз!
— А что я надену? Когда нас там ждут? А короля я тоже увижу, мама? — сыпала вопросами Филиппа.
— Нас ждут перед обедом, так что ты будешь приглашена за стол, — с улыбкой отвечала Розамунда. — Ты сама выберешь себе платье, милая, хотя мне кажется, что наряд из синего шелка очень подходит к твоим волосам и коже.
Филиппа в возбуждении соскочила с кровати и объявила:
— Мне надо принять ванну! Мама, ты же сама говорила, что король наш очень придирчивый! Люси!
— Господь с вами, госпожа Филиппа, что случилось? — отозвалась на зов камеристка и вбежала в спальню.
— Люси, я сегодня еду во дворец! Я надену синее платье и хочу принять ванну! — выпалила Филиппа.
— Миледи? — Люси вопрошающе посмотрела на Розамунду.
— Я думаю, подойдет платье из фиолетовой парчи. Оно хорошо сочетается с туалетом моей дочери, — ответила Розамунда с улыбкой.
— Да, миледи, я сейчас же распоряжусь насчет ванны, — ответила Люси.
Филиппа помчалась в свою спальню и вытряхнула на кровать содержимое своего маленького сундучка.
— А украшения, мама? Как же я явлюсь во дворец без украшений?
— Но у тебя есть украшения, милая, — возразила Розамунда. — В день твоего рождения бабушка нашего короля подарила тебе брошь с изумрудами и жемчугом. И я привезла ее с собой, чтобы ты могла надеть. А из своих украшений я дам тебе нитку жемчуга. Пусть она останется у тебя, Филиппа. Ты всегда будешь помнить о том, что я подарила тебе этот жемчуг в тот день, когда ты познакомилась с королем Генрихом и королевой Екатериной.
— Ох, мама, спасибо! — восторженно вскричала Филиппа.
Лакеи наполнили ванну, и девочка, вымыв волосы, высушила их перед окном. Розамунда забралась в ванну после дочери, и в этот момент появился Том.
— Филиппе потребуются украшения, — сказал он.
— У нее уже есть брошь, подаренная достопочтенной Маргарет в честь ее рождения, и я подарила ей нитку жемчуга. Но ей не помешают несколько колец. У тебя не найдется ничего подходящего, Том?
— Я вручу их перед отъездом, — ответил кузен. — Что вы обе наденете? Я бы хотел соответствовать вашим нарядам, милая. В такой важный день все должно быть безупречно.
— Филиппа поедет в своем платье из синего шелка, а я буду в фиолетовой парче, — проговорила Розамунда. — Ты привез с собой ту пурпурную накидку, Том? Сегодня она пришлась бы весьма кстати!
— Милая, с годами мне все-таки удалось привить тебе отличный вкус, не так ли? Я сейчас же прикажу своему камердинеру приготовить мне эту накидку. — Послав воздушный поцелуй, Том поспешил к себе.
Розамунде пришлось самой вылезать из ванны и сушиться, поскольку Люси хватало забот с Филиппой. Она даже умудрилась самостоятельно надеть все нижнее белье, но справиться с платьем без помощи Люси не смогла.
Филиппа уже нарядилась в платье из синего шелка, прямые рукава которого украшали узкие манжеты, расшитые жемчугом. Квадратный вырез платья также был отделан жемчугом. Плетеный пояс с длинными кистями стягивал тоненькую талию. Волосы были перехвачены синей лентой.
Розамунда надела дочери на шею нитку жемчуга и закрепила на груди красивую брошь с жемчугом и изумрудами.
— Вот так, — удовлетворенным тоном произнесла она. — Ты выглядишь очень элегантно, дитя мое.
Розамунда достала из шкатулки с драгоценностями золотую цепь с распятием, инкрустированным жемчугом, и еще одну нитку жемчуга и надела все это на себя. Сочтя, что они с Филиппой готовы отправляться во дворец, леди Фрайарсгейт обратилась к своей камеристке:
— Люси, надень чистый чепец. Сегодня ты поедешь с нами. От удивления у молоденькой служанки открылся рот.
— Мне надо сменить платье! — в растерянности произнесла она. — Я успею?
Розамунда кивнула, и Люси опрометью выбежала из комнаты.
— Приличная дама, как правило, выезжает в свет со служанкой, — объяснила дочери Розамунда. — Сегодня Люси отправится с нами, как и положено.
Камеристка вернулась очень быстро и, старательно разглаживая на себе платье, пояснила:
— Это Энни дала мне с собой, миледи. Она подумала, что мне не помешает иметь нарядное платье.
Розамунда вспомнила, что когда-то подарила Энни этот шелковый туалет, в котором Люси теперь смотрелась как камеристка богатой знатной дамы.
Три женщины спустились в переднюю, где их с нетерпением поджидал лорд Кембридж. При виде их он одобрительно кивнул.
