– Не хочу.
– Как знаешь. Сделал бы тебе подарок на Новый год.
– Ты девкам своим подарки делай, – разозлилась я. – Они тебя за это на руках носить будут.
– Девки перебьются, и так отбоя нет…
Я покачала головой и отвернулась. Димка допил вторую бутылку и полез за третьей. Сидел, поглядывая на меня, и хмурился. Минут через десять я не выдержала:
– Кончай партизанщину разводить. Я знаю, что Стас в городе.
– Уже нарисовался? – Димка криво усмехнулся, глаза мгновенно изменили выражение. Теперь он вовсе не походил на милого парня, решившего скоротать вечерок в моей кухне. А я некстати подумала: с годами он все больше становится похож на отца – те же глаза и та же манера смотреть исподлобья.
– Мне Берсеньев о нем сказал, – ответила я. – Ты же сам ему душу открывал во время совместного запоя.
– Ну, значит, скоро прибежит…
– Ты знаешь, где он живет? – помедлив, спросила я.
Димка зло хмыкнул.
– Понятия не имею. Не в доме Озерова и не в Настиной квартире. Там ему небось покойники мерещатся… Если хочешь, узнаю… решила не дожидаться и сама любимого навестить?
– Решила держаться подальше от мест обитания, чтоб случайно не встретиться.
– Что так?
– А вот это не твое дело. Ладно, посидели, и хватит. Я тебе такси вызову…
– Зачем мне такси? У меня тачка во дворе стоит.
– Ты ж пивом надулся…
– Пиво не водка, от него только в сортир бегаешь…
Димка поднялся с намерением направиться в прихожую, я схватила его за руку:
– Оставь его в покое. Очень прошу.
– Ты знаешь, нам в одном городе не ужиться. Пусть катит в свой Питер.
– Дима, твоего отца он не убивал. Я тебе клянусь. И делить вам нечего.
– Это как посмотреть…
Димка наклонился, поцеловал меня в макушку и через минуту покинул квартиру. А я подперла щеку кулаком и заревела. Самое глупое занятие на свете. Принесла его нелегкая, только душу разбередил. Само собой, мысли тут же переключились на Стаса. Все эти дни я старательно их избегала, и вот, пожалуйста. Впору припуститься к нему сломя голову… вот только неизвестно, куда… и как он к моему появлению отнесется… Он ведь мог позвонить… Стоп, не начинай все сначала. Это было проще сказать, чем сделать… В общем, мне предстояла еще одна бессонная ночь.
На следующий день я позвонила Одинцову, откладывать разговор и дальше уже не было смысла. Я попросила его приехать к нам в контору, а потом отправилась в кабинет Агатки. Сестрица встретила меня с обычной приветливостью.
– Чего?
– Ты не могла бы разнообразить свои вопросы? – съязвила я.
– Слушаю вас, Ефимия Константиновна.
Я рассказала ей о последних событиях, не забыв сообщить об угрозах бывшего отцу нажаловаться.
– Между прочим, он прав, – пожала она плечами. – А чего кислая? Одинцову ты все-таки помогла.
– Повода для радости не вижу… Сама говоришь, любое дело надо доводить до конца.
– А еще говорю: стену лбом не прошибешь, то есть в конкретном случае Андрея этого сама не найдешь. Отшивай Одинцова и вспомни наконец, что у нас дел по горло.
Я вернулась за свой стол, немного потаращилась в компьютер без особого толка, тут и Геннадий Владимирович появился. Беседовать с ним я предпочла в переговорной, крохотной комнате, где стояли стол и четыре стула.
– Вы были в Голованове? – начала я с вопроса.
Он вздохнул и отвел взгляд. Я молчала, и Одинцов, почувствовав, что пауза чересчур затянулась, вынужден был ответить:
– Да. Я хотел… я подумал, если увижу его, сразу пойму…
– Я ведь вам сказала: маловероятно, что он в доме своей матери…
– Извините, наверное, я не должен был этого делать… но… для меня это было очень важно. Я все испортил, да?
– Ничего вы не испортили, – ответила я, в досаде отводя глаза бог знает почему, но я чувствовала себя виноватой. – Обо всем, что мне удалось узнать, я сообщила в следственный комитет. Больше я ничего не смогу для вас сделать.
– Но… Вы отказываетесь, потому что я поехал в Голованово? Вместо того чтобы положиться на вас…
– Вовсе нет. Заниматься этим делом мне теперь попросту не позволят.
Мы некоторое время смотрели друг на друга, он кивнул и сказал:
– Что ж… спасибо. Я уверен, вы действительно сделали все, что могли. Сколько я вам должен?
– Нисколько. Считайте это дружеской услугой. И передайте привет Ольге Валерьяновне. Как она себя чувствует?
– Держится, – пожал он плечами и поднялся. Он вроде бы хотел еще что-то сказать, но передумал. – Спасибо, – уже стоя на пороге, повторил он и удалился.
На душе почему-то было пакостно. Я достала мобильный и позвонила Берсеньеву.
– Следствие закончено.
– Злодей уже в оковах? – усмехнулся он.
– Пока нет, но я на это рассчитываю.
– Что ж, дорогая, дни, проведенные с тобой, были лучшими в моей жизни.
– Придурок, – сказала я и дала отбой.
Два дня Агатка пропадала в суде, и мы с ней почти не виделись. В пятницу она собралась в славный город Плес в компании коллег-адвокатов, там затевался то ли семинар, то ли дружеская попойка. Милостиво звала меня с собой, но я отказалась. Вернуться должна была только в воскресенье вечером, и я настроилась на тоскливые выходные.
В последний рабочий день недели Агатка ушла рано (выезд был назначен на 14.00), в шесть смылись девчонки, я же, рассудив, что дома занять себя нечем, трудилась с утроенным рвением, наверстывая упущенное. Часов в семь объявился Сергей Львович, позвонил на мобильный.
– У меня возникло непреодолимое желание тебя увидеть.
– Неужто не запасся девушкой на вечер?
– А ты догадливая, – засмеялся он. – На улице холод, все красивые девушки куда-то попрятались. Вот я и вспомнил о тебе. Давай отметим благополучное завершение нашего сотрудничества. Надевай красивое платье, сапоги на шпильках, будешь демонстрировать мне свою убойную походку.
– Больно надо… Я на работе, и нет у меня ни платья, ни шпилек.
– А сестрица твоя тоже там?
– Сестрица в Плесе.
– Так это ж здорово. Сейчас заеду за тобой, и отправимся пьянствовать. Ты мне нравишься, даже когда одета, точно пугало. – Он заткнулся, а я направилась к зеркалу. Придирчиво себя оглядела. Вот скотина… вполне приличный костюм. Ладно, я тебе покажу пугало…
Берсеньев явился через пятнадцать минут, видно, пасся где-то рядом. Я поставила офис на сигнализацию и вслед за Сергеем Львовичем побрела к машине.
