Большой лес… Мэйрин быстро стала королевой в этом темном и густом царстве древних легенд и преданий. Встречались люди, которые страшились незримого и неведомого, но Мэйрин была не из таких. Она знала, что никакое зло не коснется ее, хотя и не понимала, откуда к ней приходит это знание.
Вскоре Ида привыкла не впадать в панику всякий раз, когда ее новая дочь задерживалась на прогулке: Мэйрин оказалась очень изобретательной девочкой и никогда не терялась. Кроме того, Дагда никогда не отходил слишком далеко от своей маленькой госпожи, особенно в первые дни ее жизни в Эльфлиа. Он помогал девочке приносить в замок раненых животных, которых она подбирала, чтобы выходить и исцелить.
Однажды Мэйрин воспользовалась одной из своих особых припарок, чтобы вылечить кухарку, порезавшую ножом тыльную сторону ладони. Порез был глубоким, но рана затянулась на изумление быстро. После этого случая к ней стали обращаться за помощью другие, и через некоторое время оказалось, что забота о больных и раненых в Эльфлиа лежит на плечах Мэйрин, а не Иды.
— Она ведь всего лишь дитя, — удивлялась Ида. — Но у нее уже есть дар врачевания!
— Так пускай применяет его, — сказал Олдвин Этельсберн. Втайне он был очень доволен. Этот обнаружившийся талант Мэйрин лишний раз подтверждал его уверенность в особых умственных способностях девочки. Олдвин еще с самого начала предложил, чтобы Мэйрин училась вместе с Брэндом.
Брат Байярд, наставник Брэнда, не пришел в восторг оттого, что к его нерадивому ученику присоединится еще и приемная дочь лорда. Ида поддержала его.
— Женщины, — надменно сказал брат Байярд Олдвину Этельсберну, — недостаточно разумны, чтобы понимать иностранные языки, географию, философию и математику. Пускай они лучше заботятся о растениях и ткацком станке, как велел им Господь.
Но тан Эльфлиа был настойчив, и Мэйрин начала учиться. И через несколько дней добрый брат Байярд вопреки всем своим взглядам и рассудительности обнаружил, что если в этом доме и есть настоящий ученик, то это не сын, а дочь хозяина.
Сделав все возможное, чтобы наследник тана не остался круглым невеждой, брат Байярд сосредоточил свои усилия на Мэйрин. Цепкий разум девочки, как губка, впитывал все новые знания. Брат Байярд преподавал ей греческий и латынь. Она изучала математику, чтобы иметь возможность наблюдать за бейлифом, если ее будущий муж окажется в отлучке. Она научилась читать и писать на всех языках, на которых говорила. Ее наставник с гордостью заявлял, что почерк у нее не хуже, чем у любого монаха.
Восхищаясь ученицей, которая постоянно задавала ему вопросы, оспаривала ответы, не устраивавшие ее, и за шесть месяцев выучилась всему, что он пытался вбить в голову Брэнду целых пять лет, брат Байярд добавил к программе историю. Он быстро забыл все свои прежние предрассудки относительно женского разума. Он с радостью признал бы, что заблуждался, лишь бы Мэйрин оставалась его ученицей.
Уроки Брэнда окончились, когда ему исполнилось двенадцать лет. Олдвин смирился с тем, что из его сына не получится ученый. Хватит и того, что мальчик сможет прочесть любой документ, поставить разборчивую подпись, уверенно говорить на, нормандском языке и понимать математику до такой степени, чтобы его не обманули. Но с дочерью тана брат Байярд продолжал заниматься науками.
Ида то и дело возмущалась этим:
— Зачем ей тратить время на пустяки, милорд? Ей не пригодится в жизни ничего из этих знаний. Но Олдвин упрямо качал головой.
— Откуда нам знать, что может ей пригодиться? — отвечал он жене. — Кроме того, Мэйрин надо все время сталкиваться с препятствиями. Ты замечала, что она не выносит скуки и однообразия? Если предоставить ее самой себе, любовь моя, она обязательно ввяжется в какую-нибудь неприятность.
Ида в душе соглашалась с этими словами, но продолжала гнуть свою линию:
— Мэйрин должна научиться готовить еду, присматривать за крепостными и ухаживать за огородом. Она должна знать, как солят мясо и рыбу, как сушат фрукты на зиму, как делают мыло и свечи. Чтобы стать хорошей женой, она должна приобрести хозяйственные навыки.
— Ты ее всему научишь, — охотно согласился Олдвин, — но она должна знать и те вещи, которым я хочу научить ее. Я хочу подыскать нашей дочке хорошую партию, Ида. Мэйрин не пара какому-нибудь саксонскому мальчишке. Она красива и, конечно, должна стать женой знатного человека, а когда красота со временем увянет, она сможет удержать своего мужа благодаря острому уму. — Он поцеловал жену и ободряюще похлопал ее по плечу. — Времена меняются, и признаки перемен заметны уже в поколении Мэйрин и Брэнда.
— Ты имеешь в виду нормандского короля, — проницательно заметила Ида. — Ох, Олдвин, я знаю, что в твоих жилах течет нормандская кровь, но почему король Эдуард назначил своим наследником герцога Вильгельма?
— А кого еще он мог назначить? — удивился тан. — Ведь король наполовину нормандец, а своих детей у него нет.
— Но ведь Вильгельм — незаконнорожденный!
— А ты предпочла бы, чтобы Англией правил этот Гарольд Годвинсон, это дьявольское отродье? — гневно спросил Олдвин. — Или какой-нибудь датчанин или норвежец?
— Есть еще этелинг [5]
Эдгар, — заметила Ида. — Он из рода Седриков.
— Верно, — согласился Олдвин, — но он слишком слаб. Он прожил большую часть жизни в Венгрии. Что он может знать об Англии и ее народе? Англичанам нужен сильный король, чтобы выжить в будущей борьбе, и Вильгельм Нормандский может стать таким королем. Другого выбора просто нет, и король Эдуард поступил мудро, избрав Вильгельма своим наследником. И Вильгельм станет королем. Не заблуждайся на этот счет, Ида. Он получит то, что ему обещано. А тот, кто посмеет выступить против герцога Вильгельма, познает силу его ярости. Вот потому-то я и прочу Мэйрин замуж за нормандца. Конечно, нормандские женщины живут не так вольготно, как наши, англосаксонские, но зато нормандские мужчины предпочитают жен, сведущих не только в домашнем хозяйстве, но и в науках.
— Моя мать говорила, милорд, что мужчины не любят мужеподобных женщин.
Олдвин от души рассмеялся.
— Ничто не сделает нашу Мэйрин мужеподобной! Она — самое женственное создание на свете. И немного знаний не повредит ей. Кроме того, она скоро превзойдет тебя за ткацким станком, дорогая моя, а благодаря твоему руководству она уже великолепно вышивает.
Ида расцвела от этих похвал. Она была простой женщиной с любящим сердцем. За всю свою жизнь она ни разу не бывала дальше двадцати миль от дома, где родилась. Жизнь ее сводилась к семье и семейным обязанностям — сперва в отцовском доме, а потом — в мужнином. Ее талант заключался в ведении домашнего хозяйства, и она по праву гордилась этим. И ей было приятно, что Олдвин ценит ее по достоинству.
Относительно Мэйрин Олдвин оказался совершенно прав. Девочка очень быстро начинала скучать, если не могла заняться ничем интересным. Она совсем не походила на спокойную тихоню Эдит, да, впрочем, и не старалась походить на нее; быть может, именно поэтому ее так легко приняли в семье Олдвина, Ида улыбнулась своим мыслям. Мэйрин действительно хорошо управлялась с ткацким станком. Сейчас она как раз ткала прекрасное полотно с изящно вплетенными золотыми и серебряными нитями.
