— Идемте, ваше величество!
Гай взял ее за локоть и вывел наружу. Она последовала за ним вдоль рядов палаток, а ее ум быстро работал. Аврелиан страстно желал ее. Она содрогнулась. Он овладеет ею, она знала это. Но раз уж ей придется принять императора как любовника, это произойдет на ее условиях, а не на его. Она знала, что он ожидает от нее сопротивления, и инстинктивно поняла, что сопротивление доставит ему удовольствие. Поэтому она станет бороться с ним не физически, а только с помощью своего ума. Она отдаст ему свое тело, но и только. Аврелиан крестьянин, но крестьянин умный. Он пожелает владеть ею полностью. Но это ему не удастся, и из-за этого он станет сходить с ума. Этому римлянину не суждено предать ее, ведь ему не удастся овладеть ни малейшей частью ее души и сердца. А вот она должна завоевать и подчинить его.
Гай Цицерон остановился перед большой палаткой и провел ее внутрь.
— Я пришлю вам людей, которые принесут воду и лохань, — сказал он, покраснев от смущения.
— Проследите, чтобы воду подогрели, — спокойно ответила она. — Я не выношу холодную ванну. Мне нужна теплая вода и мягкое мыло. Полагаю, в вашем лагере найдется мыло, Гай Цицерон? Разумеется, найдется. Ведь должны же вы мыться, хотя бы иногда, не правда ли?
— Посмотрим, что мне удастся найти, — пробормотал он, отвернув свое пылающее лицо.
— Благодарю вас, — учтиво ответила она, и он тут же вышел.
Зенобия вздохнула и принялась оглядывать палатку. Она была разделена на два отделения. Большее отделение, в котором она находилась, было обставлено просто: низкий круглый столик, за которым, как она предположила, император, должно быть, ел. Вокруг него небрежно разбросаны подушки для сидения. В другом отделении палатки стояли два стула и несколько дорожных сундуков — и больше ничего. Деревянный пол основательно истерся после многочисленных военных походов. Он был застелен овечьими шкурами. В палатке горело несколько латунных масляных светильников, отнюдь не роскошных. В целом, все было весьма просто, обычная солдатская палатка.
Зенобия прошла и отдернула в сторону ширму, сотканную из шерсти. За ней стояло довольно большое и удобное спальное ложе.
— Здесь определенно не хватает удобств, — тихо заметила про себя Зенобия.
Она услышала звук шагов. Кто-то входил и выходил из палатки. Она обернулась и увидела процессию тяжело нагруженных легионеров, тащивших в палатку сосуды с водой и выливавших их в круглую деревянную лохань.
— Есть в этом лагере хотя бы одна порядочная женщина? — громко спросила она.
При звуке ее голоса легионеры остановились, испуганные. Некоторое время они стояли, уставившись на нее с открытым ртом, а потом один из них, более смелый, чем остальные, ответил:
— Да, есть несколько хороших женщин, ваше величество.
— Тогда пришлите ко мне одну из них, Мне понадобится ее помощь.
— Да, ваше величество, — ответил храбрый легионер. — Я немедленно приведу вам женщину.
И он поспешно вышел из палатки.
Зенобия скрыла улыбку и стояла, глядя на своих водоносов. Когда последний из них вышел, она увидела женщину, стоявшую возле входа в палатку. Зенобия махнула ей рукой, приглашая войти.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Меня зовут Келеос, ваше величество.
— Что ты делаешь здесь, среди римлян? Ведь, судя по твоей речи, ты из Пальмиры.
— Я пальмирка, ваше величество.
— Тогда почему же ты не за городскими воротами, Келеос?
— Я вдова, ваше величество. Я живу со своим престарелым отцом и сыном-калекой как раз за городскими стенами. Ни отца, ни ребенка нельзя было перевезти, поэтому я и осталась в своем доме, несмотря на нашествие римлян.
— Разве твои соседи не могли помочь тебе, Келеос?
— Ваше величество, они так торопились, на нас у них не хватило времени. Я держу маленькую пекарню. Обычно я пекла хлеб для своих соседей, но теперь вынуждена продавать свой товар римлянам. Ведь мне надо еще поддерживать отца и сына. Пожалуйста, простите меня, ваше величество!
И Келеос упала на колени, протянув руки в мольбе.
— Я прощаю тебя, Келеос, — ответила Зенобия. — Ты сделала все, чтобы твоя семья выжила.
Женщина проползла небольшое расстояние, отделявшее ее от царицы, и распростерлась перед ней, целуя ее ноги.
— Да благословят вас боги, моя царица! — всхлипывала она.
— Встань, Келеос! — приказала царица, а когда женщина подползла к ее ногам, она сказала:
— Я хочу, чтобы ты помогла мне вымыть волосы.
— С радостью, ваше величество!
Через несколько минут Келеос приготовила все необходимое и начала промывать волосы Зенобии мылом, которое принесли специально для омовения царицы. Они использовали одну из оставшихся деревянных бадей, наполненных подогретой водой. Келеос намыливала волосы, а потом прополаскивала их водой из другой бадьи. Пришлось намыливать три раза, пока волосы Зенобии стали чистыми.
Келеос отжала длинную гриву царицы, а потом взяла полотенце и принялась вытирать ее. Волосы быстро просохли. Поблагодарив женщину за помощь, Зенобия отпустила ее.
Она быстро сорвала с себя грязную одежду и, отбросив ее в сторону, уселась в круглую деревянную лохань, омывая плечи теплой водой. Взяв кусок мыла, она вымылась, а потом снова села в лохань, чтобы немного насладиться ванной и уединением. Она думала о том, как скоро он придет и потребует отдаться ему. Чтобы отдать ему свое тело и при этом не отступить перед ним — для этого потребуется вся сила ее характера. Ей была ненавистна сама мысль о его прикосновении, она инстинктивно чувствовала, что он потребует гораздо больше, чем она готова дать, а значит, противостояние, которое за этим последует, будет изнурительным. Наконец, она встала и с легкой усмешкой обнаружила, что попала в довольно затруднительное положение. Она не могла воспользоваться грязной одеждой, не оказалось и большого сухого полотенца, которым она могла бы вытереться и в которое можно было бы завернуться. Маленькое полотенце, которым ей вытирали волосы, теперь валялось на полу.
Она вылезла из лохани, потянулась за полотенцем и обтерлась им, хотя ее кожа осталась влажной. Ничего, воздух быстро высушит тело. Однако, что же надеть на себя? Она оглядела комнату, но ничего не обнаружила. Она с досадой выругалась и услышала чей-то тихий смех. В ярости она обернулась и лицом к лицу столкнулась с Аврелианом.
— Как вы смеете подглядывать за мной?!
— Это же моя палатка, — ответил он.
— Но ведь вы приказали разместить меня здесь! — огрызнулась она. — Немедленно дайте мне отдельную палатку!
Он прошел по комнате и оказался рядом с ней. Потом зажал ее лицо между своими ладонями и взглянул сверху вниз в ее сердитые глаза.
— Желания пленных никогда не учитываются, Зенобия. Потом, к ее удивлению, он отпустил ее, медленно обошел вокруг, внимательно осмотрев со всех сторон, но все еще не прикасаясь к ней. Наконец, он произнес:
