Она улыбнулась про себя. Кто бы подумал, что когда-нибудь она признается в чем-то подобном! Но эта любовь окончательно сбила ее с толку!
Филиппа соскользнула с кровати и, на цыпочках пробежав к камину, сняла с еще тлеющих угольев кувшин с водой, с вечера поставленный туда Люси. Налила воду в серебряный тазик и тщательно вымылась, уничтожив все следы вчерашней страсти. Потом избавилась от грязной воды, выплеснув ее в окно.
Криспин сонно пошевелился и приоткрыл один глаз, наблюдая, как она открывает сундук и вытаскивает чистую камизу. Как садится за маленький столик, на котором хранит свои женские безделушки, берет щетку и начинает приглаживать длинные рыжеватые пряди, пока волосы не улеглись блестящей шелковистой волной.
— Доброе утро, графиня, — хрипловато поздоровался он. Филиппа с улыбкой обернулась.
— Доброе утро, милорд. Вода для умывания еще осталась, — сообщила она, грациозным жестом указывая на кувшин.
— Разве ты не вымыла меня дочиста прошлой ночью, малышка? — тихо спросил он.
Филиппа зарделась как маков цвет.
— Милорд! — укоризненно пробормотала она. Криспин рассмеялся:
— В следующий раз я обмажу медом тебя и весь слижу. Обещаю.
— Криспин, ты ужасный бесстыдник, — посетовала она, но невольно улыбнулась при жарких воспоминаниях о меде, землянике и сливках.
Следующие несколько недель пролетели как во сне. Они вместе объезжали земли. Он любил ее в стогу сена на дальнем лугу и за все свои старания едва избежал укуса пчелы в ягодицу, чем насмешил Филиппу до слез. Криспин объяснял ей хитрости управления имением. Они рука об руку обходили все три улочки Уиттонсби, останавливаясь у каждого домика, чтобы приветствовать арендаторов и поговорить о жизни. Ночи были наполнены страстью и наслаждением.
Но тут в их мирное существование грубо вторгся окружающий мир. В Брайарвуд прибыл посланник с эмблемой кардинала Вулзи на рукаве. Графу Уиттону предписывалось прибыть в Хэмптон-Корт, дворец кардинала. Король делил свое время между Уилтширом и Беркширом. Королева удалилась в свой любимый Вудсток. В сентябре король обещал приехать в Оксфордшир за королевой.
— Уже почти середина августа! — запротестовала Филиппа. — Нужно ехать на север, если мы хотим поспеть к свадьбе Бэнон! Зачем ты ему понадобился? Неужели с этой частью твоей жизни еще не покончено?
— Покончено давно, — кивнул Криспин. — Но я не могу отказать кардиналу. Король отдает свои приказы через него, малышка. Я должен ехать. Как только вернусь, немедленно отправимся на север.
— И когда это будет? — допытывалась она. Муж покачал головой:
— Не знаю. Почему бы тебе пока не подготовиться к поездке? Питер сложит мои вещи.
— Ты не берешь его с собой? — удивилась Филиппа.
— Кардинал желает обсудить со мной срочное дело. Мне не нужен камердинер. Я поеду налегке, с отрядом своих людей, и вернусь так же быстро. Кардинал знает, что я больше не смогу ему служить. И, откровенно говоря, я не уверен, сколько еще он будет оставаться в милости у короля. Слишком долго это продолжается. Никто не может навечно сохранить благосклонность его величества.
— Если не вернешься через неделю, я отправлюсь в путь без тебя, — пригрозила Филиппа.
— Ты останешься в Брайарвуде до моего прибытия, — строго велел граф. — Я уже обещал, что мы будем присутствовать на свадьбе твоей сестры, и сдержу слово. Как всегда. Но если ты ослушаешься, тебе же будет хуже, Филиппа. Запомните, мадам, я был, есть и останусь хозяином в своем доме. Надеюсь, это понятно?
Наутро граф уехал, взяв с собой посланника кардинала и небольшой отряд собственных вооруженных стражников для охраны. Но спешка оказалась напрасной. В Хэмптон-Корте ему два дня пришлось ждать аудиенции у кардинала. Вулзи, как всегда, был завален делами и даже в отсутствие короля трудился с утра до ночи. Наконец кардинал допустил его к себе. Граф Уиттон поклонился и, по знаку кардинала сев на стул, стал ждать.
— Мне снова понадобились ваши глаза и уши, милорд, — начал кардинал.
— Вряд ли я смогу помочь вашей светлости, — покачал головой граф. — Мои имения требуют постоянного надзора, по крайней мере пока не появятся наследники. Прошу прощения, ваша светлость, но мне уже за тридцать и, постоянно разъезжая по стране, трудно зачать ребенка. Надеюсь, король меня поймет.
— Но речь идет о государственном деле, Уиттон! — резко бросил кардинал. — И запомните, никто не должен знать о содержании нашего разговора. Букингем, Суффолк и еще несколько других подозреваются в измене его величеству. Кое-кто из заговорщиков живет поблизости от вас. Как известно, у Генриха Тюдора нет наследника мужского пола. Возможна попытка свергнуть его и возвести на трон другого короля. Букингем — прямой потомок Эдуарда III. Он и его приспешники всегда были крайне амбициозны. И многие считают, что у него больше прав, чем у короля.
— Высказывать такие мысли вслух по меньшей мере неразумно, ваша светлость, — заметил граф.
— Да, но при дворе, как известно, немало глупцов. Вы должны быть моими глазами и ушами в Оксфорде, милорд. И мне нужен человек, в котором я могу быть уверен.
— Суффолк? Но он друг короля! Его зять! — удивился граф.
Кардинал хрипло рассмеялся:
— Он женился на Марии Тюдор без позволения короля, не так ли? И скрывался во Франции, пока его жена не добилась прощения брата. Суффолк предан исключительно себе, и никому больше.
— Значит, вы желаете, чтобы я доносил обо всем, имеющем отношение к заговору, ваша светлость? — уточнил граф.
— Да, это все. Я не осмелился выразить свои желания в письме из опасения, что оно может попасть в руки врагов. Даже в моем дворце есть шпионы, хотя я стараюсь регулярно от них избавляться. Не только вы призваны на секретную службу, милорд. Да, кстати, как ваша прелестная жена? Не жалеете, что женились? Стоил ли Мелвил такой жертвы?
Граф Уиттон с улыбкой кивнул:
— Да, ваша светлость. Она хорошая и порядочная женщина. Мать и королева были прекрасными наставницами.
— Это верно, милорд, — согласился кардинал. — А теперь поезжайте домой, Уиттон, и спасибо, что откликнулись на зов. Я знал, что могу вам довериться.
Криспин встал, поклонился и немедленно оставил кабинет кардинала. Еще не было и полудня, так что оставаться нет смысла.
Он собрал своих людей, и отряд галопом помчался по оксфордской дороге.
Прибыв домой несколько дней спустя, граф, однако, узнал, что жена уже отправилась во Фрайарсгейт. Он сердито выругался, и мистрис Мэриан поспешно отвела глаза.
— Милорд! — вскричала она потрясенно: до этой минуты граф избегал подобных слов в присутствии женщин. Немного опомнившись, экономка сделала знак слуге принести господину вина. Граф выхватил у него кубок и залпом осушил.
— Она поехала одна? — бросил он экономке. — Или с ней кто-то был?
