— Не-е-е-ет!
В голосе Зенобии слышалась сильнейшая боль.
— Кто возглавил восстание? — спросил император, хотя оба они знали ответ.
— Царевич Деметрий.
Аврелиан повернулся к Зенобии, и его глаза излучали смертельный холод.
— Лучше бы этот мальчишка умер у тебя в животе! — сказал он.
Потом встал из-за стола и вышел из комнаты. Зенобия быстро последовала за ним.
— Я иду с тобой! — сказала она.
— У меня нет времени на женщин и их прихоти.
— Не говори со мной так, словно я кукла, римлянин! — огрызнулась она. — Я Зенобия, царица Пальмиры! Я достаточно часто водила свои войска в сражение, чтобы заслужить твое уважение. Вспомни, ведь ты взял меня в плен, когда я искала помощи для моего осажденного города. Ты никогда не побеждал меня! Никогда!
Он повернулся к ней, и вид его сурового лица был ужасен.
— Слушай меня, богиня! Поедешь ты со мной или нет — решай сама, но предупреждаю, на этот раз я не проявлю милосердия к Пальмире! — И что же ты сделаешь?
Ее лицо побледнело от страдания.
— Я разрушу город и уничтожу всех, кто в нем находится, Зенобия. Твой глупый сын не оставил мне выбора. Однажды я простил Пальмире ее грехи благодаря тебе, но теперь — другое дело!
— Ну пожалуйста!
И она протянула к нему руки в мольбе.
— Нет! Я не могу посмотреть на это сквозь пальцы. Если я Позволю Пальмире и на этот раз избежать императорского гнева, Сколько других городов восстанут и убьют своих римских господ? И клянусь восстановить империю и, именем богов, сдержу эту клятву!
— Все равно я поеду с тобой! — прошептала она.
— Мы выезжаем через полчаса, и тебе придется самой о себе позаботиться. Там не будет слуг.
Она поняла его, кивнула и поспешила переодеться.
— за несколько следующих дней Зенобия поняла, почему римская армия завоевала такую славу. Дисциплинированные солдаты вышли из Антиохии и быстро двинулись назад, через пустыню.
Обратный путь занял у них лишь треть того времени, которое ушло, чтобы добраться до Антиохии. И вот снова могучие римские военные силы стояли перед закрытыми воротами Пальмиры, но на этот раз не могло быть никаких переговоров.
Отдохнув после марш-броска, император больше не приближался к Зенобии. Только теперь, когда они были за городскими стенами и готовились к осаде, она сделала попытку урезонить его, умоляя проявить милосердие к ее народу, пощадить этот великий и древний город.
— Нет, — холодно ответил он, — и ты знаешь — я непоколебим. Я не хочу обсуждать это с тобой.
— Я дам тебе все, что ты хочешь! — молила она. Аврелиан грубо схватил ее и почти прорычал сквозь стиснутые зубы:
— Слушай меня, колдунья с серебристыми глазами! Я хочу от тебя только одного, но никогда не получу это. Я хочу твоей любви, Зенобия!
— Я дам тебе ее! — опрометчиво пообещала она.
— Ты не можешь дать то, чего у тебя нет, — с горечью ответил он. — Ты уже отдала свое сердце, богиня. Ты отдала его Марку Александру Бритайну, и что бы с тобой ни случилось, ты никогда не перестанешь любить его, хотя и не признаешься себе в этом!
— Нет! Я полюблю тебя, римлянин, если ты дашь мне такую возможность. Пощади только мою Пальмиру. Пощади мой народ!
— Ох, богиня — сказал он более мягким тоном, — если бы я хотя бы на одну минуту поверил, что ты отдашь свое сердце, я смягчился бы. Да, смягчился бы, потому что я глубоко люблю тебя. Я посмотрел бы сквозь пальцы на мой долг по отношению к Риму ради твоей искренней любви. Но ты не можешь дать ее. Я могу взять твое тело. Я могу наслаждаться твоим остроумием и интеллектом. Но ты уже отдала свое сердце другому мужчине. Мне жаль, богиня. Это не ты приговорила Пальмиру. Пальмира сама приговорила себя.
Осада Пальмиры началась с мощных ударов огромных таранов, передние части которых были вырезаны в форме громадных быков, во все ворота города, пока они не начали трещать и поддаваться, а потом распахнулись под неистовой атакой. Римские легионы хлынули внутрь. Черные клубы дыма поднялись над городом. Пальмирская армия была разгромлена, хотя сражалась отважно. Вскоре защитники Пальмиры пали под ударами многочисленных врагов, и римляне начали с ужасающей жестокостью уничтожать население.
Не было ни пленных, ни пощады. Детей вырывали из рук визжащих матерей, подкидывали и насаживали на мечи и копья. Женщин и девочек, даже пятилетних, жестоко и многократно насиловали, а потом убивали. Мужчин и мальчиков Пальмиры пытали и умерщвляли. Жрецов, протестующих против насилия, нарушающего неприкосновенность их храмов, безжалостно потрошили на чистых мраморных полах и оставляли умирать в агонии Посреди собственных дымящихся внутренностей.
Весь этот ужас продолжался три долгих дня и ночи, пока римляне не удовлетворили свою неистовую жажду крови и не отомстили за своих убитых товарищей. Сладковатый запах смерти повис над городом, и слетевшиеся в поисках падали птицы черными тучами кружили в туманном пожелтевшем небе над когда-то такой гордой Пальмирой.
Когда в городе не осталось ни одной живой души, римская армия приступила к окончательному уничтожению города. Они методично работали и сравнивали с землей все здания, которые еще оставались, все статуи и монументы. Пальмира, разрушенная и уничтоженная, лежала в руинах. Если бы они были способны вывести обломки и разровнять землю, император приказал бы им сделать его. Но вместо этого разрушенный город так и остался лежать в руинах как предостережение тем, кому придет в голову хотя бы Только мысль о восстании против могучей Римской империи.
И все это время Зенобия стояла перед римским лагерем и наблюдала за этим разгулом. Она не знала, мертв ли ее младший сын или ему каким-то образом удалось избежать смерти. Нигде ее видно было никаких признаков бедави, и она предположила, что ее мудрый единокровный брат Акбар увел свое племя подальше, когда увидел, что сделал Деметрий. Да, ее второй сын мертв, так же, как Делиция и вся ее семья и как весь ее народ. Зенобия вдруг ощутила пустоту, ее стало тошнить.
Она все еще стояла на улице, в лучах пылающего солнца, и смотрела, как легионеры методично разрушали Пальмиру. Когда все, наконец, было закончено и Аврелиан отдал приказ выступать, она незамеченной выскользнула из лагеря и пошла к руинам, чтобы подобрать маленький кусочек мрамора от огромного храма Юпитера. Это и было ее последним воспоминанием в течение многих дней.
Обнаружив ее исчезновение, Аврелиан взял с собой нескольких человек и отправился на поиски Зенобии. Он нашел ее бесцельно блуждающей среди развалин, а в кулаке у нее был зажат кусочек белого мрамора, который она никак не хотела выпускать. Взгляд ее был невидящим, она не говорила, хотя, казалось, слышала его. Повинуясь его голосу, она последовала за ним к его палатке, а потом впала в оцепенение, столь глубокое, что армейские врачи опасались не только за ее разум, но и за саму жизнь.
