Уловив эту перемену в ее настроении, Гай налил в маленький узкий серебряный кубок какую-то бледно-зеленую жидкость.
— Выпей это, — велел он, и Белли взяла кубок, но не торопилась пить.
— Вы позволите мне взять мою одежду, милорд? — спросила она.
— Ты хочешь надеть эти гнусные тряпки на такое великолепное чистое тело? — удивленно спросил Гай.
— Можно взять чистую одежду из сарая, — предложила Белли.
— Ты больше не будешь ходить в мужской одежде, Белли, — сказал Гай. — Это преступление против природы и против матери, породившей тебя.
— Что же я буду носить, милорд? — удивилась Белли.
— Я еще не решил, — откровенно признался Гай. — А до тех пор, пока я приму решение, ты будешь ходить нагой, как в тот день, когда появилась на свет. Ты знаешь, что у тебя красивое тело. И хотя ты довольно крупная, но изящно сложена. А теперь выпей этот напиток. Тогда я принесу тебе серебряное зеркало, чтобы ты убедилась, что твои волосы вернули природный цвет.
— А что это? — подозрительно спросила Белли, понюхав напиток.
— Это смесь вина и трав, которую я составил сам. Она не причинит тебе вреда, глупышка. Ведь не затем я купал тебя так нежно, чтобы потом убить, — со смехом произнес Гай.
Изабелла поднесла кубок к губам и стала пить, глядя на него поверх серебряного ободка. Да, это был самый красивый мужчина из всех, кого она встречала в своей жизни.
Должно быть, красивее его нет во всем свете. Его светлая кожа казалась еще бледнее по контрасту со смоляно-черными волосами и фиолетовыми глазами. Черты лица его были идеальны и симметричны: миндалевидные глаза под густыми черными бровями, высокий лоб и высокие скулы, длинный, четко очерченный нос, узкие ровные губы, квадратный подбородок с глубокой ямочкой. Гай был самым высоким мужчиной из всех, кого Белли когда-либо видела.
Белли проглотила последние капли странного пряного напитка. Гай взял кубок у нее из рук и подвел ее к алькову, которого она прежде не заметила. Там стояло странное сооружение, обтянутое черной кожей; один конец его напоминал букву X, другой был в форме креста. Прежде чем Изабелла успела спросить, что это такое. Гай Бретонский поднял ее и положил на это сооружение, быстро защелкнув у нее на запястьях золотые наручники с подкладкой из овечьей шерсти, приковав ее руки к кресту, а затем — такие же наручники на лодыжках, разведя ее ноги в стороны и уложив их вдоль Х-образного конца скамьи. Туловище Изабеллы покоилось на удобной лежанке.
— Что вы делаете? — спросила она. Голова ее слегка закружилась, но страха она почему-то не испытывала.
— Я должен присоединиться к моей сестре и ее любовнику Хью в Большом зале. Скоро подадут ужин. А когда я вернусь. Белли, я захочу утолить голод другой природы.
Пока я буду сидеть рядом с Вивианой, ужиная мясом убитого ею оленя, пока я буду есть уток, которых ты принесла на кухню и ощипала, пока я буду пить превосходное вино из запасов моей сестры, я буду думать о тебе, такой чистой и ароматной; я буду думать о твоем прекрасном теле, распростертом здесь в жадном ожидании.
— Да, я буду ожидать вас, милорд, ибо не вижу другого выхода, — сказала ему Белли, пытаясь пошутить, что ему очень понравилось. — Но это ожидание не будет жадным.
— Будет, Белли, — мягко возразил Гай, — я об этом позабочусь. — Он подошел к небольшому столику у стены и, подняв крышку продолговатой резной шкатулки, извлек из нее какой-то необычный предмет. — Ты знаешь, что это такое. Белли? Впрочем, конечно же, не знаешь. — Он провел рукой вдоль странной вещицы. — Посмотри внимательно и скажи мне, что это тебе напоминает, моя красавица. — Гай поднес эту вещицу к ее глазам.
Белли взглянула, и глаза ее расширились от изумления. Этот странный предмет был сделан из мягкой, но плотной кожи кремового цвета. Он был длинным и изящным.
По форме он напоминал мужской орган.
— Что это? — прошептала Белли, чувствуя, как от страха у нее засосало под ложечкой.
Гай не торопился отвечать. Он окунул пальцы в фиал с маслянистой жидкостью. Потом он бережно смазал этой жидкостью весь ее холмик и нижние губы, крепко втирая мазь. Белли все никак не могла оторвать глаз от предмета, который он держал в другой руке. К нему было прикреплено овальное золотое кольцо, в которое Гай продел пальцы.
— Это называется «фаллос», — сообщил Гай, заметив, куда она смотрит. Он погрузил фаллос в ту же субстанцию.
Отставив фиал в сторону, он встал над Белли. И тут, к ее огромному потрясению и удивлению, он быстрым движением воткнул в нее фаллос, слегка повернув его раз-другой, и улыбнулся, услышав ее изумленный вздох; — Теперь, — тихо произнес он, — когда я вернусь из Большого зала. Белли, ты успеешь соскучиться по мне. Этот фаллос, смазанный особым маслом, разожжет твою страсть.
Можешь кричать, если пожелаешь. Во всей башне не живет никто, кроме меня. Никто тебя не услышит. Мне же будет достаточно лишь представить себе, как ты здесь лежишь, чтобы моя страсть жарко разгорелась. Этой ночью мы доставим друг другу много наслаждения. Белли. Теперь ты целиком в моей власти. — Наклонившись, Гай нежно поцеловал ее в губы. Потом он повернулся и вышел из спальни, оставив ее в одиночестве.
Вначале Изабелла лежала неподвижно, потрясенная всем, что на нее обрушилось. «О Боже, — подумала она.
Сердце ее бешено колотилось. — Я околдована, как и мой бедный Хью, иначе я никогда бы не дошла до такого состояния». Она остро ощущала внутри себя этот фаллос. Он казался огромным и действовал возбуждающе. Этого не может быть! Это ведь всего лишь неодушевленный предмет! Изабелла в жизни не могла бы вообразить себе, что ее сможет возбудить такая вещь. Никакая женщина не могла бы этого себе представить. Белли слегка пошевелилась и тут же задохнулась от потрясения: малейшее движение было пыткой! Стенки ее лона стискивали фаллос вопреки се отчаянным попыткам как можно меньше соприкасаться с ним. У Белли начинало звенеть в ушах от возбуждения. Это было мукой, но какой сладкой и изысканной!
Гай Бретонский вошел в Большой зал Ла-Ситадель и обнаружил, что Вивиана и Хью уже сидят за столом.
— Ты опоздал, — сказала ему сестра. Ее прекрасные губы покрывал жир от утиного мяса, которое она жадно поглощала.
— Я сделал одно любопытнейшее открытие, — сообщил им Гай. — Оказывается, молодой сокольничий Лэнг — это девушка! Как вам это понравится?
— Девушка?! — Вивиана заинтересовалась. Она воскликнула смеясь:
— Да, братец, кто, кроме тебя, мог бы распознать это! У тебя острый глаз! Я никогда не замечала в юном Лэнге никаких странностей. Как ты это обнаружил?
Гай рассмеялся:
— Трудно объяснить, дорогая. Думаю, это инстинкт. И потом, когда ты сегодня убила оленя, Виви, этот молодой сокольничий отвернулся. Ни один юноша, даже самый мягкосердечный, не поступил бы подобным образом. Он побоялся бы, что его поднимут на смех. — Затем Гай рассказал о том, как зашел на сеновал, где ночевали сокольничие, и что он там обнаружил.
