Дети росли здоровыми, и он, конечно, мог жениться второй раз. Оуен был завидным женихом, однако вторично он не женился. Он страстно любил свою жену и глубоко переживал ее смерть. Те, кто знал Оуена ап Льюилина близко, заметили, что после потери Маргиад он перестал смеяться легко и часто, как раньше. Последнюю дочь он назвал Map, что означало на древнем языке Кимри «печаль». Он любил девчушку не меньше других сестер, так как не был жестоким, но он не был уже и прежним, таким, как до смерти Маргиад, Жемчужины. Оуен безжалостно перегружал себя работой, словно пытаясь убежать от реальности вдовства. Не будучи слишком гордым, он не видел ничего зазорного в том, чтобы взять в руки серп и поработать в поле вместе со своими крепостными и рабами. В тот самый день, когда Оуен ап Льюилин погиб, он решил перекрыть крышу амбара соломой. Весенние дожди и зимняя непогода разрушили кровлю. Нагруженный соломой, он оступился и упал с крыши прямо на кучу сена. Вилы, небрежно оставленные в сене, пронзили ему сердце, и он мгновенно умер.
Наследнику Гарнока было всего десять лет, и, хотя фактически имение принадлежало ему, управлять им он не мог из-за столь юного возраста. Эта тяжелая ноша легла на плечи его старшей сестры, пятнадцатилетней Уинн; поскольку не было подходящего родственника мужского пола. К счастью, у сирот осталась бабушка по отцовской линии, Энид, которая вела дом, оставив Уинн надзор за большим наследством брата. Были еще и другие проблемы, которые надо было уладить, и Уинн опасалась, что не сможет справиться с ними.
Как лорд Гарнока, ее маленький брат был желанным женихом, но Уинн сомневалась в разумности обручения Дьюи ап Оуена в таком раннем возрасте. В те времена не было ничего необычного в женитьбе десятилетних мальчиков. Но если вдруг Дьюи умрет в детстве, семья его жены может от ее имени потребовать богатые земли Гарнока. Что тогда будет с сестрами и бабушкой? Стоя у могилы отца, Уинн нахмурилась, ибо она знала ответ на этот вопрос. Все они останутся без крова и без пенни в кармане. Все было так сложно. Надо подыскать мужей для Кейтлин, Дилис и Map. Как ей подступиться к этому? У нее самой еще не было мужа.
— Кар! Кар!
Уинн обернулась на резкий голос и хлопанье крыльев. Большой черный ворон глядел на нее с соседнего дерева. Он склонил голову набок, словно вопрошая, что держит девушку на вершине открытого холма под порывами резкого ветра, в котором уже чувствовалось приближение дождя. Слабая улыбка коснулась губ Уинн. Ворон был ее старинным другом. Казалось, у него нет возраста, он все время присутствовал в ее жизни. Ее отец всегда подшучивал над ней, говоря, что это, должно быть, самый старый ворон из всех живущих, поскольку, по его мнению, вороны не относятся к числу особых долгожителей. Но сейчас Уинн была уверена, что птица, смотрящая на нее, именно та, которую она знала всю свою жизнь.
— Привет, Дью! — поздоровалась Уинн, чувствуя себя удивительно спокойно в присутствии ворона. — У меня сегодня нет для тебя хлеба, извини.
Птица, казалось, была огорчена ее словами и издала слабый гортанный звук.
— О, — ласково сказала Уинн. — Я оскорбила твои чувства, верно?
Ты прилетел вовсе не за хлебом, а чтобы успокоить меня, старина Дью.
Что ж, мои заботы сегодня, конечно, серьезнее твоих.
Она тихо засмеялась.
— А вдруг люди подумают, что я сумасшедшая или колдунья, потому что я разговариваю с вороном? Мы ведь с тобой старые друзья, правда?
Ворон, казалось, кивнул головой.
Уинн это позабавило.
— Я, пожалуй, пойду, старина Дью. Мне не решить все трудности, стоя здесь и болтая с тобой. Позаботься сам о себе и не слишком воруй зерно, когда мы на следующей неделе будем сеять.
И она стала спускаться с холма, а ворон продолжал наблюдать за ней, удобно устроившись на дереве; но когда упала первая капля дождя, птица ворча улетела в поисках укрытия.
Торопясь домой, Уинн накинула на голову шерстяную шаль. Весенние дожди могут быть коварно обманчивы, а ей не хотелось схватить простуду. Дома по крайней мере будет тепло. Странно, но, несмотря на близость к реке, в нем всегда было сухо. В детстве ее интересовал предок, который построил дом на мысу возвышающемся над рекой. Взрослея, она поняла, что, расположенный таким образом, дом был уязвим лишь с одной стороны, но та сторона дома была окружена каменной стеной с тяжелыми дубовыми воротами, окованными железом, которые закрывались и запирались на засовы на закате солнца или во время опасности.
За этими стенами находились основные постройки имения, главный амбар, кузница, кухня, конюшни, псарня, голубятня, колодец и огород.
Дом был построен из камня и дерева, крыша покрыта соломой, в которой было несколько отверстий для дымоходов, что указывало на богатство хозяина поместья. Внутри основной этаж занимал зал, протянувшийся вдоль всего здания и поднимающийся на два этажа вверх.
Над той частью зала, которая занимала лишь один этаж, на втором этаже находилась небольшая солнечная комната — спальня Оуена ап Льюилина и его жены. Это было исключением из общепринятого правила, когда лорд и его семья спали в одной комнате, занавесками отделяя одну кровать от другой.
Уинн быстро пробежала сквозь ворота, так как небеса буквально разверзлись, и добралась до дома, облегченно вздохнув. Она стряхнула капли дождя с тяжелой шали, и та стала почти что сухой. Завернувшись в нее, Уинн вошла в зал. В двух очагах весело горел огонь, и, как обычно, было уютно и сухо. Ее зеленые глаза обежали зал, заметив бабушку Энид, говорившую что-то слугам, которые принесли вечернюю трапезу, затем остановились на брате Дьюи, весело игравшем со щенками и сестричкой Map, потом Уинн перевела взор на двух сестер, Кейтлин и Дилис, которые, по обыкновению, сидели и сплетничали. Увидев ее, Дилис вскочила и подбежала к старшей сестре.
— Где ты была? — захныкала она. — Мы так боялись! Мы узнали, что на нашем берегу вновь появились ирландские работорговцы. Что, если они схватили бы тебя? Что тогда с нами будет? — Ее хорошенький ротик принял обиженный вид.
Кейтлин подошла к ним и тоном превосходства сказала:
— Она опять была на могиле, ведь правда, Уинн? Не понимаю, почему ты туда ходишь. Там ничего нет. Отец давно умер. Дилис права.
Ирландцы совершают налеты. Тебе следует быть более благоразумной в своих странствиях.
— Спасибо тебе, дорогая сестра, за заботу, — сухо ответила Уинн. — Откуда ты узнала об ирландцах? Их нечего бояться. Мы слишком далеко от берега, чтобы они смогли побеспокоить нас.
— Приезжал гонец! — воскликнула Дилис. — Когда ты ушла.
— Разве я была так далеко, что за мной нельзя было послать? — резко спросила Уинн. — В конце концов, мне виден был дом. Я не заметила никакого всадника.
— Ты его не видела, возможно, потому, что опять предавалась мечтам, — ответила Кейтлин. — Гонец прискакал, сообщил новость и немедленно покинул нас, — так приказал ему его хозяин. Я полагаю, Ризу из Сант-Брайда нужен каждый человек, пока опасность не минует.
