Королева окинула взглядом служанок, которые все до единой слушали рассказ гостьи, вытаращив глаза и разинув рты.
— Оставьте нас, — велела она тоном, не терпящим возражений. Девушки неохотно удалились. — К чему множить досужие сплетни? О вас и без того будут слишком много судачить, — объяснила Маргарет.
— Благодарю вас, миледи, — отозвалась Мэйрин. — Мне так стыдно вспоминать эту историю!
— Когда вы встретились с Эриком в первый раз? — спросила Маргарет.
— Король Эдуард послал моего отца, Олдвина Этельсберна, в Византию, к императору Константину Дуке. Мой отец должен был вести торговые переговоры и заключить соглашение. Мы с матерью поехали вместе с ним, а мой брат, Брэнд, остался в Эльфлиа. Мы прожили в Константинополе более двух лет. За это время я успела выйти замуж за принца Василия, кузена императора.
— Вы — принцесса Византии?! — восторженно спросила Кристина.
— Была когда-то, — ответила Мэйрин. — Василий неожиданно умер в первый год после нашей свадьбы, так что я вернулась в Англию с матерью. Эрик Длинный Меч служил в императорской гвардии, которая состоит из англосаксов и скандинавов. Он со своим отрядом сопровождал нас в пути, поскольку они отслужили положенный срок и тоже возвращались по домам. Я тогда была в трауре по моему первому мужу, и тем не менее он осмелился ухаживать за мной. Я, само собой, дала ему должный отпор. Позднее он намекнул Брэнду, моему брату, что мог бы стать для меня неплохим мужем, но Брэнд только рассмеялся в ответ и отказал ему.
Тогда Эрик решил, что если я останусь одинокой и беспомощной, то стану для него легкой добычей. И в битве с Харальдом Хардероде он коварно убил моего отца и брата. Немного позднее король Вильгельм одержал победу над графом Гарольдом и, не зная, что я осталась наследницей после смерти моего отца… — тут Мэйрин улыбнулась. — Он вообще не знал, что у моего отца есть дочь. Таким образом, не подозревая о моем существовании, король Вильгельм подарил Жосслену де Комбуру поместье Эльфлиа. Жосслен приехал к нам и обнаружил, что это поместье — моя законная собственность и мое приданое. Он заявил, что должен получить Эльфлиа по праву завоевателя; я сказала, что владею им по праву наследования. Хуже всего было то, что король поручил Жосслену построить крепость для охраны границы. Эльфлиа находится в уединенном месте, благодаря этому мы и процветали в последние годы. Жосслен собирался построить крепость на границе с Уэльсом на одном из наших западных холмов, но я возражала против этого.
— Но как же вы все-таки поженились? — не утерпела Кристина.
Мэйрин рассмеялась.
— Мы с Жоссленом решили, что брак между нами — это единственный способ уладить спор о владении Эльфлиа. Мы отправились в Лондон на коронацию Вильгельма; с нами поехала и моя мать. Король выслушал нас и согласился с этим решением. Он приказал провести церемонию бракосочетания немедленно в его присутствии при его ближайших друзьях и его брате епископе Одо. Честно говоря, я не думала, что наша свадьба окажется такой скоропалительной, — призналась она.
— А вы любите друг друга? — спросила любопытная Кристина. Мэйрин улыбнулась, в глазах ее появилось мечтательное выражение.
— О да, я очень его люблю, — ответила она.
— Это самая романтическая история из всех, что я когда-либо слышала, — вздохнула Кристина.
— А когда вы снова встретились с Эриком? — спросила королева.
— Через несколько месяцев после свадьбы Жосслен отправился в Дувр на помощь епископу Одо. В его Отсутствие Эрик Длинный Меч привел в Эльфлиа Эдрика Дикого. Он сказал Эдрику, что помолвлен со мной и что будет защищать Эльфлиа от имени Эдрика Дикого. — Мэйрин благоразумно сократила этот рассказ, боясь обидеть приютившую ее семью этелинга Эдгара. — В то время я ожидала рождения нашего первого ребенка, — продолжала она. — Но вскоре после того как Эдрик со своими разбойниками ушел, у меня случился выкидыш. — Затем она рассказала о том, как помогала своим крестьянам убирать урожай, чтобы спасти его от Эдрика, как они спрятали весь скот, строителей и ремесленников, как отослали молодых девушек в близлежащий монастырь, чтобы уберечь их от насилия. — Именно тогда я в последний раз видела Эрика до того, как он похитил меня из Йорка. Он был среди людей Эдрика Дикого, — окончила она свой рассказ. — Уверена, что он почувствовал себя униженным, когда его выставили лжецом перед столькими людьми. Впрочем, я думала, что никогда с ним больше не встречусь.
— Он надругался над вами? — спросила Кристина, вытаращив глаза от любопытства.
— Кристина!!! — потрясение воскликнули в один голос мать и сестра.
— Ничего страшного, — успокоила их Мэйрин. — Это-то как раз и есть самое странное во всей истории. Он ничего не сделал, хотя был уверен, что мы с ним близки, — Мэйрин повернулась к леди Агате:
— Миледи, этот рассказ не для ушей невинной девушки.
Мать королевы кивнула и велела своей младшей дочери:
— Ступай в спальню, Кристина, и поразмышляй о грехе чрезмерного любопытства и несдержанности в речах. — Голос Агаты звучал сурово, под стать выражению ее лица.
— Да, мама, — ответила пристыженная Кристина, поднимаясь со скамеечки. Повернувшись к Мэйрин, она добавила:
— Если я оскорбила вас, миледи, то прошу простить меня.
— Вы вовсе не оскорбили меня, — ответила Мэйрин, улыбнувшись Кристине. Эта девушка всего на год младше ее, но Мэйрин как замужняя женщина, уже родившая ребенка, чувствовала себя гораздо старше Кристины.
Присев в реверансе перед старшей сестрой, матерью, аббатисой и Мэйрин, Кристина вышла из комнаты. — Продолжайте ваш рассказ, — попросила королева. — Вы сказали, что Эрик Длинный Меч не надругался над вами, но думает, что совершил это? Я ничего не понимаю.
— Миледи королева, представьте себе на минутку, что вы попали в мое положение. Отвергнутый поклонник похитил вас у мужа. В первую ночь после этого вы оказываетесь вдвоем с похитителем в старом сарае. Он избивает вас и по его угрозам вы понимаете, что он собирается совершить над вами насилие.
Слушательницы Мэйрин заметно вздрогнули.
— Закончив порку, он заставил меня раздеться, бросил на солому и накинулся, как голодный волк.
— Ox! — в ужасе воскликнула пожилая настоятельница. Мэйрин быстро пересказала, как Эрик повел себя дальше, орудуя не тем, чем полагается действовать мужчине, а пальцами.
— Похоже, всякий раз, проделывая это, он был искренне убежден, что совершает любовный акт. Все это очень странно. Но вы даже не представляете себе, какое облегчение я каждый раз испытывала, понимая, что мне вновь удалось избежать настоящего позора. Ведь если бы он надругался надо мной, как бы я смогла взглянуть в лицо моему супругу?
— Значит, он ни разу по-настоящему не… — начала Агата, но тут же запнулась, смущенно покраснев.
— Нет, миледи. Ни разу, хотя сам он думает иначе. Я готова поклясться в этом на Святом Распятии!
