Он освободил ее от платья и белья. Она легла на спину. Ничто не мешало ему любоваться прекрасным в своей наготе телом, которое он давно знал в деталях. Лучи солнца высвечивали изящно очерченные выпуклости и ложбинки: ослепительной белизны грудь, втянутый живот с темневшим внизу приподнятым клинышком и красивые стройные бедра.
От одного беглого взгляда Морган ощутил дикий голод, но сразу заставил себя подавить инстинкт. Он сказал себе, что не должен дарить радость ей и себе наспех. Хотя она храбрилась перед ним, не желая его огорчать, он хорошо понимал, что ей пришлось много выстрадать за прошедшие недели. Он должен обращаться с ней сейчас, как никогда, ласково и бережно. Им нужно вместе вкусить отпущенное им счастье во всей полноте, – от первой до последней минуты.
Она потянулась к нему распахнутыми руками. В ее нежных объятиях он почувствовал себя так, словно окунулся в свежую, прохладную воду горной речки. Нахлынули воспоминания о том дивном дне, когда он застал ее купающейся в омуте, возле брошенной кузницы. Перед глазами у него встал веер блестящих черных волос, рассыпавшихся по поверхности воды. Затем в памяти всплыла другая картина. Вот он выносит ее на берег и, поднимаясь по склону, медленно опускает на папоротниковый ковер под деревьями…
– Морган!
Нетерпеливый возглас вывел его из короткого забытья. Рука, ласкавшая его тугое мускулистое бедро, нащупала какой-то выступающий рубец. Рана почти зажила. Но от этой неожиданной находки на душе у Дизайр опять стало неспокойно. Чтобы не причинить ему боль, она поспешно убрала руку. В зеленых глазах вспыхнул огонь негодования.
– Солдаты. Что они сделали с тобой?
– Ничего страшного, моя любимая. – В душе он чертыхался, вспоминая своих недругов, и с горечью думал о быстро уплывающих минутах недолгого счастья. Он хотел быстрее успокоить ее, видя, как у нее задрожали губы. Не стоило тратить дорогое время на бесполезные сожаления. – Дизайр, родная моя, самое главное, что ты со мной. Все остальное ничего не значит. Моя возлюбленная, ты очень нужна мне. Я так хочу тебя…
Отклик последовал почти мгновенно. Прижимавшееся к нему шелковое тело соскользнуло вниз. Она наклонила голову и осторожно коснулась губами его кожи, потом прижалась к больному месту губами, и он ощутил влажное тепло ее языка.
Должно быть, она думала, что от этого ему станет легче, и еще ей хотелось сделать ему приятное. Но своим прикосновением она невольно разожгла в нем буйное чувственное пламя. Его мужское естество превратилось в тугой клубок мышц с напрягшейся до боли сердцевиной. Идущая изнутри неослабевающая сила вызывала ломоту, выкручивала бедра. Когда же она сползла еще ниже и он вдруг ощутил быстрые движения кончика ее языка вокруг пунцовой головки члена, ему стало совсем невмоготу. Он был не в силах бороться со жгучим, овладевающим его волей, желанием и чувствовал, что не может сдержать рвущийся изнутри горячий поток. Все, что могло сейчас произойти, было уже за пределами его контроля…
Он протянул руку к ее голове и погладил волнистые, черные, как смоль, волосы.
Страстная, любящая Дизайр… Он восхищался ею – великодушной, смелой и бесконечно женственной.
Привстав и бережно взяв ее лицо в руки, Морган долгим благодарным взглядом посмотрел ей в глаза, потом, отпустив, одной рукой перевернул ее и быстро положил под себя. Она раздвинула ноги и без стеснения подставила ему свое разгоряченное тело. Он, подхватив ладонями и приподняв две нежные округлые половинки, скользнул вглубь – будто осторожно вложил меч в ножны. Он видел, как тяжело вздымалась ее грудь, как широко раскрылись и ярко вспыхнули изумрудные глаза. В ней проснулась жажда плотского удовольствия, которого она была лишена за время их вынужденной разлуки. Все острее чувствовала она жжение в глубине бедер. Все настойчивее и болезненнее становились спазмы. Когда он начал различать передававшееся ему незатихающее биение мощного пульса, он стал отвечать на него медленными размашистыми толчками.
Она крепко впилась руками ему в плечи. Гибкие ноги обхватили спину. Молча, подрагивая всем телом, она призывала его войти в нее глубже и плотнее. Потом они задвигались вместе, как одно целое, быстрее и быстрее. Он не отнимал рук от ее упругих ягодиц, изо всех сил прижимая ее к себе, помогая ей получить желаемую полноту ощущений.
В бурном потоке страсти они продолжали нестись все дальше и дальше, пока по внутреннему велению, ведомому только им двоим, вынуждены были остановиться. Изумленно-радостный крик прорезал тишину мрачной комнаты. Два трепещущих тела, еще минуту назад готовые взорваться от напряжения, замерли в сладком блаженстве.
Она лежала, положив голову ему на плечо, ощущая приятную тяжесть руки у себя на груди. Медленно открыв глаза, она увидела, что голубой квадратик неба в стене, в окошечке наверху, исчез. Вместо него проглядывал красноватый свет заката. Она поскорее отвела глаза в сторону, стараясь не думать о том, что их время кончается.
Облокотившись, Морган приподнял голову и заглянул ей в глаза. Легким прикосновением пальцев он убрал волосы с ее лица.
– Пора уходить? Да? – спросила его Дизайр, подавляя дрожь в голосе и стараясь не показывать охватившей ее в преддверии скорой разлуки щемящей тоски.
– У нас есть еще немного времени, – с грустью ответил он, привлекая ее к себе и так сильно сжимая ее в объятиях, что она начала задыхаться. – Боже мой, как мне тяжело отпускать тебя.
В его голосе чувствовалась мука.
– Морган! Ты так говоришь, как будто уверен, что мы больше не сможем видеться.
С тревогой в глазах она придвинулась к нему, ощущая, как страх постепенно заполняет все ее существо.
– У меня есть возможность приходить в пивную, когда мне захочется. Я могла бы поджидать тебя там.
– Ноги твоей там больше не будет, – сурово сказал он. – Кроме этого, я также не хочу, чтобы ты бродила по этим коридорам. Когда я представляю себе, что может случиться с тобой… Ты должна обещать, что не будешь выходить из камеры.
Подчиняясь его настоятельному тону, Дизайр ответила:
– Обещаю. И все-таки мы должны искать способ снова встретиться.
Он выпустил ее из рук, встал с кровати, взял одежду и начал быстро одеваться. Вид у него был задумчиво-отрешенный. Возле плотно сжатых губ пролегли глубокие морщинки.
Вслед за ним Дизайр тоже поспешно надела сорочку и платье. Не в силах выносить тягостное молчание, она подошла и дотронулась до его руки.
– Почему бы мне и дальше не встречаться здесь с тобой? Если Енох сможет давать тебе деньги на «гарнир», наверное, это нетрудно устроить.
Без особой охоты Морган продолжил этот разговор.
– Может быть, из этого что-нибудь и получилось бы… Будь у нас побольше времени.
Ужасная догадка пронеслась у нее в голове.
– Ты что-то скрываешь от меня, – сказала она. – Скажи, о чем ты думаешь.
