— Да, он не знает. Наши северные соседи крадут овец на пастбищах внизу Мейдок отправился туда уладить это дело. Я подумала, что это самое подходящее время приехать в Кей и поговорить с вами.
— Ваш визит поразил меня. Мейдок, конечно, приказал, чтобы вас тщательно охраняли. Однако вы каким-то образом ускользнули от ваших сторожей. Я удивлен вашим умом.
— Ах, Брайс, не заговаривайте мне зубы, — сказала ему раздраженная Уинн. — Что вы ребенком попытались сделать с Нестой, ужасно, но вы теперь взрослый человек. Я не могу поверить, что вы так страшны, как утверждают Мейдок и Неста. Вы принадлежите церкви, Брайс. Неужели вы не можете мне помочь уничтожить ту пропасть, которая разделяет вас? Разве это не христианский поступок?
— Я не служу Богу, Уинн, — ответил Брайс, которого позабавили ее слова. — Я купил сан епископа ради власти, которую он мне дает. Да, это правда, мне пришлось стать духовным лицом, но я не учился для этого и не служу священником. Это было простой формальностью, на которой настаивали те, кто жаждал моего золота. — Он усмехнулся. Вы многого обо мне не знаете, поскольку мой брат не стал огорчать вас всей правдой обо мне.
— Так вы не хотите помириться с семьей? — спросила Уинн.
Он с горечью рассмеялся.
— Почему я должен этого хотеть, belle soeur! A Мейдок, могущественный волшебник — принц Венвинвина, и Неста, моя славная сестричка, которая, возможно, любит Мейдока больше, чем следовало бы? Что они могут предложить мне, чего у меня нет? У меня есть власть, богатство. Что еще нужно, Уинн Пауиса?
— Еще есть любовь, Брайс, — тихо проговорила Уинн.
— Любовь? — Он вновь захохотал. — Я могу купить любовь!
— Простое совокупление с женщиной еще не любовь, Брайс, — ответила ему пораженная Уинн, не обращая внимания на грубый намек относительно Песты.
— На что еще годится женщина, belle soeur? — последовал ужасающий ответ. — Женщина существует для наслаждения мужчины, а если он того желает, то она рожает ему детей, готовит еду и шьет одежду Не больше. То призрачное чувство, которое вы именуете любовью, не существует, ибо я не испытал его никогда, а Бог свидетель, что я пережил полный букет чувств, доступных человеку.
— Любовь есть! — воскликнула Уинн. — Она существует между матерью и ребенком, между мужем и его женой. Между братьями, Брайс!
Бесспорно, у вас есть какие-то теплые чувства к Песте и Мейдоку Плохо, что вы так долго отделены друг от друга! Где-то к Рождеству Неста родит ребенка. Ранней весной у меня тоже появится дитя. Мое сердце не будет знать покоя, пока вы не вернетесь в лоно семьи, чтобы дети Несты и мои знали своего дядю.
— Господи, какая же вы добродетельная, — простонал он. — Удивляюсь, как Мейдок еще не умер от избытка вашей праведности! — Он швырнул кубок через весь зал. — Я услышал все, что желал. Позвольте мне теперь возобновить прерванное занятие. — Он встал и взглянул на женщину, лежавшую на козлах. — Эта особа огорчила меня и теперь понесет за это-наказание.
— Брайс! Я насчитала по крайней мере пять ударов кнутом по спине девушки. Во имя Всевышнего, пощадите ее! Что могла она такого совершить, чтобы заслужить от вас такое жестокое наказание? — взмолилась Уинн.
Брайс медленно повернулся и посмотрел на нее. Она увидела все тот же помутившийся, почти что сумасшедший взгляд. Что-то знакомое почудилось ей, но она не могла определить, что это было.
— Вы считаете меня жестоким? — кротко спросил он.
— Думаю, вы можете быть таким, — четко ответила она.
— Да, — медленно проговорил он. — Я могу быть очень жестоким. — Он улыбнулся ей, и она вновь была поражена его красотой. Как сказала Песта, у него лицо ангела, а сердце дьявола. Сейчас она начала понимать, что оценка Песты оказалась верной, как бы горько ей ни было это признавать.
— Отпустите девушку, мой господин, — спокойно сказала Уинн. — Если она вас на самом деле так сильно огорчила, я возьму ее с собой, и вы больше ее не увидите. Крепостная она или рабыня, вы получите за нее сполна.
Брайс захохотал.
— Ласковая Уинн. Добродетельная Уинн. Великодушная Уинн! Вы утомили меня своей добротой! Бэррис! Где ты?
— Здесь, мой господин.
— Стражник появился из полумрака возле стола.
— Попридержи принцессу из Скалы Ворона, пока я не закончу то, что начал прежде. Если тварь попытается кричать, заткни ей рот!
Уинн бросилась вперед.
— Как вы смеете, Брайс!
— Госпожа, — Бэррис очутился рядом с ней, — сядьте. Я выполню приказание, но мне неприятно применять силу к женщине.
Уинн с неохотой вернулась на место. По твердой решимости в глазах Бэрриса она поняла, что он на самом деле исполнит приказ хозяина. Ей оставалось только молиться, чтобы ее вмешательство не навредило бедняжке еще больше, видя, как Брайс опять приближается к жертве, угрожающе размахивая кнутом. Он усиливал ее страх, медленно поднимая и опуская кнут, чудовищный инструмент пытки, состоящий из полдюжины тонких кожаных полосок, каждая из которых была аккуратно завязана в тугой узелок вместе с наконечником копья, чтобы причинять еще большую боль.
Улыбаясь от наслаждения, Брайс несколько раз взмахнул кнутом в воздухе, а потом с ухмылкой злобно стеганул беспомощную жертву.
Крик агонии наполнил маленький зал, за ним раздались другие после каждого удара кнутом по нежной плоти, пока спина девушки не превратилась в кровоточащую массу липких рубцов. Однако рука Брайса беспрерывно поднималась и опускалась. Он начал хохотать, когда девушка отчаянно попыталась перевернуться, моля о пощаде.
Не в силах больше переносить это и не беспокоясь о своей безопасности, Уинн вскочила. Бэррис сделал неуклюжую попытку остановить ее, но она ускользнула от него, обежав вокруг стола, через весь зал и схватила Брайса за руку.
— Во имя Всевышнего, прекратите! — молила она. — Девушка при смерти!
Его рука с хлыстом на мгновение опустилась, он ненавидящими глазами посмотрел на нее. Затем в них зажглась дикая ненависть, и, подняв руку, он ударил Уинн с такой силой, что она рухнула на пол. Когда она теряла сознание, одна мысль мелькнула в ее мозгу: Бронуин! Больше она ничего не помнила.
Очнулась Уинн в сыром, темном месте. Она тихо лежала, приводя мысли в порядок. Она была в темнице, на куче мягкой соломы. Хотя в камере не было света, за решеткой двери виднелось трепетание факела. Оно позволило ей оглядеться вокруг. Руки сразу же потянулись к животу, инстинктивно она поняла, что ребенок цел. Раздался слабый стон. Уинн с трудом поднялась на ноги, страдая от головокружения.
Потом, когда голова ее прояснилась, она стала искать, откуда шел звук Она обнаружила бедную девушку, жестоко избитую Брайсом, которая лежала лицом вниз на другой куче соломы Чтобы причинить ей еще большие страдания, в бесчисленные раны была втерта соль. Уинн понимала, что ничем уже не сможет помочь бедняжке, только своим присутствием.
