– Конечно, как не быть!
Он вел беседу в таком нарочито снисходительном тоне, в каком
с Эдди разговаривало большинство жителей здешних мест. «Мы не грешим
предрассудками, парень, – говорил этот тон. – Тут ведь север, сам знаешь, и мы
никакого отношения не имеем к южным безобразиям. Конечно, ты негр, это видно
невооруженным взглядом, но нам до этого нет никакого дела. Белый, черный,
красный, зеленый – все едино».
– Так что тащи сюда свою колымагу, – сказал Сонни. Коробку
передач Сонни починил, но счет представил на сто долларов больше, чем обещал, и
по этому поводу у них с Эдди чуть до драки не дошло в Мудром Тигре. Затем
адвокат Сонни позвонил Эдди (Уорбертон был убежден, что все янки рождаются
сразу на пару с адвокатами) и предупредил, что Сонни собирается возбудить
против Эдди судебное дело. В результате всех этих треволнений Эдди пришлось
доплатить пятьдесят долларов, а пять месяцев спустя в «хонде» загорелась
электропроводка. Машина в это время стояла на автостоянке у здания
муниципалитета. Кто-то позвал Эдди, но к тому времени, когда он выскочил на
улицу с пожарным баллоном в руках, в салоне «хонды» бушевало пламя. Все было
кончено.
Он частенько задумывался, не Сонни ли Джекет весь этот
фейерверк устроил. Страховой агент составил акт о несчастном случае в
результате короткого замыкания… такое сплошь и рядом случается. Но что может
знать страховой агент? Ровным счетом ничего, кроме того, это не его деньги.
Страховки никак не хватало, чтобы покрыть расходы Эдди. А
теперь он знал.
Знал достоверно.
Сегодня ближе к полудню он получил по почте небольшую
посылку.
Предметы, вложенные туда, говорили сами за себя: почерневшие
кусачки, старая, загнутая по углам фотография и записка.
Кусачки были именно такие, какими при желании можно устроить
электрическое возгорание. Раскрути изоляцию, отсоедини концы проводов, замкни
их кусачками – и нате вам.
На фотографии был изображен Сонни Джекет в компании со
своими белокожими приятелями, которые всегда, как ни зайдешь в контору
бензозаправочной станции, раскачивались там на стульях и точили лясы.
Правда, снимок был сделан не на станции Сонни Саноко;
действие происходило на свалке Робишо на шоссе № 5. Придурки стояли вокруг
сгоревшей «хонды»
Эдди, вливали в себя пиво, гоготали, как жеребцы, и жрали
арбуз.
Текст записки был краток и ясен. «Глубокоуважаемый
Чернозадый! Играть со мной в салочки была идея не из лучших».
Поначалу Эдди удивился, получив от Сонни записку, начисто
забыв о том, что сам по просьбе мистера Гонта отправлял послание Полли Чалмерс.
Он решил, что просто Сонни такой дурак, которого уже только могила исправит. И
все же, если происшествие с «хондой» его серьезно задело, почему он так долго
ждал, чтобы отомстить? Но чем больше он об этом думал (Глубокоуважаемый
Чернозадый! ), тем меньше его трогала причина. Зато все большее значение
приобретали плоскогубцы и старая фотография. Они и в самом деле жужжали у него
в голове, словно целая стая комаров.
Незадолго до этого он купил у мистера Гонта пистолет.
Неоновая реклама станции Сонни Саноко отбрасывала яркое пятно на мощеную
площадку автостоянки. Там Эдди и пристроил свой подержанный «олдс», заменивший
великолепный «сивик». Он вышел из машины, держа руку в кармане и сжимая
рукоятку пистолета.
Задержавшись на пороге конторы, он заглянул внутрь. Сонни
сидел за прилавком с кассовым аппаратом, раскачиваясь на пластмассовом стуле.
Эдди был виден козырек неизменного кепи Сонни, выглядывающий из-за развернутой
газеты. Читатель, мать твою! У белых всегда за спиной торчит адвокат, а
поиздевавшись вдоволь над чернокожими, такими как Эдди, они усаживались в своих
конторах в кресла, удобно откидывались на спинки и погружались в чтение газет.
Пропади пропадом все белые, пропади пропадом их адвокаты и
пропади пропадом их газеты.
Эдди вытащил из кармана пистолет и вошел в контору. Та часть
его сознания, которая до сих пор пребывала в полусне, внезапно пробудилась и
закричала что было сил: «Не делай этого, Эдди, нельзя этого делать, ты
пожалеешь!» Но он не обратил внимания на призыв. Не обратил, так как обнаружил,
что больше не принадлежит самому себе, каким бы странным это не показалось. Он
превратился в привидение, выглядывающее из-за собственного плеча с
любопытством, – что же будет? Грех взял верх над добродетелью, зло победило
добро.
– Я тут кое-что для тебя припас, тварь продажная, – услышал
Эдди слова, слетевшие с его собственных губ, и заметил, как палец дважды нажал
спусковой крючок автоматического пистолета. Два черных небольших отверстия
образовались в заголовке газетной полосы, сообщавшем: рейтинг маккернана
ВЗЛЕТЕЛ ДО НЕБЕС. Сонни Джекет вскрикнул и конвульсивно дернулся. Задние ножки
раскачивающегося стула поскользнулись, и Сонни полетел назад, спиной, заливая
кровью рабочую куртку. Только имя, вышитое золотыми нитками на отвороте
нагрудного кармана, осталось незапятнанным: РИККИ. Это был не Сонни Джекет, это
был Рикки Биссонет.
– Дьявол! – завопил Эдди. – Ошибочка вышла!
– Привет, Эдди, – раздался у него за спиной голос Сонни
Джекета. Повезло мне, что я в сортир отлучился, правда?
Эдди стал медленно поворачиваться. Три пули, выпущенные из
пистолета, который Сонни не далее как сегодня после полудня приобрел у мистера
Гонта, продырявили его поясницу и размозжили позвоночник, не позволив развернуться
полностью.
Беспомощным взглядом широко раскрытых глаз он смотрел, как
Сонни наклоняется над ним. Дуло пистолета, зажатого в руке Сонни, было велико,
как вход в тоннель, и черно, как вечность. Над ним белело лицо Сонни. По щеке
медленно стекала жирная струйка густой смазки пистолета.
– Твоя ошибка была не в том, что ты собирался стащить мой
новый набор гаечных ключей, – говорил Сонни, прижимая дуло пистолета ко лбу
Эдди Уорбертона. – Ты промахнулся, послав записку о том, что собираешься это
сделать.
В сознании Эдди вспыхнул яркий свет – свет догадки. Он
вспомнил письмо, которое опустил в почтовую щель в доме Полли Чалмерс, вспомнил
записку, полученную им самим якобы от Сонни Джекета, и сопоставил все это с
тем, о чем теперь толковал Сонни.
– Слушай, – прошептал он. – Ты должен выслушать меня,
Джекет. Нас облапошили, обоих. Мы…
– Прощай, чернявенький, – сказал Сонни и нажал спусковой
крючок.
Несколько секунд Сонни смотрел на то, что осталось от Эдди
Уорбертона, и думал, не стоило ли выслушать его последнее признание. Но решил,
что смысла в этом не было никакого. Что может разумного сказать кретин,
способный послать письмо такого содержания?
Сонни вошел в контору и остановился у ног Рикки Биссонета,
распростертого на полу. Затем он открыл сейф и достал оттуда ящик с набором
гаечных ключей, купленных у мастера Гонта. Вынимая один за другим, он любовно
поглаживал их и укладывал обратно в ячейки. За этим занятием Сонни и застала
группа полицейских, приехавшая по его душу.
