– Вот магазин, о котором нам говорила Милли Казинс, –
показала Элиза.
– Что-то непохоже на супермаркет будущего, – фыркнул Джон.
– Да, ты прав, – осторожно согласилась Элиза. Оба старались
вести себя со взаимной осторожностью. Они были женаты почти два года и все еще
очень любили друг друга, но поездка из Сент-Луиса оказалась весьма
продолжительной, особенно в автомобиле со сломанным радиоприемником и
неисправным кондиционером. Джон возлагал большие надежды на то, что им
понравится здесь летом, в Уиллоу (еще бы, ведь Университет штата Миссури
оплачивал все их расходы). Но, по его мнению, понадобится не меньше недели,
чтобы отдохнуть после поездки и почувствовать себя как дома. А если погода
установится такой жаркое, как сейчас, даже не нужно и особой причины, чтобы
вспыхнула искра ссоры. Ни одному из них не хотелось, чтобы лето начиналось
таким образом.
Джон медленно поехал по Мейн-стрит по направлению к магазину
в центре Уиллоу, торгующему скобяным и прочим товаром. По одну сторону крыши
свисала ржавая вывеска с голубым орлом, и он понял, что здесь размещается еще и
почтовое отделение. В лучах заходящего солнца магазин выглядел сонным.
Единственный автомобиль – помятый «вольво» – стоял у вывески «ИТАЛЬЯНСКИЕ
САНДВИЧИ, ПИЦЦА, ГРОГ, ЛИЦЕНЗИИ НА РЫБНУЮ ЛОВЛЮ».
По сравнению с остальным городом казалось, здесь кипит
жизнь. В витрине шипела неоновая реклама пива, хотя до наступления темноты
оставалось почти три часа. «Решительный шаг, – подумал Джон, – Надеюсь,
владелец магазина получил разрешение на эту рекламу у городских властей, прежде
чем установил ее н витрине».
– Мне казалось, что летом Мэн – рай для отдыхающих, –
заметила Элиза.
– Судя по тому, что мы пока видели, похоже, Уиллоу находится
в стороне от основных туристских центров, – отозвался он.
Они вышли из машины и поднялись на крыльцо. Пожилой мужчина
в соломенной шляпе сидел в кресле-качалке с плетеным камышовым сиденьем и
смотрел на них маленькими проницательными голубыми глазками. Он сворачивал
самокрутку, просыпая табачные крошки на собаку, распростершуюся у его йог. Это
была большая собака, порода ее не поддавалась определению. Лапы собаки
вытянулись под изогнутыми полозьями кресла-качалки. Старик не обращал внимания
на собаку, казалось, даже не замечал, что она здесь, однако всякий раз, когда
качался вперед, полозья качалки останавливались в четверти дюйма от ее лап.
Почему-то это поразило Элизу.
– Добрый вам день, леди и джентльмен, – произнес старый
господин.
– Здравствуйте, – ответила Элиза, робко улыбнувшись в ответ.
– Привет, – сказал Джон. – Меня зовут…
– Мистер Грэхем, – спокойно закончил за него старик. – Вы –
мистер и миссис Грэхем. Те самые, что арендовали на лето Хемпстед-Плейс.
Слышал, что вы пишете какую-то книгу.
– Да, об иммиграции французов в семнадцатом столетии,
-кивнул Джон. – Новости быстро расходятся здесь, не правда ли?
– Это верно, расходятся они тут быстро, – согласился старик.
– У нас маленький городок, как вы уже, наверное, заметили. – Он сунул сигарету
в рот, там она быстро расклеилась, осыпав абаком лапы и шерсть лежащей рядом
собаки. Пес даже не шевельнулся.
– А, черт побери, – проворчал старик и смахнул папиросную
бумагу, прилипшую к его нижней губе. – Жена больше не хочет, чтобы я курил.
Утверждает, что это грозит раком не только мне, но и ей.
– Мы приехали в город, чтобы купить кое-какие припасы, –
ерзала Элиза. – Дом, что мы сняли, старый и великолепный, но все шкафы пустые.
– Это верно, – согласился старик. – Рад встретиться с вами.
Меня зовут Генри Иден. -Он протянул руку в их сторону. Джон пожал ее, и Элиза
последовала его примеру. Оба пожимали искалеченную старостью руку осторожно, и
старик кивнул, словно давая понять, что ценит их заботу. – Я ожидал вашего
приезда полчаса назад. Вы, должно быть, раз или два свернули по ошибке в другую
сторону. Для такого маленького городка, как этот, у нас слишком много дорог. –
Он засмеялся, издав при этом глухой бронхиальный звук, перешедший в надсадный
кашель курильщика. – Да, у нас в Уиллоу масса дорог, это уж точно! – Он снова
засмеялся.
Джон нахмурился.
– Почему вы ожидали нас?
– Люси Дусетт позвонила и сказала, что мимо нее проехали
незнакомые люди, – пояснил Иден. Он достал кисет с табаком, развязал его, сунул
пальцы внутрь и достал пачку папиросной бумаги. – Вы не знакомы с Люси, но она
говорит, что вы знакомы с ее внучатой племянницей, миссис.
– Вы имеете в виду двоюродную бабушку Милли Казинс? –
спросила Элиза.
– Да, мэм, – кивнул Иден. Он набрал табаку на листом
папиросной бумаги, но большая его часть продолжала сыпаться на лежащую собаку.
Как раз в тот момент, когда Джон Грэхем подумал, что собака, может быть,
мертвая, она подняла хвост, и громко оповестила об обратном. «Ну вот, а ты уже
решил…» – укорил себя Джон.
– В Уиллоу вообще-то почти все являются родственниками, –
продолжал старик. – Люси живет у подножия холма. Я сам собирался позвонить вам,
но раз она сказала, что вы все равно едете сюда…
– Откуда вы знали, что мы приедем сюда? – спросил Джон.
Генри Иден пожал плечами, словно говоря: а куда еще можно
ехать здесь?
– Вы хотели поговорить с нами? – спросила Элиза.
– Придется, пожалуй, – сказал Иден. Он лизнул, самокрутку и
сунул ее в рот. Джон ожидал, что она развалится, как и предыдущая. У него
голова шла кругом из-за всего этого, словно он случайно вошел в городское
отделение ЦРУ.
Сигарета каким-то образом не развалилась. К одной из ручек
кресла был приклеен клочок наждачной бумаги. Иден чиркнул по ней спичкой и
поднес пламя к сигарете, половина которой тут же исчезла в огне.
– Мне кажется, вам со своей миссис было бы неплохо провести
эту ночь где-нибудь не в нашем городе, – сказал он наконец.
Джон недоумевающе мигнул.
– Как это не в городе? Зачем нам уезжать отсюда? Мы только
что приехали.
– Между прочим, мистер, это действительно хорошая мысль, –
послышался голос позади Идена.
Муж и жена Грэхем повернули головы и увидели за порогом
магазина высокую женщину со сгорбленными плечами. Она смотрела на них из-под
старой жестяной рекламы сигарет «ЧЕСТЕРФИЛД» – «ДВАДЦАТЬ ОДИН ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ СОРТ
ТАБАКА ДАЕТ ВАМ ВОЗМОЖНОСТЬ ДВАДЦАТЬ РАЗ НАСЛАДИТЬСЯ ПРЕВОСХОДНЫМ ТАБАЧНЫМ
ДЫМОМ».
Она вышла на крыльцо. Ее лицо было болезненно-желтым и
усталым, но не несло на себе печати тупости. В одной руке она держала буханку
хлеба, а в другой коробку с шестью бутылками пива «Даусон-эль».
