— Как насчет хлеба с сыром? — предложил он, и Белли съела бутерброд. Потом он накормил ее виноградом, и пока Белли слизывала сладкий сок с его пальцев, он взял другой рукой еще одну небольшую кисть винограда со словами:
«На потом!» Оба дружно рассмеялись. На мгновение Белли показалось, что они остались вдвоем с Гаем в своем собственном маленьком мирке и ей не надо думать о тех ужасных вещах, которые сделали с ее мужем.
Она увидела, что за низким столом сидят сокольничие с двумя охотниками. Белли кивнула им, и блеск в глазах Алана дал ей понять, что ее узнали. Она задумалась: позволит ли ей Гай навестить соколиные клетки и увидеться с Купе? Если бы она смогла побеседовать с Аланом, то узнала бы, в какое время Хью обычно заходит посмотреть на птиц. Быть может, ей удастся прорваться сквозь чары Вивианы Бретонской, если она и Хью окажутся вдвоем в привычном окружении. Но на все это понадобится время; больше времени, чем она предполагала. И даже если она сможет помочь Хью, то как ей самой вырваться из паутины, которую сплел вокруг нее Гай Бретонский?
Теперь Гай стал выводить ее на прогулки по узкой тропинке в скалах под замком. Обычно здесь бывало пасмурно и сыро, но однажды, в начале зимы, выглянуло солнце, и Белли смогла различить на море, где-то вдалеке, темную полоску суши.
— Что это там, вдали? — спросила она Гая.
— Англия, — ответил он, прогуливаясь с ней рука об руку вдоль песчаного пляжа, любуясь парящими в небе и ныряющими морскими чайками. В воздухе чувствовался соленый привкус моря, прохладный воздух был свежим и пронзительным. Темно-синяя вода сверкала искрами в солнечном свете. — Ты скучаешь по Англии? — спросил он.
— У меня там ничего не осталось, чтобы скучать, — солгала Белли. — Мне куда лучше живется здесь, с вами, милорд.
Гай остановился и взглянул ей в лицо.
— Когда-то я сказал, что ты полюбишь меня, Белли, — произнес он. — Но теперь оказалось, что я сам влюбился в тебя. Для такого человека, как я, любовь — очень опасная вещь. Любовь — это слабость, она делает человека уязвимым. Я хоть что-то для тебя значу? — Темно-фиолетовые глаза его пристально смотрели в ее глаза.
— Думаю, да, — ответила Белли. Подняв руку, она погладила его по лицу. — Никогда не раскрывайте ни перед кем свое сердце, милорд. Иначе вы навлечете на себя беду.
Гай улыбнулся:
— Если бы я для тебя ничего не значил, ты бы не стала так говорить, Белли.
Они двинулись дальше, и Белли почувствовала легкий укол совести за эту ложь, которую она только что внушила Гаю. Но ведь если бы его сестра не украла у нее мужа и не отняла бы память у Хью, то Изабелла Лэнгстонская никогда бы не явилась сюда. И Гай Бретонский никогда бы не влюбился в нее.
Праздник зимнего солнцестояния отметили в Ла-Ситадель с большой пышностью. На стенах замка и близлежащих холмах разожгли огромные костры. Во время праздничных торжеств Белли могла без труда пообщаться со своими старыми приятелями, не возбуждая ни в ком подозрений. Она легко отыскала в зале Алана и Линда. Никто бы не стал упрекать ее в том, что она посидела рядом с ними пару минут.
Сокольничие обрадовались при виде ее.
— Значит, вас тоже околдовали? — спросил ее Алан.
— Да, — тихо ответила Белли. — Боюсь, что да. И все же в отличие от милорда Хью мне удалось сохранить рассудок.
— Наш господин пропал, — угрюмо сказал Алан. — Давайте убежим из Ла-Ситадель, пока не выпал снег. Если лорд Хью не сможет уйти с нами, госпожа, что ж — ему придется остаться. Неужели вы хотите, чтобы сын нашего хозяина вырос совсем без родителей?
— Я пока не готова сдаться, — спокойно возразила Изабелла. — Я еще не выяснила, каким именно волшебством Вивиана Бретонская удерживает Хью, и не открыла, как удалось Гаю Бретонскому наложить свои чары на меня.
— Какая разница? — спросил сокольничий, из осторожности понизив голос. — Все равно вы не знаете, как преодолеть это колдовство, миледи.
— Да, не знаю, — согласилась Изабелла. — Но неужели вы хотите, чтобы я бежала отсюда, так ничего и не узнав? Как я смогу смотреть в лицо своему сыну, если не сделаю все, что в моих силах, для спасения его отца? — Она поднялась из-за стола, радушно улыбнулась на всякий случай (вдруг кто-нибудь смотрел на нее) и произнесла. — Теперь мне пора идти, но сначала, Линд, скажи мне: как поживает Купе?
— Он тоскует по вас, госпожа, — ответил Линд.
— Я постараюсь исправить это, — ответила она и вернулась к высокому столу.
— Ты что-то заболталась с этими сокольничими, — заметила Вивиана Бретонская, когда Белли садилась на свое место.
— Они тревожатся о моем кречете Купе, — ответила Белли. — Я взялась за его воспитание, когда он был еще птенцом, а сейчас мы не виделись с ним уже несколько недель. Алан и Линд говорят, что он очень тоскует.
Вивиана Бретонская повернулась к брату:
— Почему ты не позволяешь Белли общаться с ее кречетом? Сокольничие говорят, что ее птица скучает по своей хозяйке. Нехорошо приносить в жертву такого чудного кречета, братец! Белли должна увидеться с ним.
— Я не хочу, чтобы эта птица жила в моих покоях, — сказал Гай. — Белли может навещать ее в клетках, если захочет. Я не возражаю. — Он повернулся к Изабелле:
— Тебя это устроит, сокровище мое?
— Конечно, милорд. Я навещу Купе завтра же. Благодарю вас. — Она наклонилась и нежно поцеловала его в щеку. — В знак моей благодарности, — с улыбкой произнесла она.
— Этого мало, — с озорным блеском в глазах возразил Гай.
— Вы получите от меня все, что пожелаете, — пообещала Белли, игриво взмахнув темными ресницами. — Жду ваших распоряжений.
— Ты становишься слишком хитрой, — упрекнул ее Гай, но остался весьма доволен. Ему еще никогда не попадалась такая женщина, как Белли.
На следующий день он принес ей целый сундук изысканных нарядов. Она отправилась навестить свою птицу. Посадив Купе на руку, она приласкала его, накормила и утешила. Кречет немедленно оживился, услышав голос хозяйки, и приветствовал Белли веселым клекотом. Белли чуть не расплакалась: поглощенная тем, как спасти Хью, она почти забыла о своем верном друге Купе.
Прогуливаясь у соколиных клеток со своим кречетом, она беседовала с Линдом; Алан был сердит на нее из-за того, что она не хотела бросить Хью и вернуться в Англию.
— Как часто лорд Хью приходит к птицам? — спросила она.
— Почти каждый день, — сказал Линд.
— Он приходит в какое-то определенное время?
— Обычно рано утром, — ответил Линд.
Изабелла глубоко вздохнула. В это время суток выбраться из покоев Гая будет очень трудно, почти невозможно. Обычно Гай просыпался с первыми лучами солнца и занимался с ней любовью, прежде чем приступить к дневным делам. Возможности ускользнуть от него не будет, кроме, пожалуй, тех нескольких дней, когда у Белли начнутся месячные; к этому проявлению природы Гай относился с почтением. Правда, дожидаться этого придется еще несколько недель, но другого выбора не было.
