– Э-э-э… знаешь, лучше не надо трогать.
Полли улыбалась, но Алан понял, что она испугалась его
порыва.
– Может нарушиться связь или что-нибудь в этом роде.
– Господи, Полли, ну что за чушь! – Алан почувствовал, что
раздражен.
– Слушай, давай поговорим откровенно. Хочешь? – В голосе
снова появилась гневная нотка. Полли пыталась ее сдержать, но она никуда не
желала деваться. – Тебе говорить легко. У тебя дома нет специального
телефонного аппарата с большими кнопками и тебе не выписывают огромные дозы
перкодана.
– Эй, Полли! Это…
– Никаких «эй, Полли». – На скулах у нее зацвели красные
пятна.
Частично этот гнев, подумает она позже, возник потому, что
еще в воскресенье она чувствовала и думала так же, как Алан сегодня. С тех пор
многое изменилось, и справиться с этой переменой она была не в силах.
– Эта штука работает. Я понимаю, что кажусь тебе
сумасшедшей, но она работает. В воскресенье утром, когда ко мне пришла Нетти, я
была в агонии.
И начинала подумывать о том, что единственный выход из
положения ампутация. Боль была так ужасна, Алан, что мысль об ампутации вызвала
лишь удивление. Типа: «Ампутация, ха! Как это я раньше об этом не подумала? Это
ведь так просто!». Прошло два дня, и я чувствую то, что доктор Ван Аллен называет
«остаточными явлениями», и, кажется, они тоже постепенно проходят.
Помню, как год назад я просидела целую неделю на рисовой
диете, потому что говорили, это может помочь. Разве это не то же самое?
Гнев, по мере того, как Полли говорила, проходил и теперь
она смотрела на него почти умоляюще.
– Я не знаю, Полли. Право, не знаю.
Она разжала пальцы и держала теперь азку кончиками большого
и указательного. Алан склонился поближе, чтобы разглядеть, но дотронуться на
этот раз не посмел. Маленький серебряный предмет, круглой формы. Нижняя часть
испещрена крошечными дырочками, не более игольного ушка. Вещица тускло
поблескивала в солнечном свете.
И чем больше он разглядывал ее, тем больше она ему не
нравилась. Ну совсем не нравилась. Ни в какую. Он подавлял в себе неистребимое
желание сорвать ее с шеи Полли и выбросить через открытое окно.
Ничего себе желание! Только попробуй и можешь проститься с
хорошей жизнью на веки вечные.
– Иногда кажется, что там внутри что-то шевелится, – с
улыбкой говорила Полли. – Что-нибудь вроде мексиканского прыгающего горошка.
Смешно, правда?
– Не знаю.
Он смотрел, как она прячет амулет обратно за вырез блузки, и
чувство неприятия росло, но стоило вещице исчезнуть, и от одного вида, как
Полли легко и свободно, этого отрицать никак нельзя, застегивает пуговицы, оно
стало уходить. Не пропадало только подозрение, что мистер Лилэнд Гонт водит за
нос его любимую женщину, а если так, то наверняка не только ее одну.
– А тебе не кажется, что тут может быть что-то другое? – Он
вел себя теперь с осторожностью человека, переходящего ручей по скользким валунам.
У тебя и раньше случались ремиссии.
– Конечно, – согласилась Полли с некоторой настороженностью.
– Я сама все про свои руки знаю.
– Полли, я просто пытаюсь…
– Я понимаю, ты реагируешь так, как только ты можешь
реагировать, Алан. Все на самом деле очень просто: мне совершенно точно
известно, что значит ремиссия артрита, и тут совсем все не так. Были времена в
течение последних пяти-шести лет, когда наступало облегчение, но оно несравнимо
с тем, что происходит теперь. Я никогда не чувствовала себя так хорошо, даже в
дни самых серьезных улучшений. Это совсем другое. Это вроде… – Она замолчала,
подумала и сделала неопределенный жест руками и плечами. – Это как окончательно
выздороветь. Знаю, тебе меня не понять, но я не в состоянии объяснить лучше.
Алан кивнул, нахмурившись. Он понимал, что она имеет в виду,
и понимал, что она относится к этому абсолютно серьезно. Может быть, азка
воздействовала на какой-нибудь участок ее мозга. Возможно ли это, если болезнь
не психосоматического характера? Розенкройцисты считают, что такое вполне
возможно и случалось сплошь и рядом. Так же считали и миллионы людей,
зачитывавшиеся книгой Л. Рона Хаббарда о дианетике. Алан ничего по этому поводу
сказать не мог, но знал только, что никогда не встречал слепца, который бы счел
себя прозревшим, или раненого, приостановившего кровотечение путем
самоубеждения.
И еще он был уверен: все это плохо пахнет. Воняет так, как
от дохлой рыбы, пролежавшей дня три на берегу в солнечный день.
– Ладно, давай бросим этот разговор. Я устала от попыток не
разозлиться на тебя. Пошли в магазин вместе со мной. Поговори с мистером Гонтом
сам. Тебе давно уже пора с ним познакомиться. Может быть, он тебе лучше
объяснит, что тут волшебного, а что нет.
Алан снова взглянул на часы. Без четырнадцати три. В
какую-то долю секунды он решил последовать совету Полли и оставить Брайана
Раска на потом. Но застать мальчишку вдали от дома, врасплох, как только он
выйдет из школы, было очень заманчиво. Он будет куда более разговорчив, когда
рядом не станет суетиться мама, бегать вокруг, словно львица, оберегающая
своего детеныша, перебивать, а может быть даже советовать не отвечать на
некоторые вопросы. Да, это главное: если выяснится, что сыну есть что скрывать,
или если миссис Раск так считает, Алану будет очень трудно, а может быть и
вовсе невозможно получить информацию.
Таким удобным случаем пренебрегать нельзя: Брайан Раск может
оказаться ключом к разгадке двойного убийства.
– Не могу, родная, – сказал он Полли. – Зайду попозже. Мне
необходимо поехать в школу и переговорить кое с кем. Немедленно.
– Это касается Нетти?
– Скорее, Вильмы Ержик, но если чутье меня не обманывает, в
случае с Нетти это тоже может помочь. Как только что-нибудь узнаю существенное,
сразу тебе сообщу. А пока ты можешь мне обещать?
– Алан, я покупаю ее! Это мои руки, не твои!
– Ты меня не поняла. Покупай, конечно. Просто хочу, чтобы ты
расплатилась с ним чеком, вот и все. Нет причин, по которым он отказался бы
принять его, – если он настоящий бизнесмен. Ты живешь в городе и хранишь деньги
в банке напротив. Но если возникнет какое-нибудь недоразумение, ты всегда
можешь приостановить выплату.
– Понятно. – Полли произнесла это слово спокойно, но Алан с
упавшим сердцем понял, что все-таки, переходя ручей, соскользнул с одного из
валунов и шлепнулся в воду.
– Считаешь его мошенником, так, Алан? Думаешь, он
заграбастает денежки несчастной дамочки, свернет манатки и укатит в неизвестном
направлении?
