Эверетт включил двигатель и медленно повел машину прочь из
города. По дороге он останавливался всего лишь дважды, съезжая на обочину, и
каждый раз для того, чтобы вновь убедиться, как идет ему эта трубка.
4
Альберт Жендрон держал стоматологический кабинет в Касл
Билдинг, ничем не примечательном кирпичном зданий, стоявшем через дорогу,
напротив городского муниципалитета и приземистой бетонной коробки, приютившей
районный Комитет по мелиорации и водным ресурсам округа Касл. Касл Билдинг с
1924 года бросал в солнечные дни тень на Касл Стрим и Тин Бридж и размещал под
своей кровлей пять адвокатских контор, кабинет окулиста, отоларинголога,
несколько контор частных агентов по торговле недвижимостью, контору
консультанта по кредитованию, справочную службу в лице одной женщины,
отвечавшей на звонки, и мастерскую по ремонту и изготовлению оконных рам и
дверей. Еще с полдюжины комнат под конторы и кабинеты пустовали.
Альберт, один из постоянных прихожан собора Царицы Святой
Водицы с тех самых времен, когда проповеди там читал отец О'Нил, старел на
глазах.
Некогда черные волосы серебрились проседью, широкие плечи
стали сутулиться, чего за ним никогда не замечалось в молодости, и все же он
оставался человеком весьма внушительных размеров – шесть футов семь дюймов
ростом и двести восемьдесят фунтов весом. Он по праву считался самым крупным
мужчиной города, если не всего округа.
По лестнице на четвертый, последний, этаж он поднимался
медленно, останавливаясь на каждой площадке, чтобы перевести дух, постоянно
помня диагноз, поставленный доктором Ван Алленом, – стенокардия. Еще на полпути
последнего пролета он заметил листок бумаги, приклеенный к пластиковой табличке
на двери и скрывавший надпись Альберт Жендрон, стоматолог.
Обращение на записке он смог прочесть еще не дойдя пяти
ступеней до верхней площадки, и сердце забилось учащенно, но причиной тому был
не приступ стенокардии, а вспыхнувший гнев.
ЭЙ ТЫ, БЕЗМОЗГЛАЯ СКУМБРИЯ!
– было написано в самом верху ярко-красными буквами.
Альберт сорвал записку и быстро пробежал глазами. Дышал он
при этом носом с громким сопением, как бык перед боем.
«ЭЙ ТЫ, БЕЗМОЗГЛАЯ СКУМБРИЯ! Мы пытались тебя урезонить –
пусть, мол, послушает знающих людей, – но до тебя не дошло. НЕ ПЛЮЙ В ЧУЖОЙ
КОЛОДЕЦ НЕ ПРИШЛОСЬ БЫ ВОДЫ НАПИТЬСЯ! Мы смотрели сквозь пальцы на твое папское
идолопоклонничество и срамное поведение. Вавилонская подстилка. Но теперь ты
зашел слишком далеко. НИКОМУ НЕ УДАСТСЯ ВОЙТИ В СГОВОР С ДЬЯВОЛОМ В КАСЛ РОК!
Добрые христиане почуют этой осенью смрад ГЕЕНЫ ОГНЕННОЙ и
СЕРЫ в Касл Рок. А если ты не почуешь, так лишь потому, что твой нос забит
вонью собственного грехопадения. СЛУШАЙ И ВНЕМЛИ: ОТКАЖИСЬ ОТ СВОЕЙ ГНУСНОЙ
ЦЕЛИ ПРЕВРАТИТЬ НАШ ГОРОД В ПРИТОН, НЕ ТО НЕ СПАСТИСЬ ТЕБЕ САМОМУ ОТ ЖАРА
АДСКОГО ПЛАМЕНИ И ЗАДОХНУТЬСЯ ОТ СЕРНОЙ ВОНИ!
«Познан был Господь по суду, который Он совершил; нечестивый
уловлен делами рук своих». Псалом 9: 17.
СЛУШАЙ И ВНИМАЙ, НЕ ТО ПЛАЧ ИЕРЕМИИ ПЕРЕЙДЕТ В СТЕНАНИЯ.
ПРАВОВЕРНЫЕ БАПТИСТЫ КАСЛ РОК»
– Кусок дерьма, – прорычал Альберт и скомкал листок в
огромном кулаке.
– Этот коротышка-сапожник, баптистский кретин, совсем из ума
выжил.
Первое, что он сделал, открыв кабинет, – снял трубку, набрал
номер отца Джона и сообщил, что правила игры ужесточаются не по дням, а по
часам, невесть что случится до открытия Казино.
– Не беспокойся, Альберт, – невозмутимо произнес отец
Брайам, – если этот идиот полезет в драку, он узнает, что безмозглые скумбрии
умеют дать сдачи… Разве не так?
– Так, отец мой, – сказал Альберт, все еще тиская записку в
кулаке.
Опустив голову, он взглянул на свое могучее оружие, и губы
под жесткими моржовыми усами тронула легкая самодовольная улыбка. – Конечно,
так.
5
К четверти одиннадцатого утра того же дня электронное табло
над входом в здание банка показывало температуру +22°С. По другую сторону Тин
Бридж лучи не по сезону горячего солнца образовали яркое мерцающее пятно,
дневную звезду, в том месте, где шоссе 117 выплывало из-за горизонта и
направлялось в сторону города. Алан Пэнгборн сидел в своем кабинете,
погруженный в показания по делу Кобб – Ержик, и не замечал солнечного отблеска
на металле и стекле. Но даже если бы он его и заметил, то едва ли заинтересовался
бы поблескивала всего лишь проезжающая мимо машина. А тем временем
ослепительное сверкание хрома и стекла, направлявшегося к мосту со скоростью
более семидесяти миль в час, олицетворяло собой ближайшее будущее самого
шерифа… а также и всего города.
В витрине магазина Нужные Вещи табличка, оповещавшая закрыто
ПО СЛУЧАЮ ДНЯ КОЛУМБА, исчезла, а на ее месте появилась другая, вывешенная
длиннопалой рукой, высовывавшейся из рукава светло-коричневого пиджака телячьей
кожи. Табличка гласила:
ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩНИК.
6
Проехав мост, машина продолжала свой путь со скоростью
пятьдесят миль в час в той зоне, где разрешалось только двадцать пять. Это был
автомобиль, от которого у школьников старших классов потекли бы слюнки зависти:
фисташкового цвета «додж-челленджер» со вздернутым кузовом и опущенным к дороге
носом. Сквозь дымчатое стекло окна можно было разглядеть внутреннюю перегородку
между передними и задними сидениями, аркой подпиравшую крышу.
Кузов был весь испещрен наклейками: Хирст, Фьюелли, Фрэм,
Куокер стейт, Гудиер вайд овалз, Рэм чарджер. Выхлопные трубы смачно отрыгивали
пары высококачественного девяносто шестого бензина, который можно купить только
на Оксфорд Плейз, когда направляешься к северу от Портленда.
Слегка сбросив скорость на перекрестке улиц Мейн и Лорелль,
автомобиль, взвизгнув тормозами, с ходу втиснулся в один из узких парковочных
секторов напротив Клип Джоинт. В это время в парикмахерской клиентов не было.
Билл Фуллертон и второй парикмахеру Генри Жендрон, сидели в креслах посетителей
под рекламами брилькрема и массажного масла Уилдрут Крим. Они поделили на двоих
утренний номер газеты. Когда лихач выключил двигатель своего автомобиля,
выхлопные трубы пару раз так громыхнули, что оба мастера причесок одновременно
вскинули головы.
– Адская машина, будь я проклят, – буркнул Генри. Билл
кивнул и оттянул большим и указательным пальцами нижнюю губу.
– Уху.
Оба с нетерпением ожидали, когда мотор окончательно стихнет
и появится сам водитель. Дверь машины открылась, и из ее темного чрева
показалась нога, обутая в черный поношенный сапог. Вслед за ногой появился и ее
хозяин. Очутившись на ярком свете жаркого не по сезону дня, он снял темные
очки, зацепил их дужкой за вырез сорочки и огляделся лениво-презрительным
взглядом.
