— Привет, — прошла к окну, села на подоконник и принялась дрыгать ногами.
Сцепив на груди руки, сестрица за мной наблюдала.
— Ты его видела? — спросила где-то через минуту.
— Кого?
Агатка зло чертыхнулась:
— Стаса. — Голос звенел, глаза метали молнии. Я отвернулась и стала смотреть в окно. — Фимка… черт, только не говори, что поможешь ему. Ты ведь не спятила… Чего молчишь, дура?
— Я не спятила, — кивнула я лениво, но это ее не успокоило.
— Когда до тебя наконец дойдет, что он просто сволочь? Наглая, подлая сволочь, которую интересуют только деньги. Он использовал тебя в прошлый раз, использует и сейчас. Разыграл все как по нотам. Женился на глупенькой девочке, которая в нем души не чаяла, а потом воспылал внезапной любовью к тебе, на ее глазах. Бил побольнее, чтоб девчонка мозгов лишилась от своих страданий. Она и лишилась. Наглоталась таблеток, да выжила. Представляю его разочарование. Он уж, поди, бабло считал. И нате вам… Другой бы выждал время, поиграл бы немного в заботливого мужа, но его даже на это не хватило. Он — спятивший сукин сын. Ты понимаешь? Он просто убил ее, надеясь, что опять выкрутится. Он и тебя легко подставит, если понадобится. Слышишь?
— Разумеется, слышу, раз ты так орешь, — кивнула я.
— Это не любовь, Фимка, — с печалью произнесла Агатка, помолчав немного. — Это… черт знает что…
— Я того же мнения, — вновь кивнула я.
— Обещай мне, что ты не станешь ему помогать, — жалобно попросила она.
Я спрыгнула с подоконника, подошла к ней и поцеловала в лоб.
— Все, что угодно, только выздоравливай поскорее.
Выйдя из больницы, я успела сделать всего несколько шагов, услышала разбойничий свист и машинально оглянулась. Чуть в стороне стояла машина Берсеньева. Окно было открыто, и Сергей Львович приветливо помахал мне рукой. Не знаю, с какой стати я к нему направилась. В принципе, мне было все равно, куда идти и где пристроить свой зад. Машина Берсеньева вполне сгодится.
— Бахилы, — кивнул он на мои ноги. — Ты забыла их снять.
— Ага, — сказала я, стянула бахилы и, вернувшись к дверям больницы, выбросила их в урну.
Ожидая меня, Берсеньев завел мотор и даже открыл дверь со стороны пассажира. Но когда я села рядом, с места не тронулся. Барабанил пальцами по рулю и насвистывал веселый мотивчик, устремив взгляд в лобовое стекло. Потом повернулся ко мне и спросил без усмешки:
— Глубокие душевные переживания?
— Что-то вроде этого. Жизнь бьет ключом и в основном по темечку. Решил навестить Агатку? — на всякий случай поинтересовалась я.
— Не-а, за тобой приглядываю.
— Ну-ну…
— Ну-ну, — передразнил он. — Скажи-ка мне, неразумное создание, ты чего хочешь: убедиться, что твой Стас жену не убивал, или засадить его в тюрьму? Я не просто так спрашиваю. Хотелось бы знать твои потаенные мысли, прежде чем займемся этим убийством. Говоря проще, будем мы парня закапывать или поможем выбраться из дерьма?
— Отвали, — ответила я, продолжая сидеть в машине. Наверное, по этой причине моим ответом Берсеньев не впечатлился.
— Если ты надумала заставить его немного помучиться и все такое… то лучше не надо. Парни вроде Стаса этого не оценят. У таких, как он, все предельно ясно: враги, значит, враги. И никаких соплей и тяжких вздохов. Он лучше сдохнет, чем признается, что жизнь без тебя ему в тягость. Тебе это в голову не приходило?
Я почувствовала что-то вроде беспокойства, а потом появилась надежда, которая скорее напугала. А еще появилась мысль, вызвавшая щемящую тоску, что в этот момент больше всего на свете я хотела бы видеть рядом Стаса, а вовсе не Берсеньева.
— В мою голову приходят разные мысли, — усмехнулась я. — В основном светлые. Но твоя возвышенная речь моего разума не достигла.
— Неудивительно. Разум — это вообще не про тебя.
— Ладно, я почти что обезьяна. Что дальше?
— Повторяю в сотый раз: видимость правды — еще не правда. Твой Стас жену не убивал, а просто сказать тебе об этом счел ниже своего достоинства.
— Откуда ты знаешь о нашем разговоре? — растерялась я.
— Достаточно взглянуть на твою скорбную физиономию. Тебе твоя история кажется чем-то исключительным, на самом деле все старо как мир.
— И похожа на твою? — неожиданно для себя задала я вопрос.
— Далась тебе моя история. Давай сосредоточимся на твоей. У тебя нет повода особенно доверять Стасу. И ты решила, что убил он. Верно?
— Ищи бабло, — хмыкнула я, напомнив Берсеньеву его собственные слова.
— Совершенно справедливо, милая. Прежде всего такой парень, как Стас, проявил бы заботу о том, чтобы убийство с ним не связали. Уверен, он умеет обтяпывать подобные делишки и об алиби уж точно бы позаботился, это во-первых. Во-вторых, ему не было нужды ее убивать. Девчонка ему доверяла, значит, он мог не спеша пристроить все ее денежки на счета в иностранных банках и оставить девоньку с носом, не прибегая к физическому насилию. В-третьих и главных. Он не собирался делать ни того, ни другого, потому что сразу после возвращения в Питер подал на развод.
Я слушала его, хмурилась и, должно быть, выглядела довольно глупо: глаза растерянные и рот приоткрыт.
— Откуда ты… — пробормотала я где-то через минуту.
— Давай без дурацких вопросов. Главное, что сей факт ментам тоже известен. Твой Стас был намерен развестись с женой, а вовсе не убивать ее. Она о его намерениях знала очень хорошо, о предстоящем разводе, я имею в виду. И подалась в родной город. Интересно, почему? Конечно, родные стены в минуты переживаний лечат, но вдруг была еще причина? К ней мы, кстати, вернемся. Сейчас важно, чтобы ты уяснила: задумав избавиться от супруги с целью заграбастать ее денежки, с благоверной не разводятся. Это понятно? Слушай дальше. Сегодня я порасспросил кое-кого об этом убийстве… Что ты глаза таращишь? У меня полно знакомых, и я умею расположить к себе людей, оттого знаю куда больше, чем ты… Стас появился в городе на следующий день после покушения на твою сестрицу. Ты можешь считать это совпадением или вообще невесть что придумать, но у меня есть версия куда более правдоподобная. В Агатку стреляли, а это значит, вы ввязались во что-то опасное. Где сестрица, там, конечно, и ты. В ваших отношениях с любимым сам черт ногу сломит, остается лишь догадываться, почему он просто не пришел к тебе, а болтался за тобой по городу в качестве личного охранника. Но двадцать четыре часа в сутки он наблюдать за тобой не мог, и появились ребята из охранного агентства, с одним из которых мы свели знакомство.
— Так ты знал… — начала я, но Берсеньев перебил:
— Не только знал, но и намекал весьма прозрачно. Но ты осталась глуха к моим словам. Стас жил в гостинице, рассчитывая, что благоверная не узнает о его присутствии в городе. Но вчера вдруг появился в ее квартире. Не просто появился. Соседи слышали, как они скандалили. Парень слегка ее поколотил. По крайней мере, фингал под ее глазом возник не без его участия, в чем он честно признался ментам. Потом он хлопнул дверью и уехал, этому есть свидетели. Те же соседи. А Настя в слезах позвонила подруге, умоляя о поддержке. Через сорок минут подруга уже стояла на лестничной клетке. Редкий случай, когда время убийства известно с точностью: промежуток с 20.20 до 21.00. Дверь квартиры заперта, на звонки никто не отвечал. Подруга, напуганная рассказом о семейном скандале, собрала соседей, а затем вызвала милицию. Вскрыли дверь и обнаружили труп. Если бы Стас сразу же отправился в гостиницу, то алиби ему было бы обеспечено. Но он вместо этого торчал под твоими окнами.
