Хотя некоторые из наших императоров склоняются к арианским учениям, православная церковь держит в руках власть в Византии. Она не позволит явному арианскому христианину короноваться императором. Епископы с уважением относятся к генералу Аспару. Они знают — лучшего полководца нет, но не допустят, чтобы он стал императором. Честно говоря, я не думаю, что Аспар хочет им стать, госпожа. Император не свободный человек. Мне кажется, в генерале живет дух его предков. Он предпочитает свободу короне.
— У него есть жена, дети? — поинтересовалась Кейлин.
— Многие годы генерал был женат на госпоже Анне, самой прекрасной женщине в Византии. Через год после их свадьбы у них появился сын Ардибурий, а позднее дочь София. Девять лет назад госпожа Анна после многих лет бесплодия родила нашему хозяину второго сына, Патриция. Роды ослабили ее. Она долго болела, пока не умерла три года назад. Вилла Маре была куплена для нее, все надеялись, что морской воздух поможет ей выздороветь.
Мы думали, генерал останется холостяком, но в прошлом году он снова женился. Однако это брак по политическим мотивам. Госпожа Флацилла — вдова с двумя замужними дочерьми. Она даже не живет в городском дворце хозяина, а остается в доме своего первого мужа. Она придворная дама с могущественными связями, но, боюсь, она плохая спутница для генерала. По сути, он одинок.
— Беда со старыми и преданными слугами, — донесся низкий голос. — Они слишком много знают о хозяине и занимаются праздной болтовней.
Зиновий вскочил и, преклонив колени перед мужчиной, вошедшим в атрий, поцеловал край его плаща.
— Простите старого дурака, мой господин, — сказал он, а затем спросил:
— Почему же вы не сообщили о своем приезде?
— Потому что в этом доме, Зиновий, всегда готовы принять меня как подобает. — Аспар помог старику подняться. — А теперь принеси-ка мне немного охлажденного кипрского вина. Я долго был в пути. — Отпустив слуг, он повернулся к Кейлин и вежливо спросил:
— Хорошо отдохнули?
— Благодарю вас, мой господин. — Она старалась не смотреть на него.
— Зиновий хорошо заботился о вас? — продолжал расспрашивать Аспар. — «Господи, как она красива», — думал он. Он купил ее по прихоти, без сожаления, но только сейчас, может быть, осознал, что не оказался в дураках. Прошло много времени с тех пор, как женщины заставляли биться его сердце, а его чресла возбуждались от желания.
— Со мной обходились очень любезно, мой господин, — мягко произнесла Кейлин. — «Он очень привлекателен», — подумала она про себя, понимая по его взгляду, какое место занимает в этом доме. — Позвольте ваш плащ, — сказала она, расстегнув бриллиантовую пуговицу и отложив плащ в сторону. Он был всего на два или три дюйма выше ее. Он не так высок, как Вульф или норманны, но его тело выглядело плотным, почти квадратным. Генерал поддерживал хорошую форму, как и его воины.
— Что за духи у вас? — спросил он, опьяненный почти неуловимым ароматом.
— Я не пользуюсь духами, мой господин, но ежедневно принимаю ванну, — сказала Кейлин беспокойно, отступая от него. — Это, наверное, запах мыла, которое осталось на моей коже.
— Мы вместе примем ванну после того, как я допью вино. Я весь день ехал по жаре. Вам нравится здесь, у моря?
— Я выросла в сельской местности, мой господин, и жила там до того, как оказалась в Константинополе. Я предпочитаю жить на лоне природы. — Она отвечала спокойно, но стук ее сердца отдавался в ушах. Вместе мыться в ванне! Она не сомневалась, что последует за этим.
Зиновий вернулся с вином, и Аспар сел на мраморную скамейку у пруда с рыбками, не спеша, с явным удовольствием потягивая холодный напиток. Кейлин молча стояла рядом, наблюдая за ним. У него были темные волосы, слегка тронутые серебром, вид настоящего военного человека. Ладонь, держащая бокал, большая, квадратная, с длинными пальцами, выглядела весьма внушительно. Его средний палец украшало массивное золотое кольцо. Вставленный в него рубин был обработан в виде двуглавого орла, символа Византии.
Он почувствовал ее взгляд и неожиданно посмотрел на нее. Кейлин покраснела, застигнутая врасплох. Он улыбнулся. Это была озорная улыбка маленького мальчика. Сверкнули белые зубы, глаза заблестели. Веселые морщинки вокруг глаз говорили, что он часто улыбается.
— Мне кажется, нос у меня слишком большой. Как ты думаешь, Кейлин? — Он снова улыбнулся, и она ощутила слабость в коленях. Он не красавец, но что-то привлекало в нем.
— Я считаю, у вас прекрасный нос, мой господин, — ответила она.
— Ноздри, пожалуй, слишком велики, — продолжал он. — А вот рот очень пропорциональный, не слишком большой, не слишком маленький. У нашего друга Иоанна рот Купидона, совершенно неподходящий для мужчины, как ты думаешь? Наверное, в детстве он был очаровательным ребенком.
— В Иоанне есть что-то детское, — заметила Кейлин. Аспар засмеялся.
— У тебя острый взгляд, и я подозреваю, проницательный ум сопутствует твоему красивому лицу и фигуре.
— Я думаю, вряд ли вы разглядели меня как следует. Может быть, вы все это почувствовали? — пошутила Кейлин. Затем стала серьезной. — Зачем вы купили меня, мой господин? У вас такая привычка — покупать девушек из публичных домов?
— Нет, просто ты очень храбрая женщина, я таких не встречал, — сказал Аспар. — Ты боролась за существование на вилле Максима. Я видел это в отсутствующем взгляде, которым ты смотрела на публику, и терпение, с которым ты принимала свое унижение в этой непристойной пьесе Иоанна. Империя, которая правит миром, или по крайней мере большей его частью, управляется этими самыми распутниками, которые находят твой стыд забавным. Я принадлежу к этому правящему классу, но считаю этих людей более опасными, чем те, с которыми мне приходилось сталкиваться на поле битвы. Когда я вдруг купил тебя у Иоанна, который, кстати говоря, не осмелился мне отказать, я сделал это, потому что чувствовал — твоя храбрость должна быть вознаграждена свободой от того ада, который ты так стойко выдерживала. Теперь я думаю, что была и другая причина. Кажется, ты волнуешь мою кровь.
Его искренность изумляла ее. Кейлин прилагала все силы, чтобы оставаться хладнокровной.
— В Византии много красивых женщин, мой господин, — заявила она. — Говорят, город славится красивыми женщинами. Несомненно, есть много других достойных вашего внимания по сравнению со мной, униженной рабыней из Британии.
Его смех напугал ее.
— О Боже, я не думал, что застенчивость — часть твоей натуры, Кейлин! Мне кажется, она не идет тебе, — сказал Аспар.
— Я никогда в жизни не была застенчивой! — промолвила она с негодованием.
— Тогда не надо начинать, — рассердился он. — Ты красивая женщина. Желанная. Я купил тебя, и ты можешь забыть страдания. Я уготовил тебе заманчивую судьбу. — Он поставил бокал и встал напротив нее.
— Да, вы владеете мной, — сказала Кейлин, и, к ее ужасу, на глаза ее навернулись слезы, которые, как ей казалось, она была не в силах сдерживать. — Я обязана повиноваться вам, мой господин, но вы никогда не будете владеть мной до конца, потому что во мне есть то, чем распоряжаюсь только я, и ни один мужчина не может отобрать это у меня!
