– Так, снаружи конфетка, внутри дерьмо, – философски
заключил Генри.
Билл Фуллертон смотрел на незнакомца не мигая, с
отвалившейся челюстью, забыв, что на коленях: у него дожидается колонка
спортивных новостей.
– Туз Мерилл, выдохнул он наконец. – Чтоб я так жил!
– Какого черта он тут потерял? – возмутился Генри. – Я
думал, он в Микэник Фоллз ишачит.
– Понятия не имею, – сказал Билл и снова оттянул нижнюю
губу. – Только взгляни на него! Седой, как крыса, и наверняка такой же мерзкий!
Сколько ему лет, Генри?
Генри пожал плечами:
– Больше сорока, но меньше пятидесяти, вот все, что могу
сказать. И кому интересно, сколько ему лет? От него на расстоянии
неприятностями несет.
Как будто услышав последние слова, Туз повернулся к
витринному стеклу и, медленно подняв руку, небрежно помахал. Оба парикмахера
заерзали на своих местах и возмущенно забурчали, словно пара старых дев,
которые неожиданно поняли, что хулиганским посвистом, прозвучавшим неподалеку,
подзывают их.
Туз засунул руки в карманы джинсов фирмы Лоу Райдерз и пошел
прочь: портрет человека, у которого времени вагон, а дел ни на грош.
– Как думаешь, может быть, позвонить шерифу? – предложил
Генри.
Билл Фуллертон еще несколько раз дернул нижнюю губу, а потом
покачал головой.
– Он сам скоро узнает, что Туз вернулся в город. Сообщать не
стоит. Ни мне, ни тебе.
Они сидели и смотрели вслед Тузу, шагавшему по Мейн Стрит,
пока тот не скрылся из виду.
7
Едва ли кто-нибудь догадался бы, наблюдая, как Туз Мерилл
праздно шатается по Мейн Стрит, что этого человека мучает серьезная проблема.
Проблема такого свойства, которое было бы понятно Умнику
Китону: Туз задолжал одной веселой компании крупную сумму денег. Порядка
восьмидесяти тысяч долларов, если быть точным. Но самое страшное, что могли
сделать кредиторы Умника, это упрятать его за решетку, а вот если Туз не вернет
долг в скором времени, скажем к 1 ноября, его без всяких колебаний могли
упрятать в гроб.
Ребята, которых Туз в свое время нещадно терроризировал, –
Тедди Дачемп, Крис Чемберс и Берн Тессио, например, – узнали бы его с первого
взгляда, несмотря на седую шевелюру. В те годы, когда Туз работал на
текстильной фабрике (последние пять лет она была закрыта), все было по-другому.
В те времена он увлекался пивом и карманным воровством. Он тогда прибавил в
весе благодаря первому и стал предметом неусыпного внимания со стороны шерифа
Джорджа Баннермана в связи со вторым. А потом Туз стал баловаться кокаином…
Он бросил работу на фабрике, потерял пятьдесят фунтов веса в
результате пагубного пристрастия и перерос из карманного воришки в
первоклассного взломщика, по той же причине. Через его руки стали проходить
суммы, знакомые лишь биржевым маклерам и торговцам наркотиками. Он мог начать
месяц с пустыми карманами, а закончить обладателем пятидесятишестидесяти тысяч
долларов, зарытых под засохшей яблоней в саду дома, где жил Туз, на Кренберри
Бог Роуд. Сегодня он мог поглощать обед из семи блюд у Мориса, а завтра
пробавляться макаронами с сыром на кухне у приятеля. Все зависело от рынка, от
спроса и предложения, учитывая при этом, что Туз, как и большинство наркоманов,
был сам основным потребителем. Год спустя после того как новый Туз – худой и
седеющий – расстался с костюмами толстяка, коим постепенно заделался, сделав
ручкой народному образованию, он познакомился с ребятами из Коннектикута.
Ребята баловались торговлей оружием, впрочем, и «дрянью» не брезговали. Туз
сразу распознал, с кем имеет дело, – свой свояка видит издалека: братья
Корсоны, как и он сам, покупали товар у самих себя. Они предложили Тузу долю,
считавшуюся по понятиям центральной части штата Мэн достаточно крупной, и он с
радостью согласился. Эта сделка казалась ему столь же естественной, как
торговля кокаином – бизнес есть бизнес. Если и было в жизни нечто обожаемое
Тузом более машин и кокаина, так это оружие.
Однажды, оказавшись без средств, Туз отправился навестить
своего дядюшку, известного тем, что он ссуживал деньгами полгорода, да и
«дрянью» промышлял. Туз не видел причин, по которым ему не следует обращаться
за ссудой: он был молод (ну, скажем, сравнительно молод… сорок восемь), строил
далеко идущие планы и к тому же – родная кровь, как никак.
Как ни странно, дядюшка придерживался совершенно
противоположного мнения.
– Ни Боже мой, – ответствовал Папаша Мерилл. – Мне известно,
откуда к тебе поступают деньги, если поступают. Они поступают от этого белого
дерьмового порошка.
– Но, дядя Реджинальд…
– Не называй меня дядей Реджинальдом, – перебил Папаша. – У
тебя и сейчас следы порошка на носу. Какая неосторожность. Те, кто балуется
этим порошком и торгует им, неизбежно становятся неосторожными. А неосторожные
заканчивают свою жизнь в Шошенке. Если им, конечно, повезет. А если нет, то в
небольшой яме приблизительно шести футов длиной и три глубиной. Как же
прикажешь мне вернуть деньги, если должник либо мертв, либо срок мотает. Не
получишь ломаного гроша, вот что я хочу сказать.
Эта безрезультатная встреча произошла как раз после того,
как в должность шерифа вступил Алан Пэнгборн. Первая крупная операция Алана
закончилась арестом Туза и двух его приятелей, коих он застал врасплох, когда
они вскрывали сейф в кабинете Генри Бофорта в Мудром Тигре. Операция прошла
безукоризненно, как по писанному, и Туз оказался в Шошенке менее чем через
четыре месяца после того, как его об этом заведении предупредил дядюшка.
Обвинение в ограблении со взломом было отклонено в результате кропотливой
работы защитника, но Тузу пришлось-таки провести достаточно много тревожных
дней и ночей в опасениях за свою дальнейшую судьбу.
Он освободился весной 1989 года и устроился на работу в
Микэник Фоллз.
На работу устроиться он был вынужден как приговоренный
условно. Фирма Оксфорд Плейнз Спидвей принимала участие в осуществлении
программы штата по всеобщей автоматизации и механизации, и Туз Мерилл поступил
на должность механика по дорожно-ремонтным работам.
Большинство его старых приятелей никуда не подевались, не
говоря уж о прежней клиентуре, и вскоре Туз снова занялся любимым и знакомым
делом.
Он продолжал работать на Спидвее, пока не истек срок
условного приговора, и уволился в день по истечении. Ему позвонили от Флайинг
Корсон Бразерз из Денбери, Коннектикут, и не успев моргнуть глазом, Туз снова
играл в железные игрушки, не забывая присыпать их боливийским белым порошком.
Аппетит, как известно, приходит во время еды, и Туз очень
скоро поменял винтовки и пистолеты на, как ему казалось, более живой товар
автоматическое и полуавтоматическое оружие. Кульминация наступила в июне
нынешнего года, когда он продал ракету наземного базирования «Сандерболт»
моряку с южноамериканским акцентом. Моряк заплатил Тузу семнадцать тысяч
долларов новенькими хрустящими сотнями с непоследовательной серийной
нумерацией.
