За Уиллом послали, и тот быстро привез требуемую ткань. Узнав, для чего она понадобилась, Уилл искренне согласился с хозяином, и мужчины вместе со швеей стали трудиться над платьем.
— Дядя, ты умеешь шить? — поразилась Элизабет, не знавшая о столь удивительном таланте Томаса.
— Дорогая, как бы иначе я мог не отставать от моды, находясь так далеко от Лондона? Я сам переделываю собственные костюмы. Подобное умение жизненно необходимо джентльмену.
— Я воистину благоговею перед тобой, — прошептала она.
Том ухмыльнулся.
Ткань, привезенная Уиллом, оказалась парчой с узором из цветов и листьев. Платье имело квадратный вырез, отделанный вышивкой серебряной и золотой нитью. Рукава были узкими от плеча до запястья с расширявшимися, завернутыми кверху манжетами из кремового шелка. Костюм завершала длинная юбка колоколом. Талию обвивала тонкая золотая цепочка, с которой свисало маленькое зеркальце в золотой оправе, украшенной полумесяцем из жемчуга и несколькими сапфировыми звездами.
Сорочка была сшита из тонкого кремового батиста. Рукава, выступавшие за манжеты платья, были широкими, с изящной оборкой из золотого кружева на запястьях. Вырез сорочки был круглым, поскольку Том заявил, что скромная, но элегантная простота понравится королю.
— В руках короля наши судьбы, — добавил он. — Король, хотя я и не должен был бы этого говорить, страстно любил твою матушку, когда они оба были молодыми. И он относится к ее детям как заботливый отец.
— Его жена всего на несколько лет старше меня, — пробормотала Элизабет.
Лорд Кембридж покачал головой:
— А вот так ты не должна говорить, дорогая, особенно за стенами этого дома.
— Да, дядя, — покорно кивнула Элизабет, но тут же рассмеялась.
— И еще одно, — наставлял он. — К этому платью ты должна носить только жемчуг, и ничего больше. И отделанный жемчугом французский капюшон с кремовой батистовой вуалью. Так ты будешь выделяться из толпы, но не затмишь королеву.
Наконец все было готово к отъезду. Нэнси предстояло сопровождать хозяйку. Как-то днем Альберт подошел к Элизабет и попросил разрешения жениться на ее служанке.
— Я должна подумать, — ответила Элизабет и немного погодя отвела Нэнси в сторону: — Альберт хочет жениться на тебе. Ты согласна?
Нэнси покраснела.
— Он немного старше меня, но мужчина и должен быть старше своей жены. Я никогда не слыхала про него ничего плохого. Мы равны по положению, хотя он немного выше, но так и полагается. Думаю, из нас выйдет хорошая пара. Но я подожду, пока мы не вернемся домой.
Элизабет не спросила, любит ли Нэнси Альберта. В подобных браках любовь вовсе не была решающим фактором.
— Значит, ты согласна? — уточнила она.
— Согласна, — кивнула Нэнси.
— Тогда мы скажем ему вместе, — решила Элизабет и послала за Альбертом.
Он мгновенно пришел.
— Нэнси говорит, что хочет выйти за тебя, но оглашение будет сделано только после нашего возвращения из Лондона. Верно, Нэнси?
— Да, леди. Я еще раз побываю в большом мире, а потом вернусь и выйду за тебя, Альберт. Если тебе это по душе, значит, мы помолвлены.
— Конечно, по душе! — воскликнул мажордом.
Элизабет соединила их руки.
— Идите и подумайте, как праздновать свадьбу.
Теперь оставалось ждать королевского эскорта, и в один прекрасный день во Фрайарсгейт прибыл отряд вооруженных всадников, на бляхах которых красовалась роза Тюдоров. Была уже вторая половина апреля.
Главный вежливо представился капитаном Ярдли и сообщил Элизабет, что нужно выезжать завтра же.
— Королева приказала, чтобы мы поспешили в Гринвич. Ей не терпится увидеть вас.
Капитан был седым старым солдатом, который, очевидно, много лет служил королю.
— Я готова, — сказала Элизабет. — Повозка с моими вещами была выслана вперед несколько дней тому назад. Завтра мы остановимся в Оттерли, а потом мой дядя лорд Кембридж договорится о ночлеге по всему пути.
— Прекрасно, мадам, — кивнул капитан Ярдли. — Повозка задержала бы нас в пути.
— Я еду ко двору по приглашению королевы, сэр, и не могу захватить с собой всего одно платье. Повозка сейчас в Оттерли. А потом уже вашей обязанностью станет охранять мои вещи. Если мы и задержимся, королева простит меня, поскольку ответственность буду нести не я, — резко сказала Элизабет, глядя в глаза капитану.
— Да, мадам, — лаконично ответил он, решив, что подружка королевы так же вспыльчива, как и новая жена короля.
— Мама уезжает? — спросил Том, прощаясь с матерью.
— Да, но я скоро вернусь, солнышко мое, — пообещала Элизабет, целуя его розовые щечки. — Будь хорошим мальчиком, малыш Том.
Она поставила его на пол, и он ушел вместе с Сэди, которая из девчонки, качавшей колыбель, была возвышена в ранг няни.
У Элизабет сжалось сердце. Слезы покатились по щекам.
Ей не хотелось уезжать. Не хотелось покидать мужа и сына. Почему, во имя всего святого, Анна приказала ей приехать, зная, как она ненавидит двор? Впрочем, она не узнает ответа, пока не окажется в Гринвиче.
Элизабет, вздохнув, вскочила в седло.
Лорд Кембридж и Уилл ехали вместе с ними до Оттерли. Бэн тоже решил проводить жену.
— Давно пора повидаться с твоей сестрой и ее мужем, — заявил он. — В конце концов, мы родственники.
Элизабет не стала его отговаривать.
— Фрайарсгейт переживет день-другой без нас, сэр, — кивнула она.
— Но если хочешь, я останусь, — сказал он.
— Нет! — воскликнула она, но, поняв, что он шутит, замахнулась на него. — Шотландский негодяй!
— Кровь Христова! — ахнула Бэнон, когда младшая сестра с мужем вошли в дом. — Я все еще не могу привыкнуть к виду твоего мужа-великана. Да еще такого красавца!
Обняв сестру, она прошептала:
— Он весь такой большой?
— Да, — выдохнула Элизабет. — Завидуешь?
— Может быть, немного, — хихикнула Бэнон и, взглянув на Бэна, добавила: — Добро пожаловать в Оттерли, брат. Я рада нашей встрече. Роб, поздоровайся с мужем Элизабет!
— Ты так же прекрасна, Бэнон, как в прошлую нашу встречу, — заверил Бэн, целуя ее в обе щеки, после чего пожал руку зятя.
Бэнон покраснела от удовольствия. Пусть он и шотландский горец, но манеры его идеальны. Похоже, его мачеха была хорошей наставницей.
— Дядя, вы с Уиллом поужинаете с нами? — спросила она.
— Разумеется. Твоя сестра с эскортом должна выехать на рассвете, и поэтому я попрощаюсь с ней сегодня. Как странно, Элизабет! Я должен был бы завидовать твоему визиту ко двору, но почему-то испытываю лишь облегчение оттого, что не еду.
