Гай обхватил ладонью грудь Белли, показывая ее Хью.
— Я знаю, что у Виви — прекрасные большие груди, друг мой, — любезно проговорил он, — но взгляни только на эти великолепные яблочки моей обожаемой Белли! У нее очень чувствительные соски. Попробуй, сам увидишь! — подбодрил он своего товарища. И, повернув к себе лицо Белли, Гай принялся покрывать его нежными поцелуями.
Губы его были теплыми и мягкими; язык его ласково поглаживал язык Белли. Белли ответила на его поцелуй, испытав привычное наслаждение; но тут, к своему потрясению, она почувствовала, что к груди ее прижались губы Хью. Она застыла, мысли ее смешались.
— Все в порядке, сокровище мое, — успокоил ее Гай. — Хью всего лишь хочет доставить удовольствие себе и тебе.
Испытать любовь двоих мужчин одновременно — это редкое, особое удовольствие для женщины. Я хочу, чтобы ты насладилась им.
«Насладиться этим?! Да это просто безумие!»— подумала Белли. И все же, как она ни сопротивлялась, желание росло в ней с каждой секундой. Ни Гай, ни Хью не проявляли ни малейшей грубости, ни признака жестокости. Напротив, они ласкали и целовали ее со всей возможной нежностью.
Гай сел на постели, опираясь спиной на груду подушек. Он положил Белли между своих раздвинутых ног и прошептал:
— Откройся ему, сокровище мое. Вот так, молодец. — Большие ладони Гая сжимали ее груди, пальцы ласкали нежную кожу. Белли чувствовала над ухом его горячее дыхание. — Ты прекрасна, любовь моя, — проговорил он.
Хью встал на колени между мелочно-белыми бедрами Изабеллы и нежно погладил ее пухлый холмик. Да, она и впрямь очень мила, подумал он. Наклонившись, он раздвинул большими пальцами ее нижние губы и стал разглядывать ее жемчужину. Она оказалась больше, чем у Виви, но совершенно идеальной формы. Склонившись еще ниже, он коснулся ее языком — сначала осторожно, а затем все более настойчиво и страстно.
Белли показалось, будто огонь вспыхнул во всем ее теле.
Она начала извиваться, из горла ее вырвался низкий стон:
— Бог мой! Бог мой!
Не говоря ни слова, Хью вошел в нее глубоким толчком.
Всхлипывая от страсти, Белли слегка подалась назад, чтобы обвить руками шею Гая. Наклонившись над ней, Хью покрывал поцелуями ее груди; тело ее выгибалось дугой от безудержного вожделения. Через несколько мгновений она почувствовала, что лоно ее затопил любовный сок Хью, и она выкрикнула его имя. Хью скатился с нее, пряча лицо.
Гай поспешно занял его место, ворвавшись в нее с такой свирепостью, какой она от него не ожидала. Он видел, как бьется жилка на ее горле, и весь буквально исходил ревностью, но заставлял себя подавить ее. В конце концов, Белли ведь предупреждала его, что Хью может возбудить ее страсть.
Хью лежал оглушенный, пока Гай занимался любовью с Изабеллой. Только что, когда она назвала его по имени в пылу страсти, память вернулась к нему в ослепительной, раскаленной добела вспышке. Он теперь помнил абсолютно все, что было с ним до приезда в Ла-Ситадель. Единственное, чего он не понимал, — как здесь оказалась его жена и как ему сдержаться и не убить Гая Бретонского.
Впрочем, он быстро сообразил, что сдержаться придется: ведь если он выдаст себя, то Изабелле грозит опасность.
Гай и Вивиана были безжалостны, когда речь шла об удовлетворении их желаний. Он должен по-прежнему делать вид, что он — тот же Хью, которого Вивиана Бретонская привезла из Манвиля. Это будет нелегко, учитывая, что его любимая женщина, мать его сына на его глазах отдается своему любовнику с криками наслаждения.
Гай Бретонский перекатился на бок, переводя дыхание. Его орудие до сих пор было твердым; Хью тоже успел прийти в готовность.
— Оседлай-ка ее снова, братец, — сказал Гай своему товарищу. — Эта маленькая колдунья не знает усталости, и, похоже, она уже близка к вершине.
Пряча свои чувства, Хью усадил Изабеллу поверх себя и грубоватым тоном обратился к ней:
— Давай приступай! Посмотрим, как быстро ты доскачешь до цели. — С этими словами он приподнял ее и крепко насадил на свой распаленный стержень.
Белли прижалась грудями к твердой груди Хью, и губы их впервые за это время слились в поцелуе. Впившись губами в ее язык, Хью застонал, когда Белли начала подниматься и опускаться на нем медленными, дразнящими движениями.
Внезапно она почувствовала на своих бедрах ладони Гая. Его орудие пыталось проникнуть в отверстие, которое Белли никогда не считала привлекательным для мужчины.
— Выгни спину посильнее, — прорычал Гай у нее над ухом и продолжал двигаться со свирепой решительностью, пока напрягшиеся мышцы Белли не уступили его напору.
Белли чуть не задохнулась от потрясения, но Хью держал ее крепко, не давая подняться. Ей оставалось только продолжать осторожно двигаться, пока Гай наслаждался ею сзади. Казалось, мужчины просто обезумели от соединения своих трепещущих от вожделения орудий внутри ее опьяняющего тела. Они глубоко погружались в нее со стонами, торопясь достичь зенита своей страсти. Голова Изабеллы кружилась от вина, возбуждающих кремов и естественного любовного пыла. Вскрики ее еще сильнее распаляли любовников. Наконец они разжали объятия, едва ли насытившись до конца, но зная, что час еще ранний и впереди им предстоит много наслаждений.
Остаток ночи прошел в том же духе. Гай и Хью по очереди занимались любовью с Изабеллой. Затем они искупались и выпили подкрепляющие напитки, предусмотрительно припасенные для них Гаем. Порой Гай подкармливал Белли всякими лакомствами.
— Это чтобы поддержать твои силы, малышка, — шептал он.
Наконец утомление взяло верх, и Белли заснула.
— Ты хорошо постарался, друг мой, — сказал Гай Бретонский, обращаясь к Хью. — Она наверняка зачала этой ночью, но если нет, то через несколько недель мы попробуем еще раз.
— Я сделал это ради Вивианы, — ответил Хью. — Она сказала, что ребенок принесет ей счастье; впрочем, я в это не верю.
Гай почти не слушал Хью. Его внимание было приковано к Белли. Она была бледна, но спала спокойным, глубоким сном. Гай даже не услышал, как Хью вышел из спальни. Заметив наконец, что остался с Белли наедине, он лег рядом с ней и тоже уснул.
— Неужели нужно было оставаться с ними на всю ночь? — обиженно спросила Вивиана своего любовника, когда тот появился на пороге их спальни.
— Твой брат хотел, чтобы она наверняка зачала от меня, — ответил Хью. Он тоже очень устал и не хотел ничего, кроме сна. Особенно же ему не хотелось сейчас отвечать на ее ревнивые расспросы.
— Сколько раз ты ее брал? — продолжала выпытывать Вивиана.
— Раза три-четыре, точно не помню. Гай все время кормил нас этими проклятыми афродизиаками, чтобы разжечь в нас желание. Виви, я очень хочу спать. Я не могу сейчас говорить об этом. Оставь меня в покое. Я исполнил твою просьбу, чтобы ты была счастлива, но я очень устал.
