– Ух ты! – У Шона глаза округлились от восторга. – Ну ты
даешь!
Наверное, и в самом деле болен. Смотри-ка, сколько их…
восемь… девять… десять…
– Повеселись, Шоник. Только маме не говори, а то она
заставит тебя положить их обратно.
– Она у себя в спальне, бродит как лунатик в этих дурацких
темных очках, – сказал Шон. – Она забыла, что мы вообще есть на свете. – Он
помолчал и добавил:
– Я терпеть не могу эти темные очки. Такая гадость! Он
повнимательнее пригляделся к брату. – Ты и вправду неважно выглядишь, Брай.
– Я и чувствую себя так же, – признался Брайан. – Прилягу,
наверное.
– Ну ладно… Я тебя подожду немного… Вдруг тебе лучше станет?
Посмотрю пока мультики по пятьдесят шестому каналу.
Спускайся, если захочешь. – Шон потряс четвертаки в сложенных ковшиком ладонях.
– Спущусь, – пообещал Брайан и плотно прикрыл за братом дверь.
Но лучше Брайану не стало. Минуты складывались в часы, а
тучи над головой и в душе Брайана все сгущались.
Ему становилось все хуже и хуже. Он думал о мистере Гонте.
Он думал о Сэнди Куфэксе. Он вспоминал ужасный газетный заголовок – крупная
ссора двух жительниц Касл Рок оказалась ДЛЯ НИХ смертельной. он вызывал в
памяти два лица, столь знакомых и еще недавно живых.
В какой-то момент он чуть было не заснул, но из
маминой-папиной спальни тут же донеслись звуки музыки – мама включила маленький
проигрыватель. Она снова, в который раз, слушала своего любимого Элвиса.
Всю неделю только этим и занимается. Мысли крутились и
вихрем проносились в голове Брайана, как бумажный мусор, подхваченный порывом
ветра. КРУПНАЯ ССОРА.
– Знаешь, говорят, ты – высший класс – но это вранье… Это
была дуэль… крупная: Нетти Кобб, дама с собачкой.
– Тебе никогда и кролика не поймать… Когда имеешь дело со
мной, должен помнить две вещи…
ССОРА: Вильма Ержик, дама с простынями. Мистеру Гонту лучше
знать…
– …никакой ты мне не друг…
– …а дуэль не закончится, пока мистер Гонт не скажет, что
она закончена.
Мысли крутились и вертелись, налезая одна на другую,
громоздились в огромную непреодолимую гору из страха, чувства вины и отчаяния,
танцующую под звуки голоса Элвиса. К полудню у Брайана разболелся живот. Кишки
подвело и скрутило. Он побежал на цыпочках, в одних носках, в туалет, запер за
собой дверь и склонился над унитазом в приступе рвоты, изо всех сил стараясь не
шуметь. Мама ничего не слышала. Она так и не выходила из своей комнаты, веря
каждому слову Элвиса, который теперь нашептывал, что желает стать ее плюшевым
медвежонком.
Пока Брайан медленно плелся обратно к себе, чувствуя еще
большее отчаяние и безысходность, чем раньше, его душу охватило страшное
предчувствие – карточка Сэнди Куфэкса исчезла. Кто-то выкрал ее прошлой ночью,
когда он спал. Он стал виновником преступления из-за этой карточки, а она
пропала. Он бросился в комнату бегом, чуть не упал, зацепившись за ковер, и
выхватил из ящика альбом с карточками. Он перелистывал страницы с такой
скоростью, что даже вырвал несколько. Но карточка – та самая карточка – была на
месте: узкое лицо смотрело на него из-под пластиковой обложки.
Слава Богу! Брайан почувствовал прилив горестного облегчения.
Вынув карточку из кармашка, он подошел к кровати и лег, не
выпуская ее из рук. Даже не представлял себе, что сможет ее снова положить
когда-нибудь на место. Это все, что у него осталось светлого после ночных
кошмаров.
Единственное. Он больше не любил свою карточку, не
восхищался ею, но она все же принадлежала ему. Если бы он только мог вернуть к
жизни Нетти Кобб и Вильму Ержик, спалив эту проклятую карточку, то сразу
бросился бы за спичками (во всяком случае, так ему казалось), но поскольку
воскресить этих двух женщин было невозможно никаким способом, мысль о том, что
и карточка может пропасть, становилась невыносимой.
Итак, он лежал в постели, зажав в руке карточку, смотрел в
потолок и прислушивался к голосу Элвиса, напевавшему теперь «Деревянное сердце».
Не удивительно, что Шон заметил, как плохо он выглядит: Брайан был бледен,
глаза ввалились и лихорадочно блестели. Мучительные размышления превращали его
собственное сердце в бесчувственную деревяшку.
И вдруг новая мысль, самая ужасная, рассекла сгустившуюся
тьму его сознания сверкнувшей кометой: его видели!
Он резко сел в постели и уставился на себя в зеркало
гардероба напротив. Ярко-зеленая шаль. Ярко-красный платок поверх бигуди!
Миссис Мислабурски!
– Что там такое творится, мальчик?
– Не могу сказать точно, кажется миссис и мистер Ержик
ссорятся.
Брайан встал с постели и подошел к окну, не сомневаясь, что
сразу увидит патрульный автомобиль шерифа Пэнгборна, сворачивающий на
подъездную дорогу к их дому. Машины не было, но она наверняка вот-вот появится.
Потому что если две женщины убивают друг друга в результате крупной ссоры,
обязательно проводится следствие. Миссис Мислабурски тоже будут задавать
вопросы. И она расскажет, что видела мальчика у дома Ержиков. Этого мальчика,
скажет она шерифу, зовут Брайан Раск.
Внизу зазвонил телефон. Мама не сняла трубку, хотя в спальне
был параллельный аппарат. Кора бродила по комнате и подпевала Элвису. Наконец к
телефону подошел Шон.
– Кто говорит?
Брайан спокойно размышлял: «Он вытянет из меня все. Я не
умею лгать, тем более полицейскому. Я даже миссис Леру соврать не мог, когда
она спросила, кто разбил вазу на ее столе, пока она ходила в учительскую. Он
все из меня вытянет, и я сяду в тюрьму за убийство».
Вот тогда-то впервые Брайан задумал самоубийство. Мысль была
не зловещая, не романтическая, нет, она была спокойная и рациональная. У папы в
гараже хранилось оружие, и теперь это оружие приобретало реальный смысл.
Ружье становилось ответом на все вопросы.
– Брайааааан! Телефооооон!
– Я не хочу разговаривать со Стэном, – крикнул он в ответ. –
Пусть перезвонит завтра.
– Это не Стэн. Какой-то взрослый дядька.
Ледяные клешни ужаса схватили сердце Брайана и стиснули. Вот
оно – на проводе шериф Пэнгборн.
«Брайан? Мне нужно задать тебе несколько вопросов. Это очень
серьезные вопросы. Если ты не согласишься сразу же на них ответить, мне
придется за тобой приехать. Придется приехать на полицейской машине. Очень
скоро твое имя появится в газете, а фотографию покажут по телевизору, и все
твои друзья станут на тебя глазеть. И мама с папой увидят, и маленький братишка
Шон. А показав фотографию, диктор телевидения скажет:
