Он снова и снова повторял эту фразу и конец каждой отмечал
ударом молотка, на этот раз не мягким и не вкрадчивым, а тяжелым и глухим. Тук.
Тук. Тук.
8
Туз подъехал к имению Кеймбера ровно в пять часов вечера.
Засунув карту в задний карман брюк, он вышел из машины и открыл багажник.
Забрал оттуда лопату и кирку, предусмотрительно положенные мистером Гонтом, и
направился к покосившемуся полусгнившему крыльцу, пристроенному к фасаду дома.
Достав из кармана карту, он присел на ступеньку и принялся ее изучать. Туман в
голове, вызванный действием кокаина, рассеивался, но сердце по-прежнему
возбужденно колотилось. Туз выяснил для себя, что кладоискательство тоже своего
рода искусственный возбудитель.
Подняв голову, он оглядел двор: заросший сорняками сад,
полуразрушенный амбар, клочья осыпавшихся подслеповатых подсолнухов.
«Ничего особенного, и все же это должно быть здесь, я
уверен, – думал Туз. – Именно теперь я оторвусь навсегда от братьев Корсонов,
именно отсюда уйду богатым. Только здесь. Все или хотя бы большая часть. Здесь.
Я чувствую».
Но это было даже больше чем чувство. Он слышал, как
богатство поет.
Поет тихо и призывно из-под земли. Поют большие деньги. Не
десятки, сотни тысяч. Может быть, даже целый миллион.
– Миллион долларов, – прошептал внезапно охрипшим голосом
Туз и склонился над картой.
Пять минут спустя, словно охотничья собака, пригнув голову,
он шел по следу вдоль западного крыла дома Кеймбера. Пройдя весь путь обратно
по тыльной стороне, он наконец нашел то, что искал – большой плоский камень.
Поднял его, отшвырнул и принялся неистово копать. Не прошло
и двух минут, как острие лопаты звякнуло о что-то металлическое. Опустившись на
колени, Туз стал копать руками, как собака, отыскивающая припрятанную кость.
Еще минута, и на свет Божий появилась банка из-под краски.
Большинство любителей кокаина имеют привычку грызть ногти, и
Туз не был исключением. Ногти его были сгрызены до основания, и подцепить
крышку банки он не мог. Засохшая краска вокруг ободка превратилась в слой
прочного клея. Со стоном отчаяния и ярости Туз достал из кармана перочинный
нож, поддел лезвием крышку, сдернул ее и заглянул внутрь, сгорая от нетерпения.
Банкноты. Пачки банкнот!
С победным воплем он вытащил их из банки… и обнаружил, что
предчувствия обманули его. Это снова были векселя. На этот раз векселя компании
Ред Болл, действовавшие только на юге района Мейсон-Диксон, да и то до 1964
года, то есть до того времени, когда компания расформировалась.
– Чтоб вы все провалились! – завопил Туз. Он швырнул пачки
векселей на землю, они развернулись и стали разлетаться на неожиданно
поднявшемся горячем ветре. Некоторые цеплялись за сорняки и трепетали как
знамена. Сволочь! Скотина! Ублюдок!
Туз пошарил в банке, перевернул ее, как будто ожидая
прочесть что-то на обратной стороне, но ничего не нашел. Тогда он отбросил ее,
посмотрел вслед, затем подбежал и наподдал ногой, как футбольный мяч.
Туз потянулся за картой в заднем кармане и, не найдя сразу,
облился холодным потом. Неужели потерял? Нет, вот она. Просто в стремлении
поскорее вскрыть банку слишком глубоко засунул. Развернув карту, он внимательно
посмотрел на второй крест и понял, что им отмечено место за амбаром… Вот тогда
светлая мысль разорвала густой мрак в голове Туза, словно Римская свеча
Четвертого Июля.
Банка, которую он только что выкопал, – декорация. Папаша
предполагал, что кто-нибудь догадается о его пометках в виде плоских камней. И
поэтому здесь, в имении Кеймбера, он строил маскировку. На всякий случай.
Любопытный кладоискатель обнаружив никому не нужное
сокровище, вряд ли предположит, что в этом же месте, чуть поодаль, будет
спрятано настоящее…
– Если только у любопытного не окажется под рукой карты, –
пробормотал Туз. – Как у меня, например.
Схватив лопату и кирку, он помчался к амбару, глаза горят,
весь в поту, седые волосы дыбом на голове.
9
Туз увидел старый трейлер «эйр-флоу» и помчался к нему, Уже
почти добежав, он споткнулся обо что-то и растянулся во всю длину на земле. Тут
же вскочил и огляделся. Он сразу заметил то, обо что споткнулся.
Это была лопата. Со свежими комьями земли на острие. Тяжелое
предчувствие сжало сердце Туза, очень тяжелое и очень болезненное. От сердца
оно стало опускаться к животу, стягивая кишки, а потом еще ниже.
Губы растянулись, обнажив зубы в уродливой и зловещей
ухмылке. Знакомых очертаний камень лежал поблизости, грязной стороной вверх.
Его отбросили.
Кто-то уже побывал здесь до него… и совсем недавно… судя по
всему…
Кто-то опередил его и отнял богатство.
– Нет, – прошептал Туз. Короткое слово упало, словно сгусток
крови или отравленный плевок. – Нет!
Неподалеку от лопаты он увидел свежую рыхлую землю, небрежно
набросанную в выкопанную яму. Забыв о своих собственных инструментах и о
лопате, оставленной на месте преступления вором, Туз рухнул на колени и
принялся выгребать землю руками. Не прошло и нескольких секунд, как он
обнаружил консервную банку. Туз достал банку из ямы и сорвал крышку. Внутри
лежал лишь конверт.
Туз вскрыл его. Оттуда выпали две вещи: листок сложенной
вчетверо бумаги и еще один конверт, поменьше. Отложив конверт, Туз развернул
листок.
Записка была напечатана на машинке. У Туза челюсть
отвалилась, когда он прочел в обращении свое имя.
«Дорогой Туз!
Не уверен, что ты обнаружишь это письмо, но нет такого
закона, который запрещал бы надеяться. Отправить тебя в Шошенк было очень
приятно, но несравнимо с этим удовольствием. Хотел бы я видеть твое лицо, когда
ты прочтешь мое послание!
Вскоре после того, как тебя засадили за решетку, я
отправился с визитом к Папаше. Виделся я с ним довольно часто – не менее раза в
неделю.
У нас был договор: он платил мне сотню в месяц, а я смотрел
сквозь пальцы на его противозаконные делишки. Все было очень гладко. В ходе
последней встречи он, извинившись, удалился в туалет.
«Что-то скушал несвежее», – объяснил Папаша. Xa-xa! Я
воспользовался случаем, и заглянул в ящик стола, который он оставил незапертым.
Такая неосмотрительность была не в его характере, но, думаю, он боялся наложить
в штаны, не добежав до толчка. Ха!
Интересного я в ящике обнаружил немного, но то, что
обнаружил, стоило всего остального. Нечто вроде карты. На ней было нанесено
множество крестиков, но один из них, обозначавший то место, на котором ты сейчас
стоишь, красным карандашом. Я положил карту на место до того, как Папаша
вернулся.
