– Не знаю, – откровенно признался Алан. – Мне известно лишь
то, что работает он в нашем городе только одну неделю. Поэтому чек – это
всего-навсего предосторожность.
Ну что ж, слова Алана не лишены здравого смысла. Полли это
понимала.
Именно здравомыслие и выводило ее из равновесия, когда речь
шла о чудесном, волшебном снадобье. Она подавила желание защелкать пальцами
перед лицом Алана и закричать при этом: «Ты видишь? Видишь? Или ты ослеп?». Тот
факт, что Алан абсолютно прав насчет чека, с которым у мистера Гонта не должно
быть никаких затруднений, если он честно ведет игру, злил ее еще больше.
Поостерегись, подсказывал внутренний голос. Помни, язык мой
– враг мой. Подумай, прежде чем сказать. Не забывай, что ты любишь этого
человека.
Но тут же вмешался другой, гораздо более холодный и
рассудочный. А так ли это? И вправду любишь?
– Ладно, – сквозь зубы сказала Полли и отодвинулась от него.
Спасибо, что блюдешь мои интересы, Алан. Иногда я забываю, что мне необходим
такой заботливый человек. Я, безусловно, выпишу ему чек.
– Полли…
– Нет, Алан, хватит разговоров. Я не в силах больше спускать
на тебя собак.
Она открыла дверь и решительно вышла из машины. Юбка
взметнулась, представив восхищенному взору желающего ослепительно стройное
бедро. Алан тоже открыл дверь, намереваясь выйти и уговорить, успокоить,
объяснить, что он сомневается только оттого, что любит ее, боится за нее. Но
тут он снова взглянул на часы. Без девяти три. Надо лететь сломя голову, не то
прощай, Брайан Раск.
– Я позвоню тебе вечером, – крикнул он из окна.
– Милости просим. – Полли направилась к зеленому навесу, не
оборачиваясь. Дав задний ход и выезжая на дорогу, Алан услышал звон
колокольчика.
5
– Мисс Чалмерс! – радостно воскликнул мистер Гонт и сделал
пометку в списке, лежавшем рядом с кассовым аппаратом. Он уже подошел почти к
самому концу списка: имя Полли стояло предпоследним.
– Прошу вас… Полли, – напомнила она.
– Прошу прощения, – мистер Гонт просиял. – Конечно, Полли.
Она тоже ответила ему улыбкой, но слегка натянутой. Теперь,
оказавшись здесь, Полли уже жалела, что так рассердилась на Алана, жалела, что
они нескладно расстались. Она обнаружила, что даже готова от этого
расплакаться.
– Мисс Чалмерс? Полли? Вы плохо себя чувствуете? – Мистер
Гонт вышел из-за прилавка. – Вы так побледнели! – он искренне обеспокоился,
судя по выражению лица. И этого человека Алан подозревает в мошенничестве,
подумала Полли. Если бы он только видел его сейчас…
– Это наверное из-за солнца, – сказала она вслух. – На улице
такая жара!
– Зато здесь прохладно, – заверил Гонт. – Проходите, Полли.
Присаживайтесь.
Он проводил ее, держа руку за спиной, но не прикасаясь, к
одному из бархатных кресел. Она села, сдвинув колени.
– Я случайно оказался у окна, – сказал он, опускаясь в
кресло подле нее и складывая свои длиннопалые руки на коленях, – когда вы
подъехали, и мне показалось, что вы с шерифом Пэнгборном о чем-то горячо
спорили.
– Ничего особенного, – пробормотала Полли, но в этот момент
одна непослушная слеза все-таки вылилась из глаза и потекла по щеке.
– Напротив, – сказал Гонт, – это очень даже важно.
Она удивленно посмотрела на него, и глубинный взгляд Гонта
скрестился с ее взглядом. «Разве глаза у него ореховые?» – подумала Полли. Но
вспомнить не могла. Зато она ясно чувствовала, что по мере того как смотрит в
них, все несчастья этого дня – похороны Нетти, никчемная бессмысленная ссора с
Аланом – отступают на задний план.
– Разве… разве это важно?
– Полли, – мягко произнес он. – Я уверен, все кончится
хорошо. Все кончится очень хорошо, если вы поверите мне. Вы мне верите?
– Да, – тихо сказала Полли, несмотря на то, что внутренний
голос кричал, вопил, отчаянно пытался предупредить о чем-то. – Я верю вам. Верю
всей душой, что бы там не говорил Алан.
– Ну вот и прекрасно, – сказал Гонт. Он протянул руку и взял
пальцы Полли. Лицо ее сморщилось в первый момент от отвращения, но тут же снова
разгладилось и приобрело прежнее, отрешенное мечтательное выражение.
– Вот и прекрасно. И шериф понапрасну беспокоился. Ваш чек
меня устроит полностью, как если бы это было золото.
6
Алан понимал, что опоздает, если не выставит на крышу
мигалку. Но он не хотел этого делать. Он не собирался показываться Брайану
Раску в полицейской машине, хотел приехать в обычной, привычной взгляду и не
новой, похожей на ту, которую, вполне вероятно, водит отец мальчика.
Успеть к концу занятий он уже все равно не мог и поэтому
остановил машину на перекрестке улиц Школьной и Мейн. Брайан скорее всего
должен пойти этой дорогой, исходя из логики; Алан очень надеялся, что логика
все же пробьет себе путь хоть раз сегодняшним жутким днем.
Он вышел из машины, прислонился к бамперу и пошарил в
кармане в поисках жвачки. Разворачивая ее, он услышал трехчасовой звонок,
прозвеневший со стороны средней школы Касл Рок, приглушенный, словно
полусонный, в знойном воздухе.
Он решил поговорить с мистером Гонтом об Эйкроне, штат
Огайо, как только закончится встреча с Брайаном Раском, если состоится вообще…
но неожиданно передумал. Нет, пожалуй, он позвонит в прокуратуру Августы и
попросит посмотреть в архиве, нет ли чего на мистера Лилэнда Гонта. Если там
ничего не обнаружат, пошлет его данные в Вашингтон, пусть проверят на
компьютере. Эти компьютеры, по мнению Алана, было единственное положительное
достижение администрации Ричарда Никсона.
На улице появились первые ребятишки; они кричали, смеялись и
тузили друг друга. Внезапно Алану пришла в голову мысль, и он открыл дверь
машины.
Протянув руку, открыл «бардачок» и стал рыться в куче
всякого барахла.
Оттуда выпала банка-дразнилка, принадлежавшая некогда Тодду.
Алан уже собирался отказаться от своей затеи, как вдруг
нашел то, что искал. Тогда он захлопнул «бардачок» и пятясь выбрался из машины.
В руках у него был небольшой конверт из ватманской бумаги, а на нем наклейка:
ФОКУС СО СКЛАДНЫМ БУКЕТОМ
Блэкстоун Мзджик
Ко. 19 Грир Стрит Патерсон,
Н. Дж.
Из конверта он достал еще меньший прямоугольник – набор
цветной папиросной бумаги и просунул его под ремешок от часов. Всякий уважающий
себя фокусник имеет на теле или одежде потайное местечко, каждый свое, любимое.
Такое место у Алана было под ремешком для часов.
