Она уже давно не приглашала никого в гости — бедность не позволяла.
Джонатан присел у огня, наблюдая за тем, как она хлопочет по хозяйству. Вскоре и стол был накрыт, и жаркое из кролика готово. А когда окончательные штрихи к сервировке стола были добавлены — установлены и зажжены свечи и приготовлен свежайший зеленый салат, — они сели за стол. Джонатан, чей аппетит разыгрался, подстегнутый ароматом жаркого, уютной обстановкой и в немалой степени хорошенькой хозяйкой, уплетал за обе щеки, чем заслужил ее одобрительную улыбку. Она такая прекрасная кулинарка, оправдывался он, что он не в силах остановиться, и потому завтра же принесет им еще одного кролика, но не станет напрашиваться на обед. На что она лишь рассмеялась, заверив его, что он и так слишком щедр. Время пролетело незаметно, дети убежали гулять. Джонатан хотел было помочь Энн убрать со стола, но она наотрез отказалась. Наконец она сказала:
— Милорд, вам бы лучше уйти сейчас. Пока еще достаточно светло и вас все увидят.
— Почему? — Он непонимающе уставился на нее.
Она залилась румянцем.
— Соседи должны видеть, что вы уехали, а то они решат, что вы остались. Простите меня, милорд, но я должна думать о детях.
— Нет, миссис Боуэн, это я должен просить прощения за свою беспечность. Я уже давно не проводил время так замечательно, вот и забыл о приличиях. — Он поднялся и направился к выходу. — Ваш покорный слуга, миссис Боуэн.
Она долго провожала его взглядом. Вот если бы ей встретился такой же хороший человек, за которого она могла бы выйти замуж, вздыхая, думала она-Она знала, что ей придется выйти замуж снова, если такая возможность представится. Ведь даже если бы сказочная фея подарила ей горшок с золотом, без мужа, она это понимала, будет крайне трудно поднять детей на ноги. Но разве найдешь такого человека здесь, в деревне? А уехать отсюда — означает прямиком отправиться в работный дом.
Джонатан Данхем вдруг осознал, что не может выбросить Энн из головы. Она чем-то напоминала ему Черити Не сказать, чтобы они были похожи, нет! Черити была рослой крепкой девушкой с золотистым загаром, так идущим к ее русым, слегка выгоревшим от постоянного пребывания на солнце волосам. Уверенная в себе, чрезвычайно практичная, она была типичной американкой. А Энн Боуэн была типичной уроженкой Англии — небольшого роста хрупкая женщина с удивительно добрыми серыми глазами и мягкими рыжими вьющимися волосами. В ней удивительно сочетались мягкость и воля. Единственное, в чем они были похожи, так это в безграничной любви к детям.
Она понравилась ему с первого взгляда, а то, что он слышал о ней от окружающих, вызывало еще большее уважение.
Он ничего не мог поделать со своим желанием видеть ее. И однажды пришел к ней, когда уже стемнело, и постучался с черного хода. Но не стоит думать о них плохо — их отношения по-прежнему были чисты. Вскоре после Нового года он уехал в Лондон, и они не виделись до самого мая. Джонатан присылал детям подарки из Лондона. Он выпросил разрешение у лорда Суинфорда позволить детям кататься на лошадях с его конюшен.
— И почему это ты так заботишься о них? Или молоденькая хорошенькая вдова утешает тебя, пока Миранда этого делать не может? — поддразнивал его Адриан. Увидев его искаженное от гнева лицо, Адриан поспешно воскликнул:
— Бог мой, Джаред! И что только такое я говорю!
— Миссис Боуэн не любовница мне, Адриан, если ты пытаешься это выяснить. Откровенно говоря, я поражен тем, что ты мог допустить подобную мысль.
Адриан удивленно взглянул на него, но не проронил ни слова.
Миранда выглядит вполне счастливой, так что, пожалуй, не стоит вмешиваться, решил он.
Джонатан увидел Энн в первое же воскресенье, едва он прибыл в Суинфорд-Холл. Она шла, опираясь на руку Питера Роджерса, хозяина местного постоялого двора.
— Я думал, у этого парня есть жена, — шепнул Джонатан на ухо Адриану.
— Управляющий сообщил мне, что она умерла этой зимой. И Питер Роджерс частенько навещает миссис Боуэн последнее время.
Вполне вероятно, что она выйдет за него замуж.
В душе Джонатана поднималась непонятная злость от одного взгляда на этого Питера Роджерса, жадно пожирающего глазами его милую Энн. О, как бы он хотел расквасить его похотливую физиономию, лишь бы тот не смотрел на нее, как на клубничный торт. Мысли об Энн не давали ему покоя весь день, и вечером, не выдержав, Джонатан оказался у дверей ее дома.
Ее глаза глядели настороженно.
— Вы одна?
— Да, милорд.
— А дети?
— Давно спят, милорд. Пожалуйста, заходите, я не хочу, чтобы вас кто-нибудь увидел.
— Вы собираетесь выйти замуж за Питера Роджерса? — с места в карьер начал он.
— Если он попросит меня об этом, — смиренно ответила она.
— Но почему?
— Поймите, милорд, у меня двое детей. Слишком тяжело воспитывать их одной, не имея ни денег, ни родных. Родственники мужа отказались помогать мне. Я просто-напросто обязана выйти замуж.
Знаю, трудно будет найти достойного человека, но что мне остается?
Мистер Роджерс — человек честолюбивый. Если он сделает предложение, я приму его при условии, что он отправит моего Джона в школу, а Мэри-Энн даст приданое.
— И вы готовы отдать себя этой свинье за деньги? — пораженно воскликнул Джонатан. — Если вам так нужны деньги, могу дать вам столько, сколько захотите.
Он резко, даже грубо схватил ее в объятия и целовал, целовал, целовал до тех пор, пока у нее не осталось сил сопротивляться. Тогда он подхватил ее на руки и понес в спальню. Этой ночью Джонатан остался у нее и любил ее нежно-нежно…
Энн не могла понять, что с ней. Ведь уже не девочка — знает, что к чему, однако никогда не испытывала ничего подобного. Название тому чувству была страсть, сильная, жаркая, она заполнила все ее существо и увлажнила ее глаза слезами — это было слишком хорошо, а она была убеждена, что все слишком хорошее до добра не доводит.
Он еще крепче прижал ее к себе, а когда она немного успокоилась, спросил:
— Если бы я был свободен и мог жениться на тебе, согласилась бы ты стать моей женой?
— Но ведь вы…
— Ты не ответила на мой вопрос, любимая. Если бы я был свободен, то вышла бы за меня?
— Ну конечно же!
— Так не принимай предложение Роджерса, слышишь! Все образуется, обещаю. Доверься мне.
Она не вполне понимала его, но все равно была счастлива. Она полюбила его, как только увидела. И хотя он не сказал ни слова, она знала, что и он ее любит.
Он уехал с первыми лучами рассвета и в девять часов утра уже был в спальне Миранды. Она была необыкновенно хороша в розовом шелковом пеньюаре, накинутом на плечи. Он поцеловал протянутую руку.
— Доброе утро, Джонатан! Для человека, который провел ночь вне дома, ты выглядишь превосходно.
