Ровену любили все, кроме чванливой и злобной Изабеллы Невилл, которая, впрочем, одинаково плохо относилась к остальным братьям и сестрам.
Ровена знала, что великий граф, прозванный современниками Создателем Королей, оказал ей огромное благодеяние, позаботившись выдать замуж. Когда девочке исполнилось двенадцать, ее уведомили, что через год состоится свадьба с сэром Генри Греем, бароном Грейфер, владельцем небольшой крепости на границе Англии и Шотландии. Сэру Генри искали жену, а король Эдуард нуждался в верных союзниках — его предшественник ухитрялся строить бесчисленные козни, даже будучи заключенным в Тауэр.
Король Генрих VI, потерпев поражение в битве с Эдуардом IV, нашел убежище в Шотландии и еще целых три года, до того как был наконец захвачен в плен, не давал покоя узурпатору. Эдуарду нужны были надежные люди на границах, и его советник и союзник, Создатель Королей, помогший занять трон, постарался выдать замуж за приграничных лордов всех своих молодых и неимущих родственниц и подопечных.
Свадьба состоялась 16 мая 1469 года. Богатая родня дала Ровене приданое — десять серебряных ложек и еще один мешочек, содержащий четыре палочки корицы, два мускатных ореха и полфунта зернышек перца. Во втором сундуке находились одежда, два отреза ткани, несколько драгоценных вещиц, унаследованных от покойной матери, и скромная нитка речного жемчуга — свадебный подарок Уорвика и его жены. Конечно, дочери графа получали не такое приданое, но и Ровене не было причин стыдиться. Она пришла к мужу не нищенкой, а женщиной с прекрасными связями и уже поэтому могла требовать уважения к себе.
Но теперь Генри мертв, а Ровена должна отдаться сэру Джасперу, чтобы не погубить своего ребенка. У нее не осталось защитников, она сама должна защитить Арабеллу. Никогда Ровена не думала, что все окончится подобным образом. Она глубоко вздохнула и тут же насторожилась: за дверью послышались тихие шаги. Ровена прикрыла глаза и притворилась спящей.
Сэр Джаспер вошел тихо, но не крадучись, скорее как муж, собиравшийся прийти к жене в спальню, уверенный, что его ожидает нежный прием.
Ровена наблюдала за ним сквозь густые ресницы, сама не сознавая, как участилось ее дыхание при виде стройного мускулистого тела, такого же привлекательного, как лицо. Длинные ноги, широкие плечи, узкая талия, грудь, покрытая более темными, чем на голове, волосами.
Аккуратно сложив одежду, Джаспер Кин подошел к кровати и, отбросив одеяло, поднял Ровену на ноги. Голубые глаза женщины широко открылись — схватив обеими руками вырез сорочки, он одним движением разорвал ее до подола, небрежно отбросив снятое тонкое полотно.
— Отныне, кошечка, — мягко сказал он, — ты будешь спать в чем мать родила — я так предпочитаю.
И, не тратя слов, впился в губы жесткими, твердыми губами, но почти сразу же отстранился.
— Ты целуешься, как девчонка, Ровена. Открой рот, я хочу чувствовать твой язык.
Ровена послушно сделала так, как велел Джаспер. Он жадно всосал ее язык и, сминая ягодицы, притянул к себе.
Голова женщины закружилась от давно забытых, но вновь проснувшихся ощущений, колени подогнулись. С Генри она никогда не испытывала подобного.
Джаспер вновь оторвал губы от ее рта; Ровена протестующе застонала, но, подхватив ее, он стал лизать тело, едва прикасаясь к коже языком. Ровена самозабвенно откинула голову; вены на шее вздулись от усилий сдержать рвущиеся из горла крики экстаза.
Язык скользил по гладкой коже все ниже и ниже, к нежной груди.
Тело Ровены застыло на миг и тут же конвульсивно содрогнулось от наслаждения. Джаспер торжествующе рассмеялся, видя, как хорошенькая головка беспомощно склонилась на его грудь, и сел на край постели, сжимая Ровену в объятиях. Его пальцы мягко раздвинули нежные розовые лепестки и отыскали средоточие только что испытанного ею блаженства.
— Гляжу, ты очень страстная, кошечка моя, — кивнул он и, неожиданно перевернув ее лицом вниз, удовлетворенно оглядел округлые пышные ягодицы.
Все еще потрясенная происшедшим, Ровена мгновенно пришла в себя, когда на нежную плоть с силой опустилась жесткая ладонь, и испуганно вскрикнула.
— Тише, любовь моя, — предостерег Джаспер. — Не стоит, чтобы все вокруг узнали о нашей встрече. Закрой рот ладонью, если не можешь сдержаться.
И продолжал осыпать ударами Ровену, беспомощно извивавшуюся и плачущую от боли. Только когда пухлые округлости побагровели, а Джаспер почувствовал исходящий от любовницы жар, он вновь сунул пальцы в тайную ложбинку и улыбнулся, обнаружив там липкую влагу.
Положив Ровену на постель, по-прежнему лицом вниз, он вошел в нее сзади, и, к его восторгу, она тут же встала на колени и призывно задвигала бедрами. И хотя орудие Джаспера было больше, чем у Генри, Ровена без затруднений приняла его.
— Очень хорошо, дорогая, очень-очень хорошо, — промурлыкал Джаспер и, осторожно перевернув женщину на спину, широко раздвинул ноги и врезался в нее еще глубже.
«Я умираю, — думала Ровена, — умираю и заслуживаю этого за то, что предала Арабеллу и теперь ощущаю такое блаженное наслаждение, на которое не имела права». Ведь хотя ей нравилось заниматься любовью с Генри, подобного еще не приходилось испытывать. И если необходимо защитить от него Арабеллу, что дурного, если и мать получит хоть немного радости? Не она, Ровена, бросилась на шею этому человеку, и стыдиться тут нечего. За что же наказывать ее?
Ногти женщины впились в спину любовника; тот ответил безжалостным толчком, входя все глубже.
— Да, крошка моя, — тихо пробормотал он, — царапайся, рви кожу, оставляй на мне свое тавро.
Ровена едва понимала то, что слышит, и почти не помнила, что было потом и как закончилась эта ночь бурного и бешеного желания.
Проснувшись перед рассветом, она обнаружила, что лежит одна, запутавшись в смятых и скомканных простынях и одеялах. Утомленное, насытившееся тело ныло от боли, особенно в том потайном женском местечке, которого так долго не касался ни один мужчина.
Ей так хотелось подольше полежать — силы были на исходе. Джаспер оказался ненасытным любовником — его копье не знало усталости, и, видно, он почти не спал, ухитрившись уйти незаметно.
Ровена нехотя поднялась, расправила простыни, чтобы Элсбет и другие служанки ничего не заподозрили, и, собрав с пола обрывки рубашки, бросила в огонь, наблюдая, как жаркое пламя уничтожает последние доказательства ее бесстыдного поведения. Отныне придется спать обнаженной — она не может каждую ночь терять драгоценное белье.
Взяв глиняный кувшин, Ровена налила в тазик воды и вымылась. Потом, вынув чистую сорочку из сундука, поспешно оделась и, причесав длинные, до пола, пшеничные волосы, заплела их в косы и заколола узлом. В этот момент в комнате появилась Элсбет.
— Миледи! Простите за опоздание ради Бога! Я проспала, — извинилась горничная.
— Уже поздно?
— Нет, миледи, вовсе нет!
