— Я попросил у торговца рабами подыскать мне молодую девушку-британку, — ответил он.
— Она саксонка, с саксонского берега Британии, — сообщила Кейлин.
— Значит, она не принадлежит к твоему народу? — огорчился он. — Мне следовало более детально объяснить некоторые подробности торговцу рабами.
— Кельтов обычно трудно взять в плен, — сверкнула глазами Кейлин, — и их трудно заставить подчиняться, мой господин. Нелвин превосходно подходит мне. Саксонские девушки славятся покладистым характером.
— Тогда я угодил тебе, — сказал он улыбаясь.
— Ты всегда угождаешь мне, мой господин, — ответила она мягко.
— Нет, — возразил он печально, — не всегда, но хотел бы.
— Я виновата, Аспар. Знаю! Мое сердце разрывается от того, что я больше не чувствую страсти, когда мужчина входит в меня. — В прелестных глазах Кейлин блеснули слезы. — Тем не менее я получаю удовольствие, когда мы лежим вместе. В твоих прикосновениях чувствуется любовь ко мне, она передается прямо в мое сердце, меня переполняет счастье и спокойствие. Мне этого достаточно. Но я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо. Мне неприятно сознавать, что я обманула твои надежды, но я не знаю, что делать, как изменить ситуацию. Мне не хватает на это мудрости, мой любимый господин. — Кейлин положила голову на плечо Аспара и с отчаянием вздохнула. Как могла она любить этого хорошего человека и в то же время быть неспособной до конца ответить на его страсть?
— Я люблю тебя по многим причинам, — сказал он, — но твоя искренность нравится мне больше всего. Я не вынес бы трюков, которые применяют проститутки, или притворных криков страсти. Однажды ты закричишь, но этот крик будет идти от сердца. Я дождусь этого момента. Может быть, не скоро и не сразу, но дождусь. — Он встал из-за стола и взял ее за руку. — Ночь прекрасна, на небе луна. Пойдем погуляем вместе, моя любовь.
Было безветренно и тихо. Они сначала прошли по саду с миндальными, персиковыми и абрикосовыми деревьями с ароматными цветами. Лепестки сыпались на каштановые кудри Кейлин.
— Эти деревья намного приятней, чем оливковые рощи, — заметила Кейлин. — Мне не нравятся желтые цветы оливковых деревьев.
— Но оливки гораздо практичнее, — ответил он. — Персики и абрикосы быстро сходят, а правильно обработанные оливки хранятся весь год. То, что красиво, не всегда практично.
— Миндаль красив, — возразила она, — и хранится, как оливки, даже дольше, и его не надо солить.
Он засмеялся:
— Ты слишком умная для женщины. Неудивительно, что ты пугаешь отца Михаила.
— Отца Михаила пугает все на свете, — сказала Кейлин.
Когда они оставили позади сады и пошли через небольшое поле к пляжу, она тихо воскликнула:
— О, Аспар! Посмотри на лунную дорожку на море! Ты видел что-нибудь красивее?
Это был один из тех редких моментов, когда неугомонные волны были абсолютно спокойны. Плоская темная поверхность воды серебрилась и мерцала подобно прекрасному шелку, распростертому перед ними. Они молча стояли, восхищаясь этой красотой. Казалось, замер весь мир и они были единственными его обитателями. Аспар взял Кейлин за руку. Они спустились по небольшой насыпи к берегу. Сняв плащ, он расстелил его на песке. Затем обнял ее и нежно поцеловал долгим поцелуем. Когда он наконец отпустил ее, Кейлин молча сняла через голову одежду и, разжав топкие пальцы, отпустила ее. Обнаженная, она гордо стояла перед ним. Как бы отвечая ей, он снял длинную свободную тунику, которую носил дома, и сбросил сандалии, затем опустился перед ней на колени, привлек ее к себе и прижался щекой.
Они надолго застыли в объятиях друг друга. Затем Аспар начал покрывать ее тело горячими поцелуями. Кейлин тихо вздохнула. Его сдержанность и мягкость всегда удивляли ее. Как сильно она хотела ответить ему на его любовь, но, казалось, ее страсть умерла или почти умерла. Лишь однажды она почувствовала слабые признаки страсти, когда он языком ласкал ее маленькую жемчужину, но когда его член погружался в нее, она ничего не чувствовала, кроме его присутствия в ней. Пытаясь воскресить свою страсть, она вспоминала Вульфа Айронфиста, но скоро поняла, что, когда она представляла себе своего мужа, ее тело и душа становились еще холоднее. Несколько раз она почти готова была кричать от разочарования и отталкивала Аспара, потому что это не был Вульф и он не мог дать ей той радости, которую она когда-то испытала в крепких объятиях мужа. В конце концов она постаралась не воскрешать больше Вульфа в своем сознании, занимаясь любовью с византийским господином. Так лучше.
Аспар погрузился лицом в ложбинку между ее грудями и руками ласкал их.
— Они подобны прелестным маленьким яблокам из слоновой кости, — сказал он, взяв в ладонь упругую плоть и восхищаясь ею. Другую руку он нежно положил ей на спину и, когда она слегка прогнулась, приподнял голову и начал сосать ее грудь. Зубами он нежно покусывал сосок, вращая вокруг языком и возбуждая его, прежде чем снова начать сосать. — А-а-а… — выдохнула она, впившись пальцами в его мускулистые плечи.
Он переключился на другую грудь. Его рука мяла и сжимала ее, пока Кейлин не почувствовала, как ее груди начали гореть от наслаждения.
Затем он прижал свою ладонь к ее лобку и начал губами и языком скользить по ее стройному телу. Кожей она отчетливо ощущала каждый поцелуй. Другой рукой он нежно обхватил ее ягодицу, лаская кончиками пальцев. Его язык прижался к пупку, и Кейлин тихо застонала, предчувствуя то, что вскоре должно произойти. Он раздвинул ее нижние губки, и его палец вошел в нее.
У Кейлин закружилась голова и начали подгибаться колени. Он почувствовал ее слабость и, вынув палец, поставил на колени лицом к себе. Черные глаза Аспара смотрели на нее, когда он начал ласкать ее лицо, чувственно проводя пальцем по губам, пока она не открыла рот и не начала сосать его, сжав руку, а он ласкал ее шею. Она наклонила голову и слегка укусила его руку, удивив его, а потом поцеловала его ладонь.
«В эту ночь все как будто в первый раз», — подумала Кейлин и, посмотрев на него, ощутила, что он чувствует то же самое. Она не решилась что-либо говорить, опасаясь развеять то неповторимое чувство, которое завладело ими. Он обнял ее за плечи и поцеловал нежным поцелуем. Однако вскоре его поцелуй стал более проникновенным, и она приоткрыла рот, чтобы принять его язык, который горячо и страстно соприкасался с ее языком. Затем он снова покрыл ее лицо поцелуями, и Кейлин откинула голову назад, отчаянно подставляя свою шею его обжигающим поцелуям.
Она гладила его горячее, напряженное тело. Ее пальцы глубоко зарылись в его густые черные волосы, когда она опрокинулась на спину на расстеленный плащ. Он медленно, как бы с неохотой, продвигался губами вниз по ее телу, пока его язык не нашел чувствительную жемчужину ее женского естества, возбуждая ее и заставляя трепетать от такого необычайного блаженства, которого ей прежде не приходилось испытывать. Затем он накрыл ее своим мужественным телом, и его напряженный член, устремившись вперед, вошел в нее. Кейлин задохнулась, с удивлением ощутив, что впервые за два года ее тело полно желания, более того, пылко отдавалось мужчине.
