Более того – оказалось синонимом полного потрясения для
Рики. В конверте были фотографии той самой фотомодели (а как же иначе?! ), и
сказать, что она была обнажена, значило, не сказать ничего. На некоторых
карточках она снялась вместе со знаменитым актером. На других – с двумя
знаменитыми актерами, один из которых ей вполне годился в дедушки, а на
третьих…
Но прежде чем Рики успел рассмотреть, что было в третьей
серии (в конверте еще оставалось штук пятьдесят фотографий цветных, восемь на
десять на глянцевой бумаге высшего качества), мистер Гонт отнял у него всю
пачку.
– Это… – Рики с придыханием назвал имя, хорошо знакомое
читателям определенных журналов и зрителям определенных телепередач.
– О нет, – возразил мистер Гонт, в то время как его темный
взгляд подтверждал – о, да! – Уверен этого не может быть, но сходство… сходство
удивительное, не правда ли? Распространение подобных фотографий запрещено
законом, безусловно (даже не принимая во внимание сексуальную сторону вопроса),
девушке едва ли исполнилось семнадцать, но меня можно уговорить на такую черную
сделку, мистер Биссонет. Жар в моей крови сродни не малярии, а коммерции. Итак?
Будем торговаться?
И они поторговались. Рики Биссонет заполучил семьдесят два
порноснимка за тридцать шесть долларов и… маленькую шутку.
Согнувшись пополам он пробежал по газону, присел на минуту в
тени крыльца, чтобы удостовериться, что за ним никто не следит, и наконец
взбежал по ступенькам. Достав из заднего кармана брюк белую карточку, он сунул
ее в почтовую щель на двери. Дабы избежать посторонних звуков он осторожно
придержал медную крышку, закрывая ее. Затем одним прыжком перемахнул через
перила крыльца и помчался прочь той же дорогой, через газон. У него были
большие планы на оставшиеся два-три часа темноты в это утро – его ожидали
семьдесят две фотографии и большая бутыль лосьона Йергенс.
Карточка, словно белая моль, плавно приземлилась по другую
сторону двери на выцветший коврик в вестибюле прихода. Опустилась она текстом
вверх.
«Как поживаешь, Старая Баптистская Крыса?
Советуем тебе закрыть свой поганый рот и прекратить треп
насчет нашего Казино Найт. Мы собираемся лишь слегка погудеть, тебе-то какое
дело?! Но все равно мы, правомерные католики, сыты по горло твоей баптистской
дребеденью. Нам известно, что вся ваша баптистская свора ничто иное, как стадо
похотливых жеребцов. Так што ты, припадобный Роуз, Парахот Вилли, намотай себе
на ус. Если не будешь держать свой паршивый язык подальше от нашива
благороднава дела, мы на тибе и твоих ублюдков такую кучу наложим, что
провоняешь навек!
Оставь нас в покое, ты, Старая Баптистская Крыса, не то
пожалеешь.
«Предупреждение» от ПРАВОВЕРНЫХ КАТОЛИКОВ КАСЛ РОК
Преподобный Роуз нашел записку, когда, проснувшись,
спустился в халате за утренней газетой. Реакцию его легче, вероятно,
представить, чем описать.
10
Лилэнд Гонт стоял у окна в комнате, расположенной над
магазином, скрестив руки за спиной и глядя вдаль, на город под названием Касл
Рок.
Четырехкомнатная квартира, в которой он жил, вызвала бы
полное недоумение у любого, забредшего сюда: в ней не было ничего. То есть
совсем ничего. Ни кровати, ни стола, ни стула. Дверцы шкафов были раскрыты,
обнажая сияющую пустоту. На полу, тоскующему по коврам и дорожкам, были
разбросаны только несколько половиков – они издавали легкий шорох, беседуя со
сквозняком, суетливо летающим взад-вперед по комнатам на уровне лодыжек.
Единственный обстановкой, образно говоря, были занавеси на окнах – довольно
уютные, в клеточку. Эта обстановка была необходимой, поскольку только она видна
с улицы.
Город спал. Магазины темны, дома тоже, и признаки жизни
подавал лишь мигающий желтым глазом светофор на перекрестке улиц Мейн и Уотермилл.
Гонт смотрел на город с нежностью и любовью. Этот город пока ему не
принадлежал, но очень скоро станет ему полностью подвластен. Он уже взял его в
заложники. Они еще не знают этого… но скоро узнают. Обязательно узнают.
Премьера прошла прекрасно, без сучка и задоринки. Мистер
Гонт подумал о себе, как об электрике человеческой души. Все распределительные
коробки в городе размещались цепочкой, одна за другой. Надо только открыть их и
перепутать провода. В таком маленьком городе как Касл Рок это совсем нетрудно.
Подсоединить, скажем, мальчишку Брайона Раска к пьянице Хью, Нетти Кобб к
Вильме Ержик. Точно так же ниточка потянется от Умника Китона к Норрису
Риджвику, от Фрэнка Джуетта к Джорджу Нельсону, от Сэлли Рэтклифф к Лестеру
Пратту.
В какой-то момент придется проверить, не отсоединился ли
случайный проводок – как он это сделал сегодня – а потом снова спокойно
наблюдать, изредка дополняя цепь новым звеном, чтобы не заскучали. Чтобы не
расслаблялись. Но большую часть времени сидеть тихо, как мышь, и ждать, пока
цепь не замкнется сама собой… а потом дать ток. По всей цепи. На всю катушку.
Это необходимо для раскрытия сущности человеческой природы
и….
– И конечно в целях поддержания спроса предложением, –
пошутил Лилэнд Гонт, глядя сверху вниз на спящий город. А зачем? Почему? Ну…
просто потому. Просто потому. Людей всегда исчисляют подушно и, конечно, он
заберет с собой столько душ, сколько сможет унести, когда придет время
закрывать магазин; они для Лилэнда Гонта означают то же, что добыча для
охотника, улов для рыбака. Они доставались ему по дешевке вплоть до нынешнего
дня, в практическом смысле, но свой лимит он еще не исчерпал, а должен, чтобы
там ни возражали – взять меньше чем можешь, значит, проиграть игру.
И все же основной целью было развлечение, не души, как
таковые. Самое что ни на есть элементарное развлечение. С течением жизни это
понятие встает во главу угла, так как все меньше мест и способов развлечься,
рассеять однообразную череду дней.
Мистер Гонт расцепил пальцы рук, тех самых, которые
заставляли любого, к кому прикасались, трястись от омерзения, и стиснул перед
грудью, крепко, изо всех сил, так что суставы пальцев правой руки впились в
левую ладонь, а суставы левой – в правую. Ногти у него были длинные и желтые, а
также очень острые и через несколько секунд из пальцев, в тех местах где в них
вонзились ногти, брызнула темно-красная густая кровь.
Вскрикнул во сне Брайан Раск.
Майра Иванс потянулась пальцами к влагалищу и принялась с
азартом и страстью мастурбировать – во сне. С нею занимался любовью Король.
Дэнфорту Китону снилось, что он лежит лицом вниз на
ипподроме в Люистоне, и он в страхе прикрыл голову руками, спасаясь от конских
копыт.
Сэлли Рэтклифф приснилось, будто она открыла дверь Мустанга,
принадлежавшего Лестеру, и обнаружила, что в салоне кишмя кишат змеи.
