– У меня есть некое электронное устройство, которое я присоединяю
к своей телефонной линии, – сказал Гонт спокойным многоопытным тоном. – Если
линия прослушивается, загорается маленькая лампочка. Я сейчас на эту лампочку
смотрю, мистер Китон, – она не горит. Она темна, как темны некоторые души в
этом городе.
– Вы все понимаете, все! – Голос Китона дрожал от
благодарности за такое глубокое понимание. Он чувствовал, что готов
разрыдаться.
– Да. И я звоню вам для того, чтобы предупредить – не
принимайте никаких скороспелых решений, не совершайте необдуманных действий. –
Голос по-прежнему звучал спокойно и доброжелательно, и Китону казалось, что его
сознание, столь недавно омраченное тяжелыми мыслями, освобождается от них и
готово взлететь, словно детский воздушный шарик. – Вы бы таким образом только
облегчили им задачу. Вы понимаете, что могло бы случиться, если бы вы лишили
себя жизни?
– Нет, – пробормотал Китон. Он смотрел в окно затуманенным
мечтательным взором.
– Они бы это событие отметили как праздник. Напились бы до
чертиков прямо в кабинете у шерифа Пэнгборна. Потом пошли бы на Отечественное
кладбище и помочились бы на вашу могилу!
– Шериф Пэнгборн? – неуверенно переспросил Китон.
– Не думаете же вы в самом деле, что такая козявка, как
Норрис Риджвик, осмелится действовать самостоятельно, без указаний свыше?
– Нет, конечно. – Китон постепенно прозревал, как будто
пелена с глаз спадала. Они! Они – это всегда была угрожающе-темная грозовая
туча над его головой, а когда он пытался ее ухватить, она оказывалась пустотой,
паром.
Только теперь он наконец стал осознавать, что у Них есть
лица и имена. Они даже могут быть уязвимы. Эта мысль приносила несказанное
облегчение.
– Пэнгборн, Фуллертон, Сэмуэльс, жена Вильямса и ваша
собственная жена. Они все – звенья одной цепи, но я подозреваю, даже, скорее,
уверен, что основным скрепляющим звеном все же является шериф Пэнгборн. Если
так, то вы его сильно порадуете, облегчив цепь на несколько второстепенных
звеньев, а заодно и самого себя убрав с дороги. Более того, уверен, что именно
это и есть его главная цель. Но ведь вы не хотите ему помогать в достижении
этой цели, правда, мистер Китон?
– Ни ззза чччто, – прошипел Умник. – Что я должен сделать?
– Сегодня ничего. Занимайтесь своими обычными делами. Если
хотите, поезжайте на бега и насладитесь еще раз замечательной игрушкой. Если
Они увидят, что вы не выбиты из седла, их уверенность поколеблется. Это внесет
сумятицу и хаос в ряды врага.
– Сумятицу и хаос, – медленно повторил Китон, как будто
дегустируя эти слова.
– Именно. А я продолжу разработку своего собственного плана
и когда наступит время – сообщу вам.
– Вы обещаете?
– Безусловно, мистер Китон. Вы в моих планах играете самую
важную роль. На самом деле я вообще не смог бы зайти так далеко, как
предполагаю, без вашего участия.
Мистер Гонт повесил трубку. А мистер Китон положил свой
револьвер и шомпол, которым только недавно тщательно чистил дуло, на место.
Затем он вышел из кабинета, поднялся на второй этаж, в ванную, запихнул свою
пропотевшую одежду в стиральную машину, принял душ и оделся во все чистое.
Когда он снова спустился, Миртл со страхом отшатнулась от
него, но Китон ласково поздоровался с ней и даже поцеловал в щеку. Миртл
поблагодарила в душе Бога. Как бы ни был тяжел кризис, кажется, он миновал.
3
Эверетт Френкел был крупным рыжеволосым мужчиной и столь же
походил на ирландца, как большинство жителей округа Корк, что вовсе не
удивительно, поскольку именно из Корка были родом предки его матери. Вот уже
четыре года как он работал первым помощником Рэя Ван Аллена, с тех самых пор
как демобилизовался из рядов военно-морского флота. В тот понедельник он
появился в Кабинете частной медицинской практики Касл Рок без пятнадцати восемь
утра, и старшая медсестра Нэнси Рэмэдж попросила его немедленно отправиться на
ферму Бергмейеров. Она сообщила, что у Хелен Бергмейер этой ночью случился
приступ, похожий по описанию на эпилептический. Если Эверетт предположительный
диагноз подтвердит, ему следовало привезти ее на своей машине в город и
показать доктору Ван Аллену, который должен появиться с минуты на минуту, а тот
в свою очередь решит, стоит ли ее отправлять в клинику на обследование.
В другое время Эверетт не слишком обрадовался бы
необходимости с самого утра тащиться по вызову, да еще в такую даль, загород,
но сегодня, в необычайный для такого времени года жаркий день эта перспектива
даже радовала. Кроме того, еще существовала трубка. Едва забравшись в свой
«плимут» он открыл «бардачок» и достал ее оттуда. Трубка была пенковая с чашкой
широкой и глубокой. Вырезана она была превосходным мастером. Птицы, цветы и
виноградные лозы переплетались вокруг чаши в причудливом орнаменте, менявшем
рисунок в зависимости от угла зрения. Эверетт оставил трубку в машине не только
потому, что курить в кабинете врача было запрещено, но в основном по другой
причине: он не желал, чтобы ее видели другие, в особенности такая гусыня, как
Нэнси Рэмэдж. Сначала полюбопытствует, где он ее достал, потом – сколько за нее
заплатил. Еще чего доброго начнут выпрашивать.
Он зажал мундштук в зубах, в который раз порадовавшись тому,
как удобно он там устраивался, прямо как влитой. Взглянув на себя в зеркало
заднего вида, он вполне удовлетворился тем, что увидел. Трубка делала его
гораздо привлекательнее, старше и солиднее, как ему казалось. А сжимая мундштук
зубами так, чтобы чаша направлялась несколько под углом – вправо и вверх, он и
чувствовал именно то, что видел: человека привлекательного, средних лет и очень
солидного.
Эверетт поехал по Мейн Стрит по направлению к Тин Бридж,
разделявшему город и предместье, но проезжая мимо Нужных Вещей, замедлил ход.
Зеленый навес притягивал словно рыболовный крючок с лакомой наживкой. В тот
момент казалось очень важным – просто необходимым – остановиться.
Эверетт выключил двигатель, собрался уже выйти из машины, но
тут вспомнил, что по-прежнему держит трубку в зубах. Он вынул ее изо рта (с
неохотой, надо сказать) и снова запер в «бардачке». На этот раз он почти дошел
до порога магазина, прежде чем вспомнил, что оставил машину незапертой, и
вернулся. Имея такую трубку, стоит ли рисковать? У кого угодно может возникнуть
желание присвоить эту красавицу. У кого угодно.
Он подошел к двери магазина и остановился, разочарованно
вздохнув. На витрине висело объявление:
ЗАКРЫТО ПО СЛУЧАЮ ДНЯ КОЛУМБА
Эверетт уже собрался уходить, как дверь отворилась. На
пороге стоял мистер Гонт, сам необычайно элегантный и привлекательный в
светло-коричневом телячьей кожи пиджаке с модными заплатами на локтях и в
грифельно-серых брюках.
