Заметив выражение страстного желания на лице Марка Александра, Север был потрясен. Он понял, что его хозяин влюбился в новую княгиню Пальмиры.
Но размышлять об этом было некогда, потому что толпа уже присоединилась к процессии и начала распевать песни, полные грубых шуток и двусмысленных выражений. Все пошли провожать невесту через город к ее новому дому. «Повсюду это происходит одинаково», — подумал Север. Это вовсе не удивляло его. Княгиню, патрицианку или простую женщину — всех провожали с одними и теми же вульгарными песнями. На первом перекрестке, к которому они подошли, Зенобия бросила монету, чтобы сделать подношение местным божествам. Вторую монету она подарила Оденату, как символ приданого, которое она принесла ему, а третью сохранила, чтобы положить ее на алтарь богов своего нового дома. Процессия продвигалась вперед, и в толпе то и дело устраивали свалку, чтобы схватить леденцы, лепешки из кунжута и орехи, которые князь рассыпал по дороге, произнося традиционную молитву о том, чтобы его жена была плодовитой.
Казалось, к тому времени, когда они достигли дворца, к процессии присоединился уже весь город. У главных ворот Зенобия остановилась и обвила столбы ворот шерстью. Это символизировало ее обязанности в качестве хозяйки дома. Потом она смазала ворота маслом и салом: символами изобилия. Оденат поднял ее, осторожно перенес через порог и бережно поставил на ноги в огромном атрии дворца. Зенобия в последний раз произнесла традиционные слова:
— Если ты — Гай, то я — Гая!
После этого двери закрылись.
В присутствии приглашенных на свадьбу гостей Оденат предложил Зенобии огонь и воду в знак их новой совместной жизни. Приняв у него из рук свадебный факел, Зенобия положила его в кучу дров, лежавших в очаге атрия, а потом бросила уже потухший факел в толпу гостей. Гости устроили свалку в борьбе за этот символ счастья. Потом она прочла молитву богам, поблагодарив их за свою счастливую судьбу. Она молила их о том, чтобы они подарили ей» много детей. Тамар, которая все еще исполняла в церемонии главную роль, повела Зенобию к брачному ложу. Это ложе выполняло чисто декоративную функцию. Его всегда устанавливали в атрии в ночь после свадьбы и оставляли там в последующие дни. Это послужило сигналом для гостей. Они ушла, и вскоре молодая супружеская чета осталась наедине.
В течение нескольких минут они стояли в молчании. Потом князь спросил:
— Ты устала, мой цветок?
— Да!
— Тогда давай ляжем в постель!
— Здесь?
В ее голосе он услышал испуг. Она окинула пристальным взглядом большой открытый атрий. Наконец, ее взгляд остановился на большом, покрытом позолотой супружеском ложе.
— Нет, не здесь, Зенобия!
Он хотел успокоить ее и старался, чтобы его голос звучал твердо и ровно.
— В саду дворца у тебя есть собственный дом. Сейчас мы отправимся туда. Именно там мы с тобой будем жить.
— А Баб уже там?
— Только не в эту ночь, мой цветок. Эту ночь мы проведем вдвоем.
— Ах!
Ее голос был очень тихим, а рука — очень холодной.
— Надеюсь, ты будешь довольна своим домом, мой цветок. Он не слишком велик. Не думаю, что тебе хочется иметь большой дом. Все рабочие, мастера и ремесленники, какие только есть в городе, трудились здесь в течение двух последних недель, чтобы построить для тебя этот дом.
— Значит, он совсем новый? Ох, Ястреб! Я не хотела доставлять тебе столько хлопот.
— Мне хотелось, чтобы у тебя был дом — твой собственный дом, моя любовь. Это здание построено из высушенного на солнце кирпича и облицовано снаружи белым мрамором. Дом совсем простой, но в нем два этажа. Спереди находится атрий. Там ты сможешь принимать гостей; есть и библиотека, в которой я смогу работать, столовая, выходящая на юг, которой мы будем пользоваться в зимнее время, и другая столовая, выходящая на север, в которой мы будем обедать летом. Нам не понадобится пиршественный зал, потому что в главном дворце есть несколько таких залов. Кроме того, имеются кухня и одна большая комната, которую, я полагаю, ты с удовольствием возьмешь себе. Есть также удобная комната для Баб. Я подумал, что она будет рада жить на первом этаже. Ей не нужно будет слишком часто подниматься по лестнице. Спальни вместе с ванными комнатами находятся на втором этаже. Я выбрал лишь минимальное количество самой необходимой мебели. Я подумал, что ты, должно быть, получишь удовольствие, если сама сможешь выбрать для себя вещи. Что же касается рабов, то их ты тоже выберешь сама. Но в течение следующих нескольких дней нам понадобится только одна Баб. Она и будет обслуживать нас.
Они вышли из главного дворца и пошли по обширному саду, залитому лунным светом и заполненному ночными шорохами. Затем свернули на посыпанную гравием дорожку, по обеим сторонам которой росли пальмы. Пройдя по дорожке до конца, они увидели прелестный маленький дворец. Когда они дошли до его открытых дверей, Оденат снова поднял ее и перенес через порог. Но, оказавшись внутри, он не стал опускать ее на пол. Вместо этого прошел через атрий, по коридору, за которым скрывались ступеньки, и понес ее вверх по лестнице, в спальню. Только там он поставил ее на пол посреди комнаты.
— Помоги мне справиться с этой проклятой тогой! — спокойно попросил он.
Удивленная, она повиновалась.
— Терпеть не могу эти тоги, но такие события, как это, и мое высокое положение требуют, чтобы я надевал их.
Она молча взяла одежду и осторожно повесила ее на стул — она не знала, где находятся сундуки для хранения одежды. Оденат сел и наклонился, чтобы расшнуровать сандалии. Она поспешила к нему и склонилась над его ногами, чтобы помочь. Сняв с него сандалии, она любовалась его грациозными ступнями. Ощутив на своей голове прикосновение его руки, она вздрогнула.
— Ты не должна снимать с меня сандалии, мой цветок!
— Но я хочу! — возразила она. — Я не всегда буду именно такой женой, какую ты хочешь, мой Ястреб. Но такие мелочи, как эта, я, конечно, буду делать для тебя, и пока я делаю это, ты будешь знать, что я люблю тебя.
Он протянул руку, взял ее за подбородок и приподнял ее голову. Он долго и пристально смотрел в ее прекрасные, спокойные серые глаза. Потом его губы слегка коснулись ее губ, распространяя по всему ее телу легкий трепет. Она в смущении опустила глаза и вдруг заметила, что на нем в тот момент была только короткая нижняя туника. Зенобия, как зачарованная, рассматривала мускулистые и стройные ноги своего мужа, длинные, гладкие и загорелые. Он некоторое время наблюдал за ней, и ему стало весело. Он чувствовал, как ей хотелось прикоснуться к нему. Но пока она еще боялась сделать это.
Он встал и привлек ее к себе. Его руки потянулись к геркулесову узлу, который был завязан на ее свадебном платье. Несколько минут он возился с ним, но разгадка тайны этого узла ускользала от него. Он прошептал:
— Кто, черт побери, завязал этот узел? Зенобия рассмеялась.
