Но, судя по тону, его это обстоятельство вовсе не волновало,
и он оставался на своем месте, не сдвинувшись с него ни на шаг, и вполне
уверенный в себе.
– А это что такое? – Брайан указал на деревяшку. Ему казался
такой предмет достаточно странным даже для маленького провинциального магазина.
Ему все больше и больше нравился Лилэнд Гонт, но с таким
товаром он едва ли долго сможет продержаться в Касл Рок. Если уж вы решились
заняться торговлей такими предметами, как трубки, фотографии Короля и куски
дерева, вам надо это делать в Нью-Йорке, так считал Брайан… во всяком случае в
этом его убедили многие просмотренные кинокартины.
– А, это очень интересный предмет, – сказал мистер Гонт. –
Разрешите мне вам его показать. Он пересек комнату, обошел стеклянный ящик с
обратной от Брайана стороны – и, достав из кармана брюк огромную связку ключей,
выбрал из нее нужный, даже не удосужившись взглянуть. Открыв ящик, он осторожно
вынул оттуда деревяшку. – Дайте вашу руку, Брайан.
– А, может быть, не стоит? – с сомнением пробормотал он.
Родившись и получив воспитание в городе, существовавшем за счет туризма, он
побывал во многих сувенирных лавках и запомнил стишок, который там любили
писать на ярлыках товара, наизусть:
Подержите, если хотите
Полюбуйтесь, – но набалуйтесь,
А если разбили, – значит, купили.
Он представил себе разгневанное мамино лицо, когда он
сломает эту деревяшку, или, как там она называется, и сообщит, что она стоит
пятьсот долларов, о чем не преминет доложить мистер Гонт с уже не столь
дружелюбным выражением лица.
– Почему не стоит? – брови старика удивленно поползли вверх
и слились в одну прямую пушистую линию над переносицей.
– Я очень неловкий, знаете ли.
– Ерунда, – уверенно заявил мистер Гонт. – Мне приходилось
встречать неловких юношей, вы не из той породы. – И он уронил деревяшку в
подставленную ладонь Брайана. Брайан разглядывал странный предмет у себя в руке
и не понимал, как он там очутился. Он не помнил, чтобы протягивал руку.
На ощупь предмет не был похож на дерево, он скорее
напоминал…
– Как будто камень, – с сомнением произнес он вслух и поднял
глаза на Гонта.
– И дерево, и камень одновременно, – сказал старик. –
Окаменевшее дерево.
– Окаменевшее, – повторил Брайан и, пристально разглядывая
предмет, осторожно провел по нему пальцем. Он был гладкий и заскорузлый
одновременно. Прикосновение к нему было не слишком приятные. – Он, наверное,
очень старый.
– Более двух тысяч лет, – хмуро буркнул мистер Гонт.
– Ничего себе! – воскликнул Брайан, подпрыгнул и чуть не
выронил деревяшку. Тогда он крепко стиснул кулак, чтобы не позволить ей
выпасть… и тут же почувствовал болезненную ломоту в суставах. Нет, не ломоту… а
что? Как будто в глазах темнеет? сознание пропадает? Нет, гораздо хуже. Как
будто часть его самого отделилась и умчалась в неизвестном направлении.
Он видел, что мистер Гонт с интересом наблюдает за ним, и
глаза его увеличиваются до размера блюдца. Но все же состояние прострации,
охватившее Брайана, нельзя было назвать пугающим. Оно было скорее волнующим и
уж гораздо более приятным, чем ощущение, появившееся от прикосновения к гладкой
поверхности предмета.
– Закройте, глаза, Брайан, – предложил мистер Гонт. –
Закройте глаза и скажите мне, что вы чувствуете.
Брайан закрыл глаза и стоял несколько мгновений неподвижно,
вытянув правую руку с зажатым в кулаке куском непонятно чего. Он не видел, как
верхняя губа мистера Гонта приподнялась, обнажив желтую полоску кривых зубов, и
на лице появилось выражение удовлетворения и предвкушения. Он почувствовал
слабое движение, нечто вроде вращения штопора. А потом возник звук, быстрый и
легкий: плюх… плюх… плюх… Ему знаком этот звук.
Это…
– Лодка! – воскликнул Брайан, счастливый от собственной
догадки, и широко распахнул глаза. – Я как будто в лодке!
– Неужели? – спросил мистер Гонт, но Брайану показалось, что
голос его доносится издалека, из невероятно далекого далека.
Ощущение усиливалось; теперь ему казалось, что он взмывает и
опускается вместе с волнами. Высоко в небе кричат птицы, а гораздо ближе
животные: мычат коровы, кукарекают петухи, рычит какая-то огромная кошка, но
рычит не от ярости, а от тоски. В одно единственное мгновение он почувствовал
себя в лесу (в том самом лесу, частью которого, он теперь в этом не сомневался,
была когда-то деревяшка, зажатая в его руке), ему показалось, что он ступает по
мягкому мху, и ноги его обуты не в кроссовки фирмы Конверс, а в нечто вроде
сандалий и…
А потом все исчезло, оставив небольшую яркую точку, какая
возникает на экране, когда выключаешь телевизор, но вскоре и она пропала. Он
открыл глаза, дрожащий и возбужденный.
Он с такой силой сжимал кулак, что теперь, когда надо было
отдать деревяшку, пальцы разжимались с огромным трудом, и суставы скрипели
словно ржавые дверные петли.
– Ну и ну! – скорее выдохнул, а не произнес Брайан.
– Неплохо, правда? – весело откликнулся мистер Гонт и ловко
вытянул своими тонкими пальцами деревяшку с ладони Брайана, как опытный хирург
вытаскивает занозу. Он вернул предмет на место и снова запер стеклянный ящик.
– Неплохо, – тихим эхом откликнулся Брайан не в силах
вернуть полный голос. Он наклонился, чтобы еще разок внимательно разглядеть
деревяшку.
Ладонь, только что сжимавшая ее, все еще покалывало. Что это
были за ощущения? Раскачивание палубы, плеск волн о борт, мох в лесу под
ногами…
Все это осталось с ним, хотя он догадывался (и это было на,
самом деле грустно), что скоро все пройдет, как проходят сны.
– Тебе известна история Ноя и его ковчега? – спросил мистер
Гонт.
Брайан нахмурился. Он, конечно, знал, что это из Библии, но
не твердо, так как частенько смывался с воскресных служб, да и с вечерних
занятий Закона Божьего тоже.
– Кажется, это что-то вроде лодки, которая обошла весь мир
за восемьдесят дней? – неуверенно произнес он. Мистер Гонт усмехнулся.
– Что-то вроде, Брайан, очень даже вроде. Так вот, этот
кусок деревяшки – предположительно обломок Ноева ковчега. Безусловно, я не могу
так заявить во всеуслышанье, потому что люди скажут, что я самый гнусный жулик
из всех. Сейчас в мире сыщется четыре тысячи человек, пытающихся продать
подобные куски дерева, настаивая на том, что они с ковчега, а еще столько же
уговаривают доверчивый люд, что их деревяшки прямиком с креста, на котором
распяли Иисуса. Но я могу утверждать, что моей деревяшке, действительно, две
тысячи лет, потому как ее подвергли химическому анализу, и я могу с полным
правом настаивать на том, что она появилась у нас со Священной земли, хотя
обнаружили ее на горе Арарат, а не на горе Борам.
