Книга Память любви, страница 43. Автор книги Бертрис Смолл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Память любви»

Cтраница 43

Халиф осыпал поцелуями ее губы, щеки, сомкнутые веки, лоб и даже кончик носа, погладил плечи, спину и, наконец, сжал ягодицы так нежно, что какой-то инстинкт побудил Ронуин выгнуть спину. Рашид с тихим возгласом стал целовать ее шею и напрягшуюся грудь.

— Как ты пьянишь меня, моя прекрасная женщина-воин! — прорычал он и, подхватив на руки, снова бросил на ложе.

Ронуин, чувствуя, как неистово колотится сердце под его взглядом, снова и снова поражалась себе. Она не любила этого человека, скорее, он пугал ее своим пылом, но что-то побуждало ее не останавливаться на полпути. Да, все это кончится тем, что он возьмет ее, но она жаждала его уроков, ласк и поцелуев, будивших смущение и любопытство одновременно.

Рашид долго смотрел на нее, прежде чем лечь рядом.

Она и понятия не имеет, как хороша с распущенными волосами, как восхитительны ее розовые пухлые губки и вздымающиеся холмики грудей. Он положил голову ей на грудь.

— Как быстро бьется твое сердце!

— Странно, но я и боюсь и не боюсь, — недоумевающе призналась она.

— Помни, я не причиню тебе вреда, прелестница моя.

Стану только любить тебя и дам радость.

— Я верю тебе, повелитель, — кивнула она.

Он приподнялся, и губы сомкнулись на соблазнительном соске. Рашид втянул его в рот и стал сосать. Ронуин встрепенулась было, но тут же отдалась неведомым ощущениям. Ее руки запутались в темных волосах халифа, удивительно мягких на ощупь. Пальцы судорожно сжимались и разжимались, особенно когда такого же внимания удостоился второй сосок. Эдвард тоже целовал ее груди, но не сумел пробудить в ней такого волнения. Похоже, он делал это по обязанности. Или такие ласки тоже запретны?!

Руки и губы Рашида обожествляли ее вздрагивающее тело.

Голод его все возрастал, хотя он старался не торопить события. Плоский тугой живот, нежная, как лучший китайский шелк, внутренняя поверхность бедер, душистое дыхание, аромат роз и лилий…

Не в силах сдержаться, он поцеловал лепестки, скрывавшие врата рая и все его сокровища.

Ронуин затрепетала, когда язык коснулся ее влажных тайн.

Он нежно раздвинул душистые лепестки, продолжая ласкать сладостную плоть. Язык все обводил и обводил одно особенно чувствительное местечко, и странные ощущения нарастали. Эдвард тоже касался ее там, но всегда пальцем. А халиф… что он с ней делает?

Ронуин громко ахнула, когда первая волна экстаза нахлынула на нее. Но Рашид не отстранился, и вскоре ее подхватила вторая волна, третья, четвертая…

Из горла Ронуин рвались крики.

— Вот видишь, — донесся до нее словно сквозь туман голос халифа, — ты можешь испытывать наслаждение, моя прекрасная Hyp.

Он проник двумя пальцами в ее любовный грот, медленно возбуждая ее, готовя к неизбежному. Он уже приподнялся над ней, и тут Ронуин встрепенулась.

— Нет! — в ужасе вскричала она. — Нет!

Халиф поспешно отстранился и обнял ее, хотя его плоть разрывалась от неутоленного желания.

— Что с тобой, Hyp? Что тебя напугало? Скажи мне, красавица.

— Он убьет ее! О, пожалуйста, остановись! Не трогай маму!

Ее жалобные вопли поразили его, но Рашид аль-Ахмет знал, что разум — разящее оружие, которое можно использовать как на добро, так и во зло, и что он может скрывать страшные тайны и воздействовать на поведение самых обычных людей.

— Кто мучит твою мать. Hyp? — осторожно спросил он.

— Я не знаю его. Мужчина в богатом наряде. Он явился в наш дом. Мама очень испугалась, но он не оставляет ее!

Называет шлюхой и принуждает лечь с ним! Он делает ей больно! Делает больно! Уходи! Убирайся! Ма говорит, что наш отец не должен ни о чем знать. Она вся в крови. Не плачь, ма, не нужно!

По лицу Ронуин катились слезы.

— Ма говорит, я не должна позволять ни одному мужчине делать со мной такое! Нужно отбиваться! Я буду хорошей девочкой, мама, сильной. Принц ничего не узнает. Это наш секрет, ма. Только наш.

Халиф стал молча укачивать ее, как ребенка. Неудивительно, что она отвергает мужчин. Его бедная прекрасная Hyp. Но теперь для нее все изменится.

— Кто взял силой твою мать, Hyp? — осторожно спросил он. — Ты тогда была очень мала, верно?

— Я так и не узнала, кто он, — призналась она, дрожа. — Наверное, он был знаком с отцом и проведал дорогу к нашему дому. Мать так и не поняла, кто был отцом ребенка, которого она носила. Отец любил ее и убил бы всякого, кто до нее дотронется. Думаю, именно это и пугало мать. Она всегда говорила, что ап-Граффид исполнен величия и никому не позволит встать на его пути. Должно быть, она не хотела стать причиной его позора. Тогда мне было всего четыре года, а брату — только два.

— Неужели ты не поняла, о чем она предупреждала тебя?

Думаешь, она требовала, чтобы ты навсегда лишила себя наслаждений плоти? Нет, Hyp, она всего лишь желала, чтобы ты никогда не допустила насилия над собой. Бедняжка! Как она, должно быть, страдала! Какую ужасную тайну унесла с собой в могилу! И обременила плечи ребенка непомерной тяжестью! Спи, моя прелесть. Позже, когда проснешься, я стану любить тебя, как ты того достойна.

Ронуин поразилась — неужели он не возьмет ее? Но его копье все еще вздыблено пылким желанием!

— Нет, — шепнула она, лаская его. — Больше я не стану бояться, повелитель.

— Тебе станет легче, когда поспишь, красавица моя, сказал он, целуя ее в лоб. — Только сейчас тебе пришлось встретиться с мерзкими демонами и храбро вступить с ними в бой. Поспи, а потом я унесу тебя в рай — в награду за храбрость и мужество, сладкая моя Hyp.

— Я больше не дитя, о повелитель, — покачала головой Ронуин. — Я женщина-воин и сумела побороть то, что терзало меня все эти годы. Отдых мне ни к чему. Я нуждаюсь в твоей страсти, чтобы проверить, действительно ли мне удалось побороть ужас.

Она протянула ему руки, и Рашид одним движением придавил ее к ложу. Его нетерпеливая плоть легко скользнула в ее недра, но, как ни вглядывался в лицо наложницы, он не смог заметить следа страха. Только почти детское изумление и радостное предвкушение того, чему суждено свершиться.

Какая она горячая и тесная!

— Ты в самом деле отважна, моя прекрасная женщина-воин, — шепнул он, прежде чем сделать первый выпад.

Ронуин смежила веки, наслаждаясь каждым его движением, чувствуя пульсацию мощного копья, проникавшего в ее глубины. Она остро ощущала все, что происходит с ней. Только сейчас она поняла, что мать, горячо любившая ап-Граффида, никогда не запрещала дочери испытать столь же поразительные восторги плоти. Ронуин выгнулась, пытаясь подхватить его ритм, и вскрикнула, когда крошечный огонек удовольствия превратился в бушующее пламя экстаза, в котором сгорела прежняя дочь Ллуэлина и, подобно фениксу, родилась новая. Ослабевшая, удовлетворенная, она все же почувствовала, как его любовные соки оросили ее.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация