— Я с ужасом думаю о том, что кто-то должен умереть, — сказала Кейлин. — Они — молодые люди. Почему это происходит вопреки учениям церкви? Почему разрешают такое варварство? Впрочем, патриарх и все его священники сидят по правую руку от императора и наслаждаются этим зрелищем.
Аспар мягко притронулся к ее руке:
— Помолчи, любовь моя, тебя могут услышать. Смерть — это только часть жизни.
Началась схватка. Молодые люди с маленькими щитами и тупыми мечами бились друг с другом в групповом сражении. Толпе нравилось это, но в конце концов зрители начали уставать от имитации боя.
— Давай Саксонца! Давай Гунна! — кричали они. Трубы возвестили об окончании первого сражения, и бойцы покинули арену. Вперед вышли несколько человек и заровняли площадку. На ипподроме на несколько долгих минут воцарилась тишина. Внезапно ворота распахнулись и вперед вышли два человека. Толпа возбужденно зашумела.
— Это Гунн, — сказал Аспар. — Он будет сражаться с трасианцем.
— У него нет оружия, — заметила Кейлин.
— Ему ничего не нужно, кроме кожаных наплечников, любовь моя. Он сражается с сетью. Помимо сети, у него есть кинжал и копье. Я думаю, человек с сетью — самый опасный гладиатор.
Трасианец, на котором был шлем и латы на обеих ногах, держал в руках щит и кривой меч. Они показались Кейлин невзрачной парой, пока не начали сражаться. Гунн бросил свою сеть, но трасианец отступил в сторону и, прыгнув навстречу противнику, взмахнул мечом. Хитрый Гунн, очевидно предвидя этот маневр, мгновенно отскочил, и лезвие трасианца лишь слегка оцарапало его. Мужчины отступали назад и сходились, а толпа кричала, поддерживая своих фаворитов. Наконец, когда Кейлин начала думать, что свирепость этих бойцов явно переоценена, Гунн подпрыгнул и ловким движением изящно бросил сеть. Трасианец, не сумевший увернуться, запутался в сетке. Он отчаянно пытался разрубить ее своим мечом, а толпа пронзительно кричала, страстно желая крови. Гунн воткнул свое копье в землю, вытащил кинжал и кинулся на барахтающегося человека. Все произошло так быстро, что Кейлин была не уверена, видела ли она то, что случилось, но песчаная площадка арены вдруг окрасилась кровью, когда Гунн перерезал сопернику глотку, а потом победно поднялся под громкие крики одобрения.
Он был человеком среднего роста, могучего телосложения, бритый, только лошадиный хвост темных волос, плотно стянутых кожаным ремнем, торчал у него на голове. Он широким шагом обошел площадку по кругу, очевидно считая это своим долгом. Пока он совершал круг почета, вперед выбежали какие-то люди; двое из них уволокли безжизненное тело трасианца с арены через Ворота Смерти, двое других забросали кровь свежим песком и энергично разровняли его граблями.
Кейлин была ошеломлена.
— Это так быстро, — пробормотала она. — Какое-то время трасианец храбро защищался, а в следующий момент уже был мертв. Он даже не вскрикнул.
— Гладиаторы обычно не бывают жестокими по отношению друг к другу, — заметил Аспар. — Чаще всего они друзья или просто хорошие знакомые, вместе живут, едят, спят и принимают женщин. Смертельные схватки в настоящее время редки, и Джастин Габрас, должно быть, хорошо заплатил за них. Или, может быть, гладиаторы просто отчаянные люди, которые ни о чем не заботятся. Что-то вроде этого.
— Я хочу домой, — сказала Кейлин тихо.
— Ты не можешь сейчас уйти! — воскликнула Касия. — Вот-вот начнется последняя схватка дня, выступает сам чемпион. Гунн — любитель в сравнении с Саксонцем. Если схватка станет слишком кровавой, ты можешь не смотреть, но ты должна увидеть его без шлема. Он бог, я тебе говорю! — восторгалась Касия.
Аспар, засмеявшись, повернулся к Василию:
— Думаю, пора побеспокоиться о Касии, мой старый друг. Она, очевидно, увлечена, даже очарована, я бы сказал, этим гладиатором.
— На него приятно посмотреть, — ответила Касия прежде, чем принц мог что-либо сказать, — и я обычно отмечаю красивые лица и тела у всех мужчин, подобных Саксонцу. Больше ничего, ни ума, ни культуры. После того как насладишься играми в роще Купидона, приятно полежать на спине и поболтать, не так ли, мой господин?
Василий молча кивнул, но глаза его заблестели.
— О, посмотрите! — продолжала Касия. — Вот и бойцы. Мне не хотелось бы быть на месте несчастного парня, сражающегося с Саксонцем. Он должен знать, что у него нет шанса.
— Как жаль его, — ответила Кейлин подруге. — Как ужасно знать, что ты стоишь перед лицом смерти в такой прекрасный, светлый день!
Касия выглядела смущенной, но затем весело сказала;
— Ну, всегда есть шанс! Если только повезет, он может победить чемпиона. Разве это не захватывает? В любом случае это великолепное зрелище, можешь быть уверена.
Саксонец и его противник были вооружены. Каждый был в шлеме с забралом, каждый имел толстый нарукавник на правой руке и латы только на левой ноге. Талию опоясывали ремни. В руках они держали продолговатые щиты и короткие мечи. Их схватка должна была проходить в очень тесном соприкосновении. Поприветствовав императора и своего патрона, они тотчас начали бой. Несмотря на свои переживания, Кейлин была захвачена этой схваткой.
Слышался лязг металла, когда противники сталкивались и отражали удары своим оружием. Вскоре Кейлин поняла, что бой не такой уж равный, как ей показалось сначала. Соперник Саксонца уступал ему в мастерстве. Чемпион прыгал и кружился, умышленно совершая ряд маневров, чтобы доставить удовольствие толпе. Дважды противник оказывался открытым для атаки, но Саксонец делал ложные выпады, чтобы отвлечь внимание. Наконец толпа поняла это и начала вопить, выкрикивая оскорбления.
— Ему нет равных, — заметил Василий. — Он пытается показать хорошее представление, а они жаждут крови. — «Ну, сейчас они получат ее, — подумал он. — Саксонца берегут на последний день, вместо того чтобы использовать в сражениях два дня. Габрас, очевидно, хочет побольше заработать».
Теперь схватка приняла другой характер, поскольку Саксонец стал энергично атаковать соперника, в то время как тот отчаянно боролся за свою жизнь. Чемпион, однако, решил больше не тянуть. Он безжалостно гонял противника по арене, а тот, получив несколько ударов, старался закрыться щитом. Саксонец сыпал удар за ударом, пока наконец его противник не упал на спину, изможденный, и не выронил щит из своих рук. Саксонец мгновенно пронзил его сердце мечом. Затем прошел по арене под аплодисменты зрителей и приветствовал императора окровавленным оружием.
— Сними шлем. Саксонец, — сказал Джастин Габрас надменно, — чтобы император мог видеть твое лицо, поздравляя тебя с победой.
Саксонец снял шлем.
— Со слабым бойцом — это не победа, господин. Однако через два дня я буду сражаться с Гунном. Я принесу вам его голову на золотом подносе и тогда приму поздравления за настоящую победу.
— Ты не боишься смерти? — спросил император тихо.
— Нет, ваше величество, — ответил Саксонец. — Я уже потерял все самое дорогое, что имел. Что такое смерть, как не бегство? Но боги пока не желают, чтобы я умирал.
