Евнух кивнул, подумав, что, видимо, ценность Найлек куда более велика, чем он считал. Госпожа Алия была первой и любимой женой халифа. Ее отдали за него в тринадцать лет, и, хотя с тех пор у него появились еще две супруги и несколько наложниц, именно Алия оставалась его другом и доверенным лицом, хотя пыл страсти уже угас. Ее сына считали наследником трона. Ее любили, боялись и уважали все обитатели гарема.
— Я сообщил госпоже, — кивнул Баба Гарун. — Она придет посмотреть на девушку, как только мы снимем доспехи.
Они принялись стаскивать с Ронуин кожаные сапожки, кольчужные наколенники, панцирь, под которым оказался плотный стеганый камзол. За доспехами последовали шоссы, набедренная повязка и камиза. Наконец Ронуин осталась совершенно голой. Грязное, покрытое дорожками засохшего пота тело оставалось тем не менее прекрасным.
— Аллах! Столь совершенная красота! — воскликнула Найлек. — Здесь еще не было женщины лучше.
Евнух молча изучал Ронуин. Да, ее тело безупречно, если не считать поросшего уродливыми завитками треугольника внизу живота. Их следует немедленно удалить. Зато ноги стройные и упругие. Груди, правда, маленькие, но округлые, с задорно торчащими сосками. Если ее вымыть и как следует одеть, она действительно будет достойна постели повелителя.
— Ты права, Найлек, — раздался за спиной женский голос. Обернувшись, они увидели госпожу Алию. — Какова она, по-вашему?
— Воинственна и непокорна, — заявил Баба Гарун.
Алия, засмеявшись, похлопала его по руке.
— Ты, как всегда, стараешься защитить меня и ищешь недостатки во всех остальных женщинах. А что думаешь ты, Найлек?
— Пока не знаю, госпожа, но кажется, она умна. Я не почувствовала в ней ни злобы, ни коварства, но ведь мы провели вместе не больше часа. Однако женщина, способная убедить мужа разрешить ей биться с врагом наравне с мужчинами, не только упряма, но и отнюдь не глупа. Последние несколько дней она вела себя отважно и храбро.
Она лишь сейчас осознала свою дальнейшую судьбу, и это ее потрясло. Но мы еще успеем познакомиться с ней получше.
— Баба Гарун, — приказала Алия, — позаботься о том, чтобы Hyp охраняли до возвращения Найлек. Пойдем, Найлек, поведаешь мне историю этой девушки.
Она направилась в свои покои. Найлек покорно последовала за первой женой халифа, где и повторила все, что рассказала ей Ронуин.
Немного подумав, Алия объявила:
— Hyp, сама того не ведая, сослужила мне хорошую службу, убив принца Абдаллу. И за одно это, если в будущем она не станет моей противницей, я подарю ей свою дружбу и приязнь. Случись что с моим повелителем Рашидом, Абдалла не задумался бы расправиться со своим племянником, чтобы заполучить халифат. Слава Аллаху, он теперь с гуриями! — Обычно безмятежное лицо Алии исказили тревога и тоска. — Ему не терпится завладеть ею, верно? Но ничего не поделаешь! Сумеем ли мы подготовить ее к вечеру, Найлек?
Повелитель не любит ждать.
— Трудно сказать, госпожа, — вздохнула Найлек, — как поведет себя пленница, когда очнется.
— После бани приведи ее ко мне, — приказала жена халифа.
Найлек поднялась и с поклоном удалилась, спеша к своей подопечной, крепко спавшей под присмотром двух вооруженных евнухов.
— Можете идти, — бросила она им и, усевшись рядом с Ронуин, принялась за вышивание, принесенное по ее просьбе рабыней.
Ронуин проснулась и растерянно осмотрелась. Голова болела, в горле пересохло. Перед глазами появилось лицо Найлек, и она бессильно опустилась на подушки.
— Пить… — едва слышно попросила она.
Найлек поднесла ей кубок с какой-то жидкостью.
— Это фруктовый сок, — пояснила она, и Ронуин жадно проглотила напиток.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я ужасно устала, — буркнула Ронуин и, заметив, что совершенно обнажена, тихо вскрикнула:
— Что вы сделали с моей одеждой, госпожа? — Она залилась краской и стала шарить рукой в поисках покрывала.
— Нельзя же спать в стальных доспехах, дитя мое. Посмотри, твои прелестные ноги в синяках от кольчуги. Хорошо еще, что грудь не пострадала! Ты можешь встать? Нужно идти в баню. Ты проспала почти весь день.
— Неужели не можешь дать мне камизу? — вырвалось у Ронуин.
— Чистое белье на грязное тело?
— Я шагу не сделаю, пока не оденусь, — стояла на своем Ронуин.
— Понимаю, ты не привыкла ходить обнаженной, дитя мое, но здесь одни женщины, — спокойно ответила Найлек. — Не глупи же, пойдем. Вода восстановит твои силы. — Она поднялась и протянула руку.
— Нет! — отказалась Ронуин.
Найлек, не видя смысла в спорах, подала знак евнухам.
— Госпожа Hyp не желает идти в баню. Позаботьтесь, чтобы она забыла о своем упорстве.
Она повернулась и зашагала прочь, улыбнувшись, когда услышала негодующий визг за спиной. Найлек не стала оборачиваться. Евнухам дан приказ, и они его выполнят.
Войдя в баню, она окликнула главную банщицу:
— Добрый день тебе, Серай!
— И тебе, Найлек. Собираешься привести сюда женщину-воина? Где же она? Я слышала, халиф потребовал ее в свои покои сегодня же ночью, а с ней придется повозиться.
— Сейчас будет, Серай. Не желала явиться сюда в чем мать родила, и пришлось евнухам ее провожать.
— Глупое создание, — пробормотала Серай. — Все франкские женщины боятся наготы.
В баню втолкнули красную от злости Ронуин. Евнухи протащили ее по всему гарему и теперь поставили перед банщицей. Но стоило евнухам разжать руки, как Ронуин набросилась на них с кулаками.
— Негодяи! Варвары!
Евнухи, удивленные такой яростью, только засмеялись.
— Как вы могли позволить им такое, госпожа? — обратилась Ронуин к Найлек.
— Я не спорю с дурочками, — бросила та. — Первое и самое главное правило в этом мире — покорность и послушание. Если не будешь повиноваться, тебя заставят, дитя мое. Если же усвоишь уроки, будешь жить как в раю.
— Я убегу отсюда и вернусь к своим! — прошипела Ронуин.
— Не выйдет, — покачала головой Найлек. — Даже если каким-то чудом ты выберешься из дворца, все равно не найдешь дорогу. Тебя поймают, приведут назад и изобьют палками по пяткам — да так, что на ноги не встанешь три дня.
Таково наказание для провинившихся рабынь. Чтобы красоту не портить. Так что прекрати капризничать, Hyp. До заката нам многое нужно успеть. Это Серай, главная банщица.
Не противься ей, а я присмотрю за тобой.
— Ты напоминаешь мне тетку, — пробормотала Ронуин. — Она аббатиса.
— И она тоже журила тебя, дитя мое? — рассмеялась Найлек.
Ронуин, кивнув, пошла за женщинами. И хотя не считала себя грязнулей, оказалось, что до сей поры не ведала, что есть настоящая чистота. Ее намыливали, скребли серебряным скребком, чтобы снять грязь с тела, и окатывали водой снова и снова. На руки, ноги, под мышки и кустик волос наложили густую пасту персикового цвета. Не успела Ронуин выпить чашку горячего сладкого чая, как пасту смыли, а вместе с ней и все волосы с тела.
