— Как и к твоей постоянной трескотне, — пошутила хозяйка.
— Трескотне? — раздраженно взвилась Лона. — Только потому, что я вслух беспокоилась насчет ваших странных привычек? Это еще не причина говорить, что я зря болтаю, миледи.
Арабелла, рассмеявшись, утешила служанку и подругу:
— Дорогая Лона, я просто шучу, потому что люблю тебя!
— Ну тогда, — смягчилась Лона, — совсем другое дело.
Она помогла хозяйке выйти из ванны, растерла и надушила ее, а потом закутала в нагретое полотенце. Достав шелковую сорочку, служанка заметила:
— Лучше бы одеться сегодня потеплее, миледи, на улице ужасный холод.
— Тогда я буду слишком толстой, — небрежно бросила Арабелла, но Лона вопросительно подняла брови, вынудив хозяйку остерегающе покачать головой. — Не желаю ничего больше об этом слышать. Лона.
Лона, ничуть не обидевшись, кивнула. Она поняла все, что хотела, даже из этой короткой фразы. Вынув из гардероба бархатный кремовый корсаж и две юбки, она помогла госпоже одеться, тщательно расправив платье, чтобы не помялось, и причесала густые бледно-золотистые волосы Арабеллы, вплетая в пряди жемчужные нити и шелковые ленты.
— Ну вот, какая красивая прическа, миледи. Вы просто прелесть сегодня.
На ногах у Арабеллы были тонкие бархатные туфельки, но поскольку на улице шел снег, Лона надела на них тяжелые башмаки на деревянной подошве. Потом помогла госпоже сесть в карету и закрыла ей колени меховой накидкой, положив под ноги обернутые фланелью горячие кирпичи. Хотя до Ламбора путь недалекий, январская ночь была жгуче-холодна и не многие парижане отваживались высунуть нос на улицу.
— Поставьте лошадей в конюшню герцога и отправляйтесь на кухню, — приказала Арабелла шестерым лакеям, сопровождавшим ее. — Я позову, когда решу вернуться.
Позволив слугам герцога вынуть из-под ног кирпичи и помочь ей выйти из кареты, Арабелла поспешила в дом.
— Моя Белла! Добро пожаловать! — воскликнул Адриан Морло, выйдя в вестибюль навстречу Арабелле, и долго, нежно целовал протянутую руку, пока лакей снимал с гостьи плащ.
Она вопросительно подняла брови.
— Кажется, я перепутала день и час, милорд! Видимо, я приехала не вовремя!
В доме было тихо, а сам хозяин одет в простой костюм из алого бархата, отделанный мехом.
— Разве вы не приглашали меня отпраздновать Двенадцатую ночь, месье?
— Приглашал, — ответил герцог, — и, надеюсь, вы простите мне этот маленький обман, моя Белла, — кроме вас, других гостей сегодня нет.
— Месье! — с притворным негодованием воскликнула Арабелла. — Вы крайне безнравственный человек! Боюсь, вы испортите мою репутацию! Пожалуйста, велите подать мой экипаж! Я немедленно уезжаю!
— Не останетесь ли еще на секунду, моя Белла? Я отдам вам подарок. Надеюсь, он понравится. Несколько лишних мгновений не повредят вашей репутации, дорогая, — тихо сказал он, и Арабелла позволила себя уговорить и увести по широкой мраморной лестнице в маленький салон, где в камине весело плясал огонь.
— Я люблю подарки, — сказала Арабелла и добавила с тоской:
— О, мне так давно никто ничего не дарил!
— Я бы заполнил сюрпризами всю комнату от пола до потолка, — галантно ответил герцог, — если бы только вы позволили, дорогая.
На этот раз Арабелла непритворно залилась краской — комплимент герцога был искренним.
— У меня для вас тоже небольшой подарок, — объявила она и вручила герцогу маленький пакет, обернутый золотой парчой и перевязанный красивой шелковой лентой. — Вы должны развернуть его немедленно! — потребовала Арабелла.
Улыбнувшись, герцог развязал ленту и вытащил пару ярко-алых перчаток из тонкой флорентийской кожи, вышитых черными, янтарными и золотыми бусинами.
— Моя Белла, — пробормотал герцог, искренне тронутый, потому что знал: такие перчатки очень дороги, а доходы Арабеллы ничтожны. — Они очень красивы, и я благодарю вас.
— Я выиграла их в карты, еще до Рождества, — весело объявила Арабелла в ответ на невысказанный вопрос.
Адриан Морло рассмеялся.
— Для женщины столь непоколебимой добродетели вы удивительно быстро учитесь искусству выживания, — пошутил он и подал ей резную шкатулку из грушевого дерева.
Что в этой красивой коробочке? Может, этот подарок — символ отношения к ней герцога?
Странно неловкими пальцами Арабелла открыла золотой замочек и, подняв крышку, ошеломленно уставилась на великолепный квадратный рубин на филигранной золотой цепочке, лежавший в гнезде из белого бархата.
— Ox! — задохнулась она, не в силах пошевелиться и вымолвить слово.
Довольно улыбнувшись, Адриан Морло вынул кулон и застегнул его на шее Арабеллы. Рубин мягко мерцал в затененной ложбинке на груди, бросая красные отблески на светлую кожу.
Леди Грей, слегка повернув голову, взглянула на герцога.
— О, месье, — пробормотала она, — ничего прекраснее я в жизни не получала.
Глаза их неожиданно встретились; Арабелла увидела во взгляде герцога отчаянную, нескрываемую страсть.
— Ох-х, — снова вздохнула она, когда его губы коснулись ее губ в самый первый раз, заставив бешено биться сердце Арабеллы. Так давно она не испытывала этого ощущения! Как могла Арабелла забыть урок, который, сам не желая того, преподал Джейми Стюарт: между женщиной и мужчиной может существовать страсть без любви.
«О, святая Матерь Божья, — взмолилась Арабелла про себя, — дай мне сил быть твердой в своей решимости!»
— О Белла! Моя Белла! Моя маленькая драгоценная Белла!
Я должен овладеть тобой! Никогда больше не говори мне «нет», моя Белла! Я боготворю твою красоту! — страстно прошептал герцог, обняв ее за талию. Другая рука, скользнув за вырез корсажа, сжала полную грудь. — Ах, моя Белла! Я с ума схожу от любви к тебе!
Тонкие пальцы нежно ласкали упругий холмик, перекатывая розовый сосок.
— О месье! — тихо вскрикнула она, не пытаясь сопротивляться или отбросить настойчивую руку. — Мы не должны! Что подумает ваша супруга?
Не покажется ли она слишком застенчивой! О, только не это. Господи, только не это! Арабелла еле сдерживала рвущиеся с губ стоны. Его прикосновения обжигали, словно пламя.
— Клод-Мари в Нормандии, моя Белла. Я не люблю ее! Я тебя люблю! Это был брак по расчету, не больше. Дай мне еще раз губы, дорогая, — молил он.
Арабелла поняла, что не в состоянии отказать, несмотря на все благие намерения. Поцелуи Адриана опьяняли — безумные голодные поцелуи, от которых по спине пробегал озноб. Арабелла, однако, отдавала себе отчет в том, что, целуя ее, Адриан осторожно развязывает бархатный корсаж, и в конце концов нашла силы запротестовать, боясь, что такая внезапная податливость с ее стороны покажется герцогу подозрительной.
