«Мне нечего бояться, — уговаривала она себя. — Бог на нашей стороне. Смыть пятно позора с моей чести и пятно сомнения с законности моего ребенка сможет лишь гибель Эрика от руки Жосслена. Когда Жосслен победит Эрика, все наконец уверятся, что я не лгала». Мэйрин была далеко не глупа и прекрасно понимала, что многие придворные верят не ей, а Эрику, несмотря на полное доверие королевы к словам своей подруги.
И снова она привычно удивилась, почему же Эрик Длинный Меч так и не изнасиловал ее. Почему он, орудуя пальцами в ее неподатливом теле, считал, что в действительности овладевает ею как мужчина? Почему он всегда настаивал на том, что переспал с ней по-настоящему? И ни разу с его лица при этом не соскользнула маска самоуверенности и убежденности в своей правоте. В конце концов Мэйрин перестала сомневаться, что Эрик верит в то, что овладел ею целиком и полностью, как подобает нормальному мужчине. А если это так, то Эрик Длинный Меч действительно безумец, как она уже много раз подозревала. Издалека до нее доносились крики и рев толпы, наблюдавшей за невидимой для нее битвой. О Боже! Ну почему она согласилась на это добровольное заточение?! Ей следовало бы сейчас быть там, в королевском павильоне, и вместе со всеми поддерживать Жосслена. Но тут Мэйрин внезапно заметила, что воцарилась полная тишина. Криков больше не было. Она напряженно вслушивалась, но не услышала ничего, кроме легкого шелеста ветерка за окном башни.
Мэйрин сжалась в комок от ужаса. Что же там случилось? Почему они вдруг умолкли? «Я должна идти к Жосслену, — подумала она, но ноги не слушались. Какое-то время она вовсе не могла ни пошевелиться, ни даже перевести дыхание. — Если он умер, то я тоже хочу умереть», — сказала Мэйрин про себя. Но тут до нее донесся целый хор радостных возгласов, и Мэйрин поняла, что Жосслен победил.
Схватившись за высокую спинку стула, чтобы не упасть, Мэйрин рухнула на сиденье и наконец передохнула с облегченным стоном. Тело ее все еще дрожало от пережитого напряжения. Сделав несколько глубоких частых вдохов, она почувствовала, что в ноги возвращается сила. Теперь она пойдет к Жосслену, и все будет хорошо. Она поднялась, сделала шаг, и тут, к ее изумлению, по ногам потекла струя воды. Она ошеломленно замерла, осознав, что это означает. Сейчас у нее начнутся роды — на несколько недель раньше, чем положено! Скованная ужасом, Мэйрин обнаружила, что снова не в силах пошевелиться.
Маргарет со своими фрейлинами ворвалась в комнату, и все женщины бросились радостно обнимать Мэйрин, но та лишь отмахнулась от них. Мать королевы, леди Агата, быстро поняла, что происходит. Она ласково обняла Мэйрин за плечи и помогла ей добраться до стула.
— Вы чувствуете боль? — спросила она Мэйрин. Та покачала головой.
— Вам нечего бояться, милая моя, — сказала леди Агата. — Ведь это ваш второй ребенок, не так ли?
— Еще слишком рано, — проговорила Мэйрин.
— Насколько? — спросила леди Агата.
— Три-четыре недели, — с дрожью в голосе ответила Мэйрин.
— Все будет в порядке, — успокоила ее мать королевы. — Многие дети, родившиеся на несколько недель раньше срока, вырастают крепкими и сильными и доживают до преклонных лет.
— Я хочу увидеть моего мужа. Где Жосслен?
— Я сейчас же пошлю за ним служанку, — сказала леди Агата. — Но прежде всего вам надо перебраться в удобное место, моя милая, и снять эту мокрую одежду.
— Миледи Маргарет! Скажите, что с мужем? Он победил?
— Да, Мэйрин. Ваш муж жив и здоров, а Эрик мертв. Он больше никогда не потревожит вас, моя дорогая подруга!
— Слава Богу! — воскликнула Мэйрин и, лишившись чувств, медленно соскользнула со стула на пол.
Придя в себя, она обнаружила, что снова находится в своей спальне. С нее сняли одежду; плечи ее окутывала мягкая шерстяная шаль. Кроме шали, на ней ничего не было. Она лежала на кровати. Леди Агата помешивала угли в камине. Обернувшись и увидев, что Мэйрин открыла глаза, она спросила:
— Вы позволите мне остаться с вами, моя милая? Я уверена, что вам сейчас очень не хватает вашей матери.
— Благодарю вас, миледи, — ответила Мэйрин, изо всех сил стараясь соблюдать хорошие манеры, насколько это было возможно в такой ситуации. — Где мой муж? Я хочу его видеть!
— Сейчас-сейчас, — ответила леди Агата. — Они с этим вашим великаном топчутся в прихожей. Давайте-ка прикроем вас покрывалом и впустим их обоих, иначе ваш великан не успокоится. Он хочет сам убедиться, что с вами все в порядке. Кстати, кто он такой?
— Он вырастил меня и мою мать, — ответила Мэйрин. — Но это слишком длинная история, миледи.
— Расскажете мне об этом позже. — Леди Агата улыбнулась и вышла, чтобы позвать Жосслена и Дагду.
— Ты ранен! — воскликнула Мэйрин, когда ее муж подошел к постели. Жосслен был обнажен до талии; плечо его стягивала свежая повязка, на которой уже проступило кровавое пятно.
— Пустяки, царапина, — беспечно отозвался Жосслен. — Как ты себя чувствуешь?
— Воды уже отошли, а это значит, что ребенок скоро появится. Но схватки пока не начались. Подойди ближе, Жосслен, я хочу взглянуть на твою рану. Жосслен присел на край постели, и Мэйрин, приподнявшись, размотала повязку, сделанную второпях и не правильно.
— Со мной все в порядке! — запротестовал Жосслен.
— Но это ненадолго, если не перевязать твою рану как следует, — ворчливо ответила Мэйрин.
— Он не дал мне ничего сделать, — вмешался Дагда, входя в спальню. — Торопился увидеть тебя поскорее и сказать, что он победил.
— Эрик мертв, — проговорил Жосслен. — Он больше никогда не причинит тебе страданий, колдунья моя.
Мэйрин кивнула и сказала, словно не слыша его:
— Я должна перевязать твою рану, Жосслен. Миледи Агата, вы не подадите мне сорочку? Дагда, мне понадобится мох, чтобы приложить к ране. Ты знаешь, какой именно мох я имею в виду. А можешь отыскать его где-нибудь поблизости?
— Я заранее набрал его, Мэйрин. Сейчас принесу. Леди Агата не стала возражать против желания Мэйрин, найдя ее поведение вполне разумным. Роды ведь еще не начались, а ее муж нуждался в заботе. Поэтому она поспешно вручила Мэйрин сорочку и спросила:
— Вам нужна горячая вода, моя милая?
— Да, миледи. И чистая ткань для повязки, и вино, чтобы промыть рану. — Мэйрин надела сорочку и встала с кровати. Ребенок в ее животе временно замер, словно собираясь с силами перед скорым появлением на свет.
Жосслен обнял ее, и они замерли в сладком безмолвии. Через некоторое время он ласково погладил ее по голове, и Мэйрин тихонько вздохнула от счастья.
— Я так боялась за тебя, — сказала она. — Из покоев королевы поля боя не видно, но я слышала крики толпы. А потом внезапно стало так тихо…
— Я заставил Эрика встать на колени, а потом убил его, — отозвался Жосслен.
— Но он тебя ранил.
