Мы отъехали от города километров на двадцать, когда Берсеньев свернул к кафе рядом с заправкой.
– Бензин кончился? – спросила я, торопясь избавиться от надоедливых мыслей.
– Хочу тебя накормить. Уверен, ты сегодня ничего не ела.
– Как мило… то кладбищем грозишься, то беспокоишься о моем желудке.
– Одно другому не мешает.
Я побрела за ним в кафе и даже смогла впихнуть в себя салат под насмешливым взглядом Берсеньева.
– В Питер не собираешься? – спросил он.
– Зима не самое лучшее время для экскурсий.
– Гвардия умирает, но не сдается? Долго продержишься?
Он лениво жевал, попросил у официантки еще кофе и уставился в окно. На мгновение мне показалось, что он забыл про меня, точнее, просто выпал из реальности и там за окном видит что-то свое, мне неведомое. Суровое лицо, бесстрастное, отрешенное, но за всем этим пугающая внутренняя энергия, словно пружина, в любой момент готовая сорваться… И я вдруг поняла, про Питер он спросил не просто так. И в расследование ввязался по той же причине, что и я: тщетная попытка убежать от самого себя. «Гвардия умирает, но не сдается… Долго еще продержишься?» Этот вопрос он, должно быть, задавал самому себе… Можно украсть чужое имя, даже чужую жизнь, но это не избавляет от изматывающей тоски и одиночества…
– Эй, – позвала я. Берсеньев повернул голову и взглянул с недоумением, а я спросила: – Очередная гениальная идея? Сидишь с таким сосредоточенным видом…
– Приступ геморроя, – хмыкнул он. – Профессиональная болезнь бизнесменов.
В районном центре Голованово я оказалась впервые и теперь с интересом оглядывалась. Правда, интерес быстро сошел на нет, не было в этом городе ничего, способного порадовать взор. Однотипные серые пятиэтажки, унылая площадь с памятником неизвестному выдающемуся деятелю и дороги в колдобинах. Возникало ощущение заброшенности, даже редкие прохожие производили впечатление не реальных людей, а статистов, сверни в ближайший двор и окончательно убедишься: это всего лишь декорации, забытые здесь за ненадобностью. В общем, вымороченный городишко, казалось, хватит порыва ветра посильнее, чтобы смести его с лица земли.
– Как впечатление? – спросила я, нарушая затянувшееся молчание.
– Где только люди не живут, – пожал плечами Берсеньев.
«Вы прибыли к месту назначения», – сообщил приятный женский голос. Я выглянула в окно, увидела слева девятиэтажку из желтого кирпича и полезла в карман за мобильным.
Телефон Веры был отключен, я досадливо вздохнула, Сергея Львовича, напротив, данное обстоятельство ничуть не смутило.
– Надо было сначала позвонить, а потом уже сюда тащиться, – заметила я.
– Глубокая мысль, – с серьезным видом кивнул Берсеньев, сворачивая во двор. Припорошенная снегом детская площадка и женщина с пекинесом, прогуливающаяся возле единственного подъезда.
Приткнув машину в конце двора, Берсеньев покинул ее первым, прихватив куртку. Я побрела за ним к подъезду, набирая номер домашнего телефона Веры. Длинные гудки, я насчитала их десять, прежде чем мое терпение истощилось.
– Когда-нибудь домой она вернется, – философски заметил Сергей Львович, я криво усмехнулась.
– Разобьем лагерь во дворе?
– Иногда полезно пожить на лоне природы.
Женщина, решив, что ее питомец пробыл на свежем воздухе достаточно, открыла дверь, снабженную домофоном, Сергей Львович, чуть ускорившись, распахнул ее перед женщиной и мило улыбнулся. Та с немного смущенной улыбкой кивнула и вошла первой, а мы за ней. То, что в подъезд мы попали так легко, вовсе меня не радовало. Ясно, хозяйки дома нет, и что нам теперь делать, устроиться на лестничной клетке?
– Простите, двенадцатая квартира на каком этаже? – вежливо спросил Берсеньев женщину, которая продолжала поглядывать на него с интересом.
– На третьем.
Она вызвала лифт и осталась на площадке, а мы поднялись на третий этаж.
– Ты произвел впечатление, – съязвила я.
– Дамочки в возрасте от меня в восторге.
– Я имела в виду пекинеса…
На лестничную клетку выходило четыре квартиры, нужная нам справа, возле лестницы. Я потянулась к звонку, совершенно не рассчитывая на удачу, но Берсеньев неожиданно перехватил мою руку и сделал знак молчать.
Он стоял прислушиваясь, свой слух я тоже напрягла, но напрасно. Только хотела спросить, что его заинтересовало, но он вновь призвал меня к молчанию и выразительно взглянул на дверную ручку. Меня тут же бросило в жар. Дверь была прикрыта неплотно. Ух, до чего ж я не люблю незапертые двери. Как правило, за ними любопытствующих граждан ожидает крайне неприятный сюрприз.
Берсеньев, склоняясь ко мне, шепнул в самое ухо:
– Поднимись этажом выше и позвони на домашний телефон.
Он занял позицию на площадке слева от двери, а я резво припустилась по лестнице. То, что Берсеньев в квартиру попасть не спешил, меня, скорее, порадовало, но и удивило. Я набрала номер домашнего телефона и немного послушала гудки, убеждая себя, что повода для беспокойства пока нет. И нечего каркать. Вера могла заглянуть к соседке на пять минут, вот и оставила дверь открытой, а задержалась гораздо дольше, как это обычно бывает.
Тишину подъезда нарушил некий звук, вроде бы дверь скрипнула. Я перегнулась через перила, решив взглянуть, чем там занят Сергей Львович, но тут стало ясно: появился персонаж куда интереснее. Звук я распознала правильно, это действительно скрипнула дверь, причем дверь двенадцатой квартиры. Теперь она была приоткрыта, через мгновение на лестничную клетку бочком выскользнул тип в черной кожаной куртке поверх толстовки, с капюшоном, надвинутым на глаза, скрывающим лицо мужчины. Я, пятясь задом и стараясь делать это беззвучно, поднялась еще на две ступеньки, чтобы он меня не заметил, он воровато оглянулся, а я, сделав следующий шаг, потеряла его из вида.
Берсеньева скрывала приоткрытая дверь, я понятия не имела, как он собирается поступить, и очень надеялась, что он знает это лучше меня. Дверь захлопнулась, а вслед за этим кожаный помянул чью-то маму, и стало ясно: на присутствие Берсеньева обратили внимание, а значит, и мне прятаться ни к чему. Я бросилась вниз и увидела, как тип в кожанке бежит по лестнице, Сергей Львович устремился за ним, но, вместо того чтобы устраивать соревнования в беге, изловчился и пнул беглеца, угодив каблуком аккурат ниже спины. Надо думать, пинок вышел впечатляющий, на ногах кожаный не удержался, пролетел немного вперед и рухнул на вытянутые руки. Берсеньев мгновенно оказался рядом, двинул парню ногой по ребрам, потом ухватил его за ворот куртки, заставив приподнять голову, и спросил заботливо:
– Не ушибся?
Парень, очумело моргая, вряд ли особо хорошо понимал, что происходит, но уже забеспокоился.
– А в чем дело? – смог-таки произнести он, правда, с трудом.
