Бланш кивнула:
— Она очень, очень красива. Волосы ее черны как полночь, а глаза — цвета фиалок. Трудно понять, как такая красавица может быть такой жестокой, но это так.
— Вы ведь не скажете Ричарду, что я была здесь? — спросила Белли свою невестку.
Бланш де Манвиль покачала головой.
— Не скажу, — тихо ответила она. — Думаю, то, что мой муж сделал и собирается делать впредь, — большая ошибка. Я не могу противостоять ему открыто, понимаете? У меня не хватит на это храбрости и сил. Однако теперь, когда я сказала вам то, что вы просили, это может обернуться против него. Я не представляю себе, как вы рассчитываете победить эту колдунью, но я буду молить за вас Господа и Пресвятую Богоматерь, сестра моя. На вашем месте я бы отправилась домой, в Англию, к своему ребенку.
— Вы любите моего брата? — спросила Белли.
— Нет! — вырвалось у Бланш, Она тут же виновато покраснела и добавила:
— Стыдно сказать, но я не люблю его и даже не уважаю, хотя он об этом не догадывается и не понимает моих чувств. Он использует меня только как средство для продолжения рода.
— Если бы я была замужем за Ричардом, я чувствовала бы то же самое, — сказала Белли. — Я бы с радостью оставила его в руках колдуньи. Но мой муж — не Ричард де Манвиль, а Хью Фоконье, самый добрый и благородный на свете рыцарь. Я люблю его и не успокоюсь, пока он не окажется на свободе.
— Что ж, если вы так решили, — сказала Бланш, — то я расскажу вам, как добраться до замка колдуньи, Изабелла.
На следующее утро, перед рассветом, Линд и Белли покинули Манвиль. Они успели накопить несколько медных монет и даже одну серебряную: сэр де Манвиль необычно расщедрился, увидев, как хороши стали его птицы, и решив, что теперь-то он несомненно попадет в милость к герцогу. Стояла середина сентября, и, хотя солнце еще пригревало, по утрам уже было прохладно. Изабелла и Линд пробирались сквозь рассветный туман. Бланш сказала им, что путешествие займет два дня.
— Вы должны во что бы то ни стало добраться до замка, который называется Ла-Ситадель, до заката солнца. На закате поднимают подъемный мост и спускают свору диких псов. Эти твари разрывают на куски все живое, что попадается им на пути, — предостерегла их Бланш.
Таким образом, первый день им пришлось скакать во весь опор, чтобы на следующий день наверняка подъехать к Ла-Ситадель до темноты. Хотя они и подозревали, что у Вивианы Бретонской есть свои сокольничие, все же они решили предложить ей свои услуги. Белли не видела другого способа проникнуть в замок и разыскать Хью и лэнгстонцев.
На второй день пути они с изумлением заметили, как вокруг все заброшено и пустынно. Им не попадалось навстречу ни деревень, ни домов. Миля за милей тянулись лишь каменистые, поросшие травой поля. По мере приближения к побережью в воздухе все явственнее чувствовался запах соли. Когда солнце уже клонилось к закату, перед путниками наконец предстала огромная, мрачная, серая крепость с четырьмя башнями, высящимися на фоне золотистого неба. С трех сторон Ла-Ситадель была окружена широким, глубоким рвом. С четвертой стороны она примыкала к скалам, почти сливаясь с одной из них. Внизу, под стенами крепости, без устали ревело и накатывало на берег море. Двое всадников на мгновение остановились, чтобы рассмотреть крепость.
— Если он здесь, госпожа, то мы никогда не выручим его, — произнес Линд, чувствуя, что страхи его удесятерились. От этого места буквально веяло злыми чарами. Одна мысль о том, чтобы пересечь подъемный мост, повергала сокольничего в трепет.
— Я не смогу попросить помощи у герцога Роберта, если не буду знать наверняка, что Хью находится здесь, — рассудительно сказала Белли. — Как только мы добудем доказательства, Линд, мы немедленно уедем, обещаю тебе.
— Мы уже не в Нормандии, госпожа. Это — Бретань, — ответил Линд, и его лошадь, почувствовав тревогу хозяина, беспокойно забила копытом.
— Герцог Роберт поговорит с графом Бретонским, — уверенно заявила Изабелла. — Поехали. Солнце уже садится. Не хотелось бы оставаться снаружи, когда они спустят собак.
Они пересекли мост. На той стороне их остановил дородный стражник.
— Изложите ваше дело! — потребовал он.
— Мы сокольничие, — сказал Линд. — Мы хотим предложить свои услуги госпоже Вивиане Бретонской. Мы были в Манвиле, и там сказали, что мы можем оказаться ей полезны. — Линд почтительно склонил голову.
— Проезжайте, — сказал стражник. — Оставьте лошадей на конюшне и разыщите сенешаля в Большом зале.
Если вы понадобитесь, он вам скажет. Если нет, можете переночевать в замке. Мы не очень-то любим чужаков, но законы гостеприимства соблюдаются повсюду.
— Нас предупредили, что мы должны успеть до заката, — сказал Линд.
Стражник рассмеялся.
— Да, — согласился он. — Наши собачки неплохо перекусили бы вами обоими да этой пичужкой. — Он расхохотался еще сильнее, заметив, что Изабелла инстинктивно прижала к груди Купе.
В конюшнях, во внутреннем дворе и в самом замке было чисто. И все же в атмосфере замка было нечто, заставлявшее насторожиться. Путники разыскали сенешаля, и, к их удивлению, он оказался им очень рад.
— Миледи только что пожелала обучить охотничьих птиц и собиралась послать в Англию за сокольничими. Вы англичане, не так ли? — спросил сенешаль. Это был высокий худощавый мужчина; на лице его не читалось ни злобы, ни неприязни.
— Да, сэр, — ответил Линд. — Меня зовут Линд, а это мой младший брат Лэнг. Мы свободные люди и обучены искусству сокольничих.
— Что привело вас в эти края? — полюбопытствовал сенешаль.
— Мы пустились на поиски приключений, — ответил Линд. — Мы еще не женаты. Мы хотели посмотреть на мир — и вот путешествуем, предлагаем свои услуги тем, кто в них нуждается. Последний раз мы работали в Манвиле, и супруга хозяина посоветовала нам направиться сюда.
— Вам придется остаться здесь на постоянную службу, — сказал сенешаль. — Понимаете, мне не нужны бродяги. Условия будут справедливыми, вам предоставят крышу над головой, пищу и одежду. Я рассчитываю, что вы прослужите моей госпоже год, после чего будет решено, подходите вы нам или нет.
Линд притворился, что обдумывает условия, а потом произнес:
— Я даю согласие за себя и за Лэнга, сэр. Это честный уговор, а странствовать по свету нам уже порядком надоело.
— Отлично, — сказал сенешаль и спросил:
— Вы ведь опытны в своем деле, не так ли? У нас уже есть один сокольничий, грубоватый парень, но прекрасный работник.
Он не потерпит, если вы окажетесь проходимцами.
— Нас обучал сокольничий, некогда служивший самим славным Мерлинсонам, — сказал Линд. — Мы более чем опытны в своем искусстве.
— Прекрасно! — воскликнул сенешаль. — Я отведу вас к Алану, и завтра мы испытаем ваше мастерство.
