– Спасибо, мистер.
– Не за что.
– А где мой папа? – спросил Шон, и голос его прозвучал
гораздо тверже.
Вопрос показался Алану странным. Он ожидал, что первый
вопрос Шона будет о матери. Ребенку, в конце концов, всего семь лет.
– Он скоро приедет, Шон.
– Хорошо бы. Я скучаю.
– Конечно. Мама тоже скоро приедет.
Шон обдумал слова Алана и отрицательно покачал головой.
Крахмальная наволочка подушки при этом слегка прошуршала.
– Нет, она не приедет. Мама очень занята.
– Так занята, что не может тебя навестить?
– Да, очень. Мама в гостях у Короля. Поэтому я теперь не
могу войти в ее комнату. Она запирает дверь, надевает темные очки и
отправляется в гости к Королю.
Алан припомнил Кору Раск, отвечавшую на вопросы полицейских.
Слова она произносила медленно и равнодушно. Перед ней на столе – солнечные
очки.
Казалось, она боялась выпустить их из рук, все время
теребила. Время от времени она отдергивала руку, как будто опасаясь, что
кто-нибудь обратит на это внимание, но уже через несколько секунд снова
тянулась к ним, машинально, как казалось Алану. Он тогда подумал, что такое
поведение результат нервного шока или действия транквилизаторов. Теперь начал в
этом сомневаться. И мучительно раздумывал над тем, можно ли заговорить с Шоном
насчет Брайана или лучше продолжить начатую тему. А может быть, обе темы ведут
в одном направлении?
– Вы ведь не фокусник, вы полицейский, правда? – спросил
Шон.
– Угу.
– Полицейский из штата, которые разъезжают в синих машинах с
такой большой скоростью?
– Нет. Я – шериф округа. Обычно пользуюсь патрульным
автомобилем, коричневым, со звездой шерифа на борту, и она тоже может быстро
ездить, но сегодня взял свою старую тачку, которую давно надо бы продать. –
Алан усмехнулся. – Ползает как черепаха.
Это заявление вызвало интерес.
– Почему же вы не ездите в патрульной?
«Чтобы не вспугнуть Джилл Мислабурски или твоего покойного
брата, подумал Алан. – Насчет Джилл ничего сказать не могу, но на Брайана это,
к сожалению, не подействовало».
– Сам не знаю, – сказал он вслух.
– Вы такой же шериф, как в «Молодых Стрелках»?
– Пожалуй. Что-то вроде этого.
– Мы с Брайаном брали кассету с этим фильмом. Нам жутко
понравилось.
Мы потом хотели пойти посмотреть «Молодых Стрелков-2», когда
его показывали в кинотеатре Мэджик Лентерн в Брайтоне прошлым летом, но мама не
разрешила, потому что он «детям до шестнадцати». Нас на такие фильмы никогда не
пускали, если только папа не приносил домой кассету, и тогда мы смотрели вместе
с родителями. Нам с Брайаном, правда, понравились «Молодые Стрелки».
– Шон умолк, и глаза его потемнели. – Но это было до того,
как Брайан купил карточку.
– Какую карточку?
Впервые за все время разговора в глазах Шона промелькнуло
человеческое чувство. И это был ужас.
– Бейсбольную карточку. Необыкновенную.
– Ну да? – Алан вспомнил о том, как Брайан рассказывал ему,
что меняется карточками с друзьями, и решил не менять темы разговора, спросил
только:
– Брайан увлекался этими карточками, да, Шон?
– Да, поэтому он на НЕГО и вышел. Мне кажется, он использует
разные вещи, чтобы использовать разных людей.
Алан подался вперед.
– Кто, Шон? О ком ты?
– Брайан убил себя. В гараже. Я сам видел.
– Я знаю. И мне очень его жаль.
– У него из головы что-то поползло. Не кровь. Что-то желтое.
Алан не смог придумать, что на это сказать, как ни старался.
Сердце стучало в груди тяжелым молотом, во рту было сухо как в пустыне, и кишки
подводило от приступов тошноты. Имя его собственного сына било в голове
колокольным похоронным звоном, как будто какой-то юродивый звонарь решил
созвать народ глухой ночью.
– Зря он это сделал, – произнес Шон тоном взрослого
человека, но в углу каждого глаза скопилось по крупной слезе и обе одновременно
выкатились и поползли по щекам. – Теперь мы с ним не сможем посмотреть «Молодых
Стрелков-2», когда их запишут на видеокассеты. Мне придется смотреть одному, а
без Брайана будет скучно, потому что он всегда так смешно шутил, когда мы телек
смотрели.
– Ты очень любил своего брата, правда, Шон? – Голос у Алана
охрип, он протянул руку сквозь сетку кровати, и рука Шона крепко схватилась за
нее и крепко сжала. Рука была горячая и маленькая. Очень маленькая.
– Брайан собирался стать питчером в команде Рыжих Лисиц,
когда вырастет. Он говорил, что тренирует подачу, как у Майка Боддикера. А
теперь он уже никогда не станет питчером. Он не разрешал мне подходить к нему
ближе, чтобы не мешать, и еще он боялся меня тоже случайно застрелить. Это было
не кино. Это все было в гараже. Я плакал. Мне было страшно.
– Я знаю, – сказал Алан. Он вспомнил машину Энни. Разбитые
стекла.
Огромные темные пятна крови на сидениях. Там тоже все было
не как в кино.
Алан заплакал. – Я все знаю, сынок.
– Он просил меня дать обещание, и я дал. И обязательно его
исполню.
Всю свою жизнь буду это обещание помнить.
– Что же ты обещал?
Алан вытер ладонью слезы с лица Шона, но они все текли и
текли. Перед ним лежал мальчик с лицом белее наволочки на подушке, мальчик,
который видел, как его брат совершил самоубийство, как его мозги разлетелись по
стенам гаража, словно сопли, и где же при всем этом его мать? В гостях у
Короля, сказал он. Она запирает дверь, надевает темные очки и отправляется в
гости к Королю.
– Что же ты обещал, сынок?
– Я хотел поклясться маминым именем, но Брайан не позволил.
Заставил поклясться своим собственным. Потому что он маму тоже использовал.
Брайан сказал, что он забирает всех, на чьих именах клянутся. Поэтому я
поклялся на своем, как он хотел, но Брайан все равно выстрелил. – Шон теперь
уже откровенно всхлипывал, но смотрел сквозь слезы прямо Алану в глаза. – Это
была не просто кровь, мистер шериф. Это было что-то желтое.
Алан покрепче сжал руку малыша.
– Я знаю, Шон. Но что все-таки твой брат заставил тебя
пообещать?
