Да, имеет. И еще раз да. И еще раз.
Мистер Гонт предупредил, что она найдет единственный
необходимый инструмент в амбаре, и Полли медленным шагом направлялась туда.
Иди туда, куда тебе назначено судьбой, Триша, говорила
покойная тетя Эвви, но иди туда живая, не превращайся в привидение.
И вот теперь, оказавшись на пороге амбара, двери которого
висели, распахнутые настежь, на ржавых петлях, она чувствовала себя
привидением.
Никогда не испытывала такого ощущения, как теперь. Азка
качалась на груди совершенно самостоятельно, по собственной воле. Что-то внутри
нее живет.
Это живое Полли было не по душе, но еще больше ей не
хотелось, чтобы оно умирало.
Она выполнит поручение мистера Гонта, порвет с Аланом
Пэнгборном (глупо было вообще начинать их отношения, теперь это яснее ясного) и
продолжит свою жизнь в одиночестве. Почему бы нет? В конце концов, в этом нет
ничего особенного.
2
Лопата стояла именно там, где должна была по словам мистера
Гонта: прислонившись к стене, в пыльном луче света. Полли взялась за гладкий
отполированный множеством рук черенок.
Внезапно ей показалось, что она слышит глухой стон,
доносившийся из затененных углов амбара. Как будто обезумевший Святой Бернард,
убивший верзилу Джорджа Баннермана и послуживший причиной смерти Тэда Трентона,
все еще обитал здесь, воскресши из мертвых безумнее, чем был раньше. По рукам
Полли пробежали мурашки, и она выскочила из амбара. Во дворе тоже было
невесело, в особенности от тоскливого вида заброшенного полуразрушенного дома,
но все же лучше, чем в амбаре.
– Что я здесь делаю? – снова спросила себя Полли и, услышав
в ответ внутренний голос, узнала его: он принадлежал тете Эвви. «Превращаешься
в привидение, – говорила она. – Вот что ты здесь делаешь – превращаешься в
привидение». Полли крепко зажмурилась.
– Перестань, – умоляюще прошептала она. – Прошу тебя,
перестань.
– Правильно, – подсказал голос, который на этот раз
принадлежал Лилэнду Гонту. – И потом, что тут такого особенного? Всего-навсего
безобидная шутка. А если она выльется во что-то посерьезнее – скорее всего
этого не случится, но просто предположим – так что ж? Кто в этом виноват?
– Алан виноват, – прошептала Полли. Она взволнованно часто
моргала и стискивала руки под грудью. – Если бы он сразу пришел ко мне
поговорить, объясниться, если бы не совал нос в дела, которые его не касаются…
Первый голос снова пытался вмешаться, но Лилэнд Гонт снова
заставил его замолчать.
– Тоже верно, – сказал он. – То, что вы здесь делаете,
Полли, очень просто: вы расплачиваетесь. Вот что вы делаете, и больше ничего.
Привидения тут не при чем. Запомните самое простое и замечательное правило
коммерции: как только вы за вещь расплатились, она ваша. Вы ведь не ожидали,
что такая великолепная вещица окажется столь дешевой, не так ли? Но как только
вы за нее расплатитесь, она станет целиком вашей. Ну так как, будете тут целый
день торчать и слушать всякие странные старые голоса, или займетесь делом, ради
которого пришли?
Полли открыла глаза. Азка перестала качаться на груди. Если
она и в самом деле качалась – а Полли теперь была в этом не уверена, – то наконец
успокоилась. Дом выглядел вполне обыкновенно: просто заброшенный и запущенный.
Зияющие пустотой окна перестали походить на слепые глазницы обычные окна, в
которых малолетние озорники повыбивали камнями стекла. Если она и слышала
какие-то звуки в амбаре – а Полли и в этом теперь не была уверена – то
наверняка это скрипели на палящем солнце рассыхающиеся доски.
Родители ее умерли. Маленький любимый мальчик умер. И
собака, так ожесточенно и упрямо остерегавшая этот двор в течение трех дней и
ночей одиннадцать лет тому назад, тоже умерла.
Так что никаких привидений.
– И я тоже не привидение, – сказала вслух Полли и стала
обходить амбар.
3
«Когда вы обойдете амбар, – говорил мистер Гонт, – и
окажетесь на задах, то увидите останки старого трейлера». Так Полли и сделала.
Некогда серебристого цвета «эйр-флоу» почти полностью зарос одуванчиками и
запоздалыми подсолнухами.
Слева от трейлера вы увидите большой плоский камень. Полли
камень тоже легко обнаружила – большой, как плита для мощения двора.
Сдвиньте камень и копайте. Приблизительно на глубине двух
футов вы наткнетесь на консервную банку.
Полли сдвинула камень и принялась копать. Не прошло и пяти
минут, как острие лопаты звякнуло о жесть. Отложив инструмент, Полли стала
выгребать землю руками, разрывая переплетенные корни сорняков. Минуту спустя
банка оказалась у нее в руках. Она проржавела, но не сгнила. Этикетка
отскочила, и Полли прочла на ее обратной стороне рецепт приготовления
ананасового пирога (правда, строчка, перечислявшая ингредиенты, была так
запачкана землей, что различить ее уже не представлялось возможным. Она
рассмотрела только год выпуска – 1969). Подцепив ногтем крышку, Полли сорвала
ее. Из банки вылетела струя воздуха, заставившая ее сморщиться и отвернуться.
Еще раз внутренний голос попытался дознаться, что она тут делает, но Полли
оборвала его на полуслове. Заглянув внутрь банки, она увидела именно то, о чем
предупреждал мистер Гонт: пачку облигаций Золотого займа и несколько выцветших
фотографий женщины, совершавшей половой акт с собакой породы колли.
Все это она из банки достала, спрятала в карман и вытерла
пальцы о джинсы. Вымоюсь, как только представится возможность, пообещала себе
Полли.
Прикосновение к вещам, много лет пролежавшим в земле,
создавало ощущение нечистоплотности.
Из другого кармана она достала конверт с печатью. Прописными
буквами на нем было напечатано:
ПОСЛАНИЕ БЕССТРАШНОМУ КЛАДОИСКАТЕЛЮ
Полли вложила конверт в банку, закрыла ее крышкой, опустила
в ямку и стала быстро и небрежно забрасывать землей. Больше всего на свете ей
теперь хотелось как можно скорее отсюда убраться. Закончив работу, она быстрым
шагом пошла прочь, бросив лопату на землю между подсолнухов. Возвращаться в
амбар и вновь слушать неприятные шорохи, какого бы непритязательного и мирного
происхождения они ни были, Полли не желала.
Подойдя к машине, она открыла сначала дверь со стороны
пассажирского сидения, а затем «бардачок». Покопавшись в ворохе бумаг, извлекла
коробок спичек. Только с четвертой попытки ей удалось зажечь спичку. Руки
совсем не болели, но так дрожали, что первые три спички она сломала.
Когда четвертая спичка воспламенилась, Полли, держа ее в
правой руке (огонек был почти невиден в ярком солнечном свете), левой достала
из кармана облигации и отвратительные фотографии. Поднеси спичку к пачке, она
дождалась, пока пламя охватит бумагу. Тогда она отбросила спичку и опустила
руку с бумагой вниз, чтобы лучше горела. Женщина была худа, с ввалившимися
глазами. Пес – жалкий, паршивый, но с выразительным, как будто растерянным
взглядом умных глаз.
