Игры, которые проводились в Пальмире, славились во всей империи. Пальмирцы оказались не столь кровожадными, как римляне-Гладиаторы во время боев пользовались тупым оружием, и того, кто был повержен противником, отдавали на милость толпы. Если люди указывали большими пальцами вверх, то побежденному разрешалось встать и продолжать бой, а если вниз, то победа немедленно присуждалась его противнику. В отличие от Рима, в Пальмире запрещались сражения людей со зверями, а также бои между женщинами и карликами.
Пальмирский открытый театр, которые построили еще до римской оккупации, каждое утро представлял комедии, и все его десять тысяч мест всегда были заняты. Женские роли исполняли мальчики. Зенобия особенное удовольствие получала от грубого, непристойного юмора.
Каждую ночь после празднеств правители Пальмиры давали пир, на который приглашали богатых и известных людей. Но в Последний день на пир пригласили только узкий круг — членов семьи и близких друзей. Эта трапеза отличалась изысканной сервировкой и тонкими кушаньями. Подали очищенные вареные яйца, залитые пикантным соусом, артишоки в винном уксусе и оливковом масле, тонкие дольки лука и соленой рыбы. На второе подавали молодого ягненка, зажаренного вместе с крошечными луковицами и посыпанного свежей мятой, антилопу со спаржей и свеклой, огромную заднюю ногу быка, жареных цыплят с лимонным соусом, вазы с бобами, горохом и капустой, блюда с огурцами, салатом, морковью и редисом, черные и зеленые маслины в стеклянных вазах и круглые караваи превосходного белого хлеба. Мульсум — напиток, состоявший из четырех частей вина и одной части меда, — пили с первым блюдом, а столовое вино, разбавленное водой, подали вместе со вторым блюдом. Неразбавленное вино считалось вредным для желудка, если он еще не был как следует наполнен.
На десерт предложили свежие фрукты: персики, абрикосы, зеленый и красный виноград, гранаты, вишни, апельсины и сливы. Подали также медовые лепешки, обвалянные в зернышках мака и кунжута, измельченном миндале и фисташках, крупные финики, фаршированные грецкими орехами. Бокалы наполнили крепким, опьяняющим темно-красным вином. Вместе с последним блюдом начались развлечения: появился жонглер, который приводил детей в восторг тем, что мог удержать сразу шесть апельсинов, и искусный пожилой китаец с группой дрессированных собачек. Старшие дети наслаждались представлением акробатов, а взрослые — девушек-танцовщиц из Египта.
На этой теплой дружеской вечеринке присутствовали Кассий Лонгин, Марк Бритайн, Зенобия, Оденат и их дети, а также Антоний Порций со своей Юлией и их детьми, Руф Курий и Делиция с детьми, Лин с Верном, Забаай бен Селим, ставший уже пожилым человеком, любимый брат Зенобии Акбар бен Забаай и даже старая Баб. Оденат встал и поднял кубок вина, чтобы провозгласить тост.
— За Пальмиру! — воскликнул он. — За мою любимую жену Зенобию и за моих сыновей! За всех вас!
Он жестикулировал рукой, в которой был зажат бокал, и пролил немного вина.
— За мою семью, за друзей! — продолжал он. — За богов!
Он быстро, большими глотками выпил вино. Все встали, подняли свои бокалы, приветствуя его, и приготовились выпить. Вдруг лицо Одената сморщилось. Он согнулся пополам, его голос перешел в едва слышный шепот. Однако все ясно услышали его слова:
— Не пейте! Меня отравили! И он повалился спиной на ложе.
Аль-Зена в ужасе пронзительно закричала, но когда Зенобия бросила на нее уничтожающий взгляд, прикрыла рот рукой.
— Приведите доктора! Поспешите! — крикнула слугам царица. Слуга выбежал из комнаты, а Юлия быстро собрала маленьких детей и вместе с рыдающей матерью царя вывела их из комнаты. К счастью, они мало что видели н ничего не поняли.
— Не бойся, мой Ястреб! Доктор уже идет! — шептала Зенобия.
Оденат покачал головой.
— Я уже мертвец, мой цветок!
Лицо его исказила гримаса жгучей боли, разрывавшей внутренности.
— Ты должна править Пальмирой до тех пор, пока Ваба не станет совершеннолетним, Зенобия! — произнес он.
Потом он мучительно приподнялся, чтобы все могли видеть его.
— Царевич Вабаллат — мой избранник, мой наследник, следующий царь Пальмиры. Зенобия будет править вместо него, пока он не достигнет совершеннолетия!
Потом упал и закричал:
— Обещайте мне!
Мужчины собрались вокруг царя и в один голос проговорили:
— Мы будем защищать права царевича Вабаллата, ваше величество!
— Где же доктор? — кричала Зенобия в отчаянии.
— Зенобия!
Его голос слабел. Казалось, после того, как он утвердил порядок престолонаследия, ему оставалось жить совсем немного.
— Дай мне руку, мой цветок!
Она взяла его тонкую руку, которая теперь, с приближением смерти, была холодна как лед. Ее глаза были полны слез, которые она не могла сдержать.
— Ах, как я люблю тебя! — с нежностью произнес он. Произнеся эти слова, он умер. На мгновение воцарилась тишина. Потом Зенобия произнесла напряженным голосом:
— Я хочу знать, кто это сделал! Я хочу знать! В комнату вбежал царский доктор. Увидев Одената, он бросился на пол перед царицей.
— Возьмите мою жизнь, ваше величество! Какой вам от меня прок, раз я пришел слишком поздно? — воскликнул он.
— Нет, Аполлодор, это не твоя вина. Унеси все оставшиеся бокалы с вином, осторожно пометь каждый из них и выясни, были ли они тоже отравлены.
Доктор встал, подошел к столу и начал быстро и осторожно обнюхивать их. Проверив все бокалы в комнате, он взглянул на Зенобию и сказал:
— Нет необходимости проводить дальнейшие исследования, моя царица. Отравлены все бокалы, за исключением двух. Все, кто находится в этой комнате, кроме двоих, умерли бы, выпив вино.
Зенобия посмотрела на старших сыновей Одената.
— Почему? — спросила она.
Она поняла, что это их рук дело. Ей ответил Лин:
— Потому, что следующим царем должен стать я. Я — старший сын, а не Ваба. Завтра Оденат собирался официально провозгласить Вабу своим наследником.
— Но зачем же всех, Лин?
— После вашей смерти народ вынужден был бы признать меня. Кроме того, император обещал мне поддержку.
— Галлиен?
Зенобия была потрясена.
— Он всегда втайне считал моего отца ответственным за смерть Валериана, попавшего в руки царя Шапура.
— Валериан сам виноват в своей смерти, глупец! — резко ответила Зенобия.
Потом повернулась к Руфу Курию и тихо сказала:
— Уведите свою жену из комнаты, Руф Курий!
Командир крепости Квазр-аль-Хер вывел оцепеневшую и всхлипывающую жену. Делиция и сама не знала, о ком она плакала: об Оденате или о своих сыновьях.
Зенобия вывела вперед своего старшего сына. Лонгин поднял мальчика и поставил его на стол.
