— Ее присутствие здесь опасно для всей империи. И еще, может, ты забыл, что наша дочь вынуждена была выйти за турка благодаря проискам этой шлюхи.
— Я думаю, ты преувеличиваешь. Александр и Феодора пробудут в Месимбрии несколько месяцев. За это время все утихомирится.
— А Элекса, ее ты забыл?
— Я никого не забыл. Но я не вижу ничего плохого в этом браке. Турция слишком большая и могучая страна, чтобы стесняться связывать с ней Византию династическим союзом.
— Но после бегства Феодоры наша дочь оказалась в опасности. Что, если Мурад захочет на ней выместить свою злобу за побег Феодоры?
— Мурад — благородный мужчина. Он не станет вымещать злость на беззащитном ребенке. Элекса будет спокойно жить в монастыре Святой Анны, и эта история с побегом Феодоры не коснется ее. За это я тебе ручаюсь.
Однако объяснения Иоанна не удовлетворили Елену. Она брезгливо отмахнулась от них рукой.
Ей казалось, что Иоанн просто не понимает ее, отказывается понимать. Или специально изображает из себя идиота, чтобы просто позлить ее. «Он же дурак, он не осознает всей опасности положения, в котором оказалась империя. Хотя чего я от него требую? Он всегда был глупцом. Он не видел, что империя попала в зависимость от крупных аристократов, теперь он не видит, что над ним нависла угроза лишиться трона», — такие мысли носились в голове Елены. Во многом она просто пыталась оправдать вескими причинами свою ненависть к Феодоре, но в чем-то была права.
Византия давно уже пребывала в изоляции от остального мира. После разделения церквей она осталась единственным крупным православным государством в Европе. Раньше еще была Русь, но сейчас она почти погибла под ударами монголов и других орд с Востока. Так что Византии не на кого надеяться.
А печальные примеры уже бывали. В 1204 году Константинополь был до основания разрушен крестоносцами. Тогда на это их подвигли венецианские купцы, которые давно зарились на богатства великого города императора Константина. Орды этих так называемых крестоносцев, вместо того чтобы воевать с сарацинами за святой город Иерусалим, вероломно напали на столицу Византийской империи, свергли императора, который, правда, завидев армию крестоносцев, сам убежал из города, и разграбили ее до основания, унеся с собой все, что можно было унести. Поводом к нападению послужило желание восстановить на византийском престоле недавно свергнутого императора Исаака II Ангела. После разорения города крестоносцы создали свою империю, которая была слабой пародией на Византию. Это государство называлось Латинская империя. Остатки же Византийской империи стали называться Никейской империей. Уже к 1261 году император Никеи Михаил Палеолог завоевал всю Латинскую империю, и Византия стала возрождаться. Однако урок для византийцев был хороший. Всем стало ясно, что, напади кто-нибудь на их страну, ни одно европейское государство не придет на помощь, а может, даже будет заодно с захватчиком. Главная причина такого положения Византии, конечно, была не в религии.
Религия — это повод. Причина была в том, что все европейские государства не отказались бы поживиться богатствами империи. Так что Византия попала в тиски, она была зажата между европейскими королевствами и Османской империей — Турцией. Конечно, главным противником Византии была Турция. Европейские королевства не могли нанести империи сколь-нибудь ощутимый вред, не объединившись в коалицию. К тому же два сильнейших в Европе государства, Англия и Франция, сейчас находились в состоянии войны. Елена помнила, как в детстве ей рассказывали страшные истории об английском короле Ричарде I Львиное Сердце. Говорили, что он даже мог победить всех турков-сельджуков и захватить Иерусалим, но предательство французского короля помешало ему это сделать. Если бы ему удалось победить Турцию, то и Византия не оказалась бы сейчас в столь плачевном положении.
— Во имя Господа Бога, прошу тебя, Иоанн, отошли Феодору назад к султану! — взмолилась Елена.
Однако император оказался не так глуп, как думала Елена. В его голове пронеслись те же мысли о плачевном положении Византии.
— Ты думаешь, это как-то повлияет на Мурада? — усмехнулся он. — Последние слова Орхана к своему сыну были о том, что Мурад должен завоевать Константинополь. Неужели ты считаешь, что если он получит Феодору, то откажется от своих планов в отношении нашей столицы? Это глупость, Елена, и ты знаешь это сама.
Елена ничего не могла ответить на эти слова. Она вышла от императора и пошла в свои апартаменты, где ей доложили, что ее дожидается какой-то человек. Она приказала его впустить.
Вошедший мужчина показался ей знакомым. Она где-то видела его, но не помнила где.
— Приветствую вас, госпожа. Я Али Яхиа, управляющий дворцом султана. Я хочу увидеть принцессу Феодору и надеюсь, что вы поможете мне в этом.
— Моя сестра не захочет вас видеть, Али Яхиа. Вернее даже сказать, не сможет. Она вторично вышла замуж и сейчас живет с мужем, князем Месимбрии, в его владениях. Их дворец находится прямо на берегу моря. Так что я ничем не могу вам помочь.
— Очень жаль, госпожа.
И тут Елена не сдержалась. Она слишком не любила свою сестру, чтобы в голове у нее не возникло никакого дьявольского плана при столь удачном стечении обстоятельств — как-никак перед ней стоял посланец того самого грозного султана Турции, что как мальчишка по уши влюблен в ее очаровательную сестричку.
— Султан действительно хочет взять ее в свой гарем?
— Уже нет, госпожа. Он хочет, чтобы она вернулась в Турцию, в семью умершего султана Орхана, где ее все очень любят и ждут. Султан Мурад предлагает ей вернуться с мужем.
Голубые глаза Елены сузились, как у кошки.
— Да, возможно, Феодора и примет это приглашение, но я хочу предложить твоему хозяину другой путь.
— Какой же, госпожа?
— Мой отец и брат стали монахами. Я самая старшая в роде Кантакузинов. Значит, я могу распоряжаться и приказывать более младшим членам нашей семьи. К тому же я — императрица. Я пошлю мою сестру к султану Мураду за десятью тысячами венецианских золотых дукатов и за сотней восточных жемчужин. Жемчужины должны быть от одного до двух сантиметров в диаметре.
— Но как же, госпожа, новый муж принцессы Феодоры? Турецкие законы запрещают забирать в гарем чужих жен, а султан чтит законы.
— Вот за это, Али Яхиа, вы мне и заплатите. Я быстро сделаю Феодору вдовой. Ее новый муж сильно оскорбил меня. И я имею право казнить его, так как, оскорбив меня, он оскорбил империю.
Елена не сказала Али Яхиа, что оскорбление заключалось в том, что Александр не захотел стать ее любовником. Не то чтобы он ее отверг. Он провел с ней ночь, но, когда она заговорила о том, что теперь она будет ему покровительствовать, Александр заметил, что лучше уж он сам позаботится о себе. «Я очень люблю свою свободу, к тому же вы сами выбрали меня в любовники, а вы — женщина. Я же привык, чтобы женщин выбирал мужчина», — сказал он ей и ушел.
