— Что ж, — заметила аббатиса, — пусть она не слишком образованна, зато умна. Ронуин, ты хочешь выйти замуж за Эдварда де Боло?
— Разве у меня есть выбор?
— Боюсь, нет, — покачала головой почтенная дама.
— Тогда я согласна, — холодно заверила Ронуин.
— Тебе многому придется учиться.
— В таком случае возьмите на себя труд научить меня, — бросила девушка.
Аббатиса обернулась к брату:
— Передай Эдварду де Боло, что твоя дочь воспитывается в Аббатстве милосердия и покинет эти стены в начале апреля. В Хейвн-Касл будет отправлен гонец с извещением о ее приезде, но она прибудет туда в середине месяца. И не забудь упомянуть, что сам привезешь дочь. Вряд ли твой будущий зять станет противиться такому порядку дел. Ему и самому наверняка нужно многое уладить до появления невесты, — предположила аббатиса и с мрачной улыбкой добавила:
— Но помни, братец, тебе это дорого обойдется.
— Знаю, — буркнул тот.
— Я составлю список всех требований, и ты беспрекословно выполнишь каждое.
— Все что пожелаешь, Гуин, — пообещал он.
Аббатиса вновь повернулась к племяннице:
— Вот твой первый урок, дитя. Ты должна обращаться ко мне «госпожа аббатиса»и никак иначе. Тебе ясно, Ронуин?
— Да, госпожа аббатиса.
— Превосходно, — улыбнулась монахиня.
Ронуин решила, что тетка ей нравится хотя бы потому, что понимает племянницу, как никто до этого.
Аббатиса взяла со столика колокольчик и позвонила. Почти немедленно в комнате возникла еще одна женщина в темном одеянии.
— Что угодно, госпожа аббатиса?
— Сестра Кэтрин, это моя племянница. Поживет с нами несколько месяцев, готовясь к браку с лордом Торли. Невинная душа, она росла в уединении и воспитывалась шайкой язычников. Отведите ей келью в странноприимном доме.
Ронуин, ты останешься там, пока я не пошлю за тобой. Попрощайся с отцом, дитя мое.
— Господин мой, — учтиво поклонилась Ронуин.
— Я вернусь за тобой весной, — пообещал Ллуэлин.
— Неужели? — лукаво засмеялась девушка. — Мне только остается на это надеяться.
Увидев, как побагровело лицо брата, аббатиса едва сдержала улыбку.
— Это совсем другое дело, — процедил он. — Вопрос чести!
Ронуин слегка наклонила голову, прежде чем последовать за сестрой Кэтрин.
— У нее твой нрав, — весело констатировала Гуинллиан.
— Посмотрим, будешь ли ты так же веселиться, когда познакомишься с ней поближе, — парировал он. — А теперь пиши свой проклятый список, сестрица.
— По здравом размышлении я поняла, что в этом нет необходимости. Сейчас перечислю, что именно мне требуется, — и никаких возражений. Оплатишь расходы на обучение дочери. Наш монастырь небогат, поэтому немедленно отправишься в Херефорд и накупишь дорогих тканей, чтобы сшить твоей дочери подобающую одежду. Отвезешь туда же мерку с ее ноги и закажешь красивые башмачки. Выберешь накидки, вуали, перчатки, драгоценный пояс и украшения. Она твое дитя, Ллуэлин, а если ты принц, значит, Ронуин — знатнейшая леди Уэльса. Когда будешь в Херефорде, зайди в монастырь Святой Марии, на восточной окраине города. Мне сказали, он совсем маленький и нищий, но владеет мощами, которые я хотела бы видеть у себя в аббатстве. Обрезок ногтя самого Святого Катберта, в золотом, усыпанном драгоценными камнями реликварии, стоит на алтаре в их часовне. Заплати, сколько попросят, но привези мне это, Ллуэлин!
— Хочешь, чтобы я отправился в Англию и торговался с монахинями за мощи?! До или после того, как я приобрету ткани, безделушки и другие тряпки для дочери?! — рявкнул Ллуэлин. — Назови цену, Гуинллиан, и я не стану возражать, но сам никуда не поеду. У меня полно других дел! Кто будет сохранять мир в этой стране?
— Никакого мира тебе не видать, братец, если не выдашь дочь за англичанина, а в таком виде ее нельзя показывать людям. От нее попросту откажутся и заявят, что ты оскорбил и обманул короля. Не настолько мы здесь удалены от мира, чтобы не знать, каким опасным врагом может стать принц Эдуард. Я предупреждала, что не потерплю пререканий. Ронуин может остаться здесь, пока ты не привезешь требуемое, о принц Уэльса! Когда вернешься, мы начнем ее обучение, но ни минутой раньше. — Гордо выпрямившись во весь свой рост, она строго воззрилась на брата. — Чем дольше ты будешь тянуть, тем меньше времени останется мне для превращения упрямого барана в нежную овечку.
— Ну и кремень же ты, — посетовал он. — Всегда была невыносимой и своевольной! Похоже, Ронуин пошла не столько в меня, сколько в тебя. Так и быть, добуду я твой ноготь, а если понадобится, украду. Ты получишь его, сестра, и тогда тебе придется выполнить свое обещание.
— Никаких краж, — мрачно предупредила аббатиса, — иначе я не смогу выставить мощи на всеобщее обозрение.
Имя Святого Катберта привлечет сюда многочисленных паломников, так что подобная реликвия принесет нам много благ.
— Монастырю Святой Марии она не слишком помогла, — : напомнил Ллуэлин.
— Потому что за все это время они ни разу не объявили о чуде, — усмехнулась аббатиса. — Но я уверена, что у нас все обернется по-другому и, к вящей славе Господней и его святых. Аббатство милосердия станет средоточием паломничества в Уэльсе. Я сердцем это чувствую.
— Ну и хитра ты, Гуинллиан! — хрипло засмеялся Ллуэлин. — Я благодарю Бога, что ты не родилась мужчиной. С нашими братьями, Оуэном, Даффидом и Родри, справиться было легче легкого, но ты, сестрица, сильнее их троих, вместе взятых. Неудивительно, что ты стала аббатисой.
— Всегда помни, Ллуэлин, что я в отличие от наших братьев ровня тебе, — заявила монахиня.
— И это все твои требования? — сменил тему Ллуэлин.
— Нет, разумеется. Мне нужен молодой баран, двадцать овец и кошель с десятью полновесными золотыми монетами. Смотри, чтобы ни одна не была обрезанной. Вот и все, — закончила она, весело блеснув глазами.
— Ты разоришь меня, сестра! Овцы — еще куда ни шло, но где я раздобуду столько золота?
— Никаких пререканий, Ллуэлин! — категорично отрезала Гуинллиан.
Ллуэлин выругался, чрезвычайно грязно и затейливо, но аббатиса лишь рассмеялась;
— Давно я не слышала таких слов, братец!
— Тебе лучше позаботиться о том, чтобы моя дочь сумела потягаться с любой принцессой, после того как выйдет отсюда, — напомнил он.
— Сумеет, — заверила аббатиса и, чуть смягчившись, добавила:
— Уже стемнело, братец. Могу я предложить тебе и твоим людям убежище на ночь?
— Нет! — прорычал он. — Если останусь тут еще хоть на минуту, боюсь, руки потянутся к твоей шее. Луна светит ярко.
Мы отправляемся в путь. Я попрощался с Ронуин и теперь желаю всего хорошего тебе.
