Элизабет кокетливо ударила его по руке.
— Филиппа в бешенстве. А дядюшка Томас вместе с Уиллом работает над нашими костюмами и масками. Должна признаться, я взволнована и смущена. Я всего лишь упомянула, что мой день рождения — в конце мая, и Анна вдруг начала щебетать о состязаниях лучников, маскараде и танцах.
— В каком же костюме вы будете? — ухмыльнулся он.
— Дядя Томас нарядится бараном, а я — овечкой. Филиппа твердит, что не пойдет с нами, но на самом деле она скорее умрет, чем пропустит такое развлечение. У нее будет маска павлина и платье из переливающегося голубовато-зеленого шелка. Когда она перестанет дуться, дядя Томас преподнесет ей этот сюрприз. Он обожает делать сюрпризы.
— Вы умеете стрелять из лука? — спросил Флинн.
Элизабет покачала головой:
— Нет. Не то что мои сестры.
— Тогда я должен вас научить. Нельзя же появиться на собственном празднике и не участвовать в состязаниях. Не важно, меткий вы стрелок или нет, поскольку из вежливости должны дать выиграть другим. У реки есть несколько мишеней. Пойдемте, начнем урок.
Слуги принесли им луки и стрелы.
— Все очень просто, — наставлял Флинн. — Следите за мной и делайте, как я.
Он вынул стрелу из колчана, вложил в тетиву, прицелился, и стрела вонзилась в мишень.
— Теперь ваша очередь.
Он вручил ей лук, встал рядом и, обняв за талию, показал, как его держать.
Элизабет выбрала стрелу, вложила в тетиву, гадая, не попросить ли его отодвинуться, — близость Флинна смущала ее.
— Медленно отводите тетиву… — настаивал он. — Вот так. Теперь отпускайте.
Элизабет вскрикнула, когда тетива обожгла ей руку.
— Вам стоило бы надеть перчатки, — покачал он головой, поворачивая ее запястье, чтобы исследовать ожог. Совсем маленький, но кожу, вероятно, щиплет.
И тут Флинн дерзко поцеловал больное место.
— Лучшее лечение, — прошептал он.
— Я попала в мишень? — спросила Элизабет, притворяясь, будто игнорирует его поцелуй.
Но ее щеки горели, а сердце тревожно билось.
— По-моему, ваша стрела утонула в реке, — засмеялся он. — Необходимо сделать из вас настоящего лучника.
— Дайте мне еще стрелу, — быстро сказала Элизабет. — Если придется стрелять на празднике, я не опозорюсь! Мне просто необходимо научиться попадать в цель.
Он протянул ей стрелу, и она вставила ее в тетиву.
— Теперь отводите тетиву, очень медленно, — командовал он, — отодвиньте немного руку, не то тетива снова вас обожжет. Вот так. Теперь отпускайте.
На этот раз стрела полетела прямо в мишень.
— Получилось! — вскрикнула Элизабет.
— Так оно и есть, Элизабет Мередит. Сможете выстрелить так еще раз?
Она взяла третью стрелу, вложила в тетиву и спустила. Стрела снова застряла в соломенной мишени.
— Попала! Правда, я хорошая ученица?
Она отложила лук.
— Правда, я превосходный учитель? — ответил он ей в тон.
Руки его сжались чуть крепче. Он привлек ее к себе и в страстном поцелуе приник к ее губам. Большая ладонь накрыла ее затылок.
Но Элизабет отстранилась, удивленно уставясь на него огромными зеленовато-карими глазами.
— Почему вы сделали это? — прошептала она, поправляя французский капюшон и вуаль.
— Потому что хотел, — честно ответил он.
— И вы всегда добиваетесь того, чего хотите? — спросила она.
— Обычно, — признался Флинн.
— Боюсь, сэр, вы слишком дерзки. Я не давала вам разрешения целовать меня, — выдавила Элизабет.
Ее сердце снова застучало в бешеном ритме, а голова слегка кружилась.
— А если бы я спросил? Разрешили бы? — не унимался он, медленно проводя пальцем по ее щеке.
— Разумеется, нет, — чересчур быстро выпалила Элизабет.
— Именно поэтому я и сделал то, чего хотел. У тебя сладкие губки, мой обожаемый ягненочек! Просто созданные для поцелуев, и, несмотря на праведный гнев, ты наслаждалась каждым моментом.
Услышав такие слова, Элизабет слегка растерялась, но все же сказала:
— Я еще не разобралась в своих чувствах, Флинн Стюарт, но вы, возможно, правы, и я действительно наслаждалась. Вы второй мужчина, которому удалось меня поцеловать, и, по странному совпадению, первый тоже был шотландцем.
Флинн выглядел потрясенным. При виде его ошеломленной физиономии она мило улыбнулась.
— Кто он? — спросил Флинн, пытаясь вернуть преимущество, которое она так ловко у него отняла.
— Ну, это, положим, вас не касается! — фыркнула Элизабет, явно довольная собой. — Ни он, ни вы не имеете власти надо мной. А теперь проверим. Смогу ли я попасть в мишень, когда вы не обнимаете меня за талию, или это ваши руки творят чудеса?
Она опять подняла лук, и оказалось, что стрела снова попала в мишень.
— Либо у меня настоящий талант, либо вы действительно хороший наставник, — лукаво усмехнулась Элизабет, откладывая лук. — Думаю, сегодня я научилась всему, что хотела.
Повернувшись, она пошла обратно. Флинн долго смотрел ей вслед, потом тихо рассмеялся. Пусть Элизабет Мередит — маленькая сельская овечка, но вряд ли она так легко отдастся на съедение диким собакам или волкам. Уж очень она умна. Впрочем, и он не глуп. Правда, ему могут грозить неприятности со стороны короля и ее родных, если он соблазнит девушку. И все же… все же… Она бросила ему вызов. Эта девчонка — не кокетка и не простушка, как многие девушки, явившиеся сюда в поисках мужа. Она остроумна, искренна и очень-очень красива.
Элизабет спиной ощущала взгляд Стюарта, но, не оборачиваясь, шагала к маленькой рощице, отделявшей дом ее дяди от королевского дворца. Ей нужно побыть одной. Ухаживания Флинна ей очень приятны, но одновременно и тревожат. Он человек интересный, но подходит ли для жизни во Фрайарсгейте?
Интуиция подсказывала, что нет, потому что для него на первом месте стоит преданность единокровному брату. Такой мужчина, как Флинн, вряд ли откажется от своих принципов, от такого родства и осядет в Англии. Но какой вред от невинного флирта? Как девушке распознать своего суженого, если она не будет кокетничать с мужчинами?
Остановившись у кирпичной ограды, Элизабет вынула из кармана ключ, открыла калитку и оказалась в саду, где сразу почувствовала себя свободнее.
Она решила пропустить ужин во дворце. Нет больше сил высиживать на очередном бесконечном, пире вместе с Филиппом и ее друзьями. Их, разумеется, не посадят за высокий стол, и они весь вечер будут сплетничать об Анне Болейн, занимающей место королевы рядом с Генрихом. Это повторялось изо дня в день. Они вздыхали о пребывающей в ссылке королеве и критиковали поведение короля. Он, считавшийся самым благородным и рыцарственным джентльменом во всей Европе, сейчас, похоже, был одержим и околдован. Ходили слухи, что мистрис Болейн Действительно ведьма.
