– Я Лаура Стэнтон, – сказала она. – Мне очень приятно
познакомиться с вами. Здесь, в Уиллоу, нам хочется быть гостеприимными, но
сегодняшний вечер – сезон дождя.
Джон и Элиза озадаченно посмотрели друг на друга. Элиза
взглянула на небо. За исключением нескольких облачков, типичных для хорошей
погоды, оно было прозрачным, голубым, без единого пятнышка.
– Я знаю, что небо чистое, – сказала женщина по фамилии
Стэнтон, – но это ничего не значит, правда, Генри?
– Совершенная правда, – ответил Иден. Он сделал одну
гигантскую затяжку из своей укороченной сигареты и бросил окурок через перила
крыльца.
– Чувствуется сильная влажность воздуха, – сказала Стэнтон.
– В этом все дело, верно, Генри?
_ Да, – согласился Иден, – пожалуй. Прошло семь лет. День в
день.
– С того самого дня, – кивнула Лаура Стэнтон.
Оба с ожиданием посмотрели на Грэхемов.
– Извините меня, – сказала наконец Элиза. – Я ничего не
понимаю. Это что, какая-нибудь местная шутка?
На этот раз Генри Иден и Лаура Стэнтон переглянулись, затем
одновременно, словно сговорившись, вздохнули.
– Мне это кажется отвратительным, – пробормотала Лаура
Стэнтон, хотя Джон Грэхем не понял, обращалась ли она к старику или говорила
сама с собой.
– Ничего не поделаешь, – ответил Иден, – это необходимо.
Она кивнула и снова глубоко вздохнула, словно опустила на
землю тяжелый груз и знает, что ей придется снова его поднять.
– Это происходит не так уж часто, – сказала она, – потому
что сезон дождя наступает в Уиллоу только раз в семь лет…
– Семнадцатого июня, – вставил Иден. – Сезон дождя приходит
в Уиллоу каждые семь лет семнадцатого июня. Этот день никогда не меняется, даже
в високосные годы. И всего лишь одна ночь, но ее всегда называют сезоном дождя.
Провалиться мне на этом месте, если я знаю почему. А ты не знаешь, Лаура?
– Нет, – сказала она. – Ты лучше бы не прерывал меня, Генри.
Мне кажется, ты становишься по-старчески слабоумным.
– Ну что ж, извини меня, что я все еще жив. Я случайно упал
с погребальных дрог, – с очевидным раздражением ответил старик.
Элиза бросила на Джона испуганный взгляд. «Они издеваются
над нами? – читалось в нем. – Или они оба сошли с ума?»
Джон так не думал, по ему всей душой захотелось отправиться
за продуктами в Огасту вместо Уиллоу; там по дороге они могли бы быстро
перекусить.
– А теперь слушайте, – исполненным доброты голосом
обратилась к ним женщина по имени Стэнтон. – Мы забронировали для вас комнату в
мотеле «Уондервью» на Уолуич-роуд – если хотите, конечно. Мотель переполнен,
однако его администратор – мой двоюродный брат, и ему удалось освободить для
вас одну комнату. Вы можете вернуться сюда завтра и проведете с нами все
остальное лето. Мы будем этому очень рады.
– Если это шутка, то она мне непонятна, – сказал Джон.
– Нет, это не шутка, – ответила женщина. Она взглянула на Идена,
который быстрой незаметно кивнул, словно говоря: продолжай, сейчас не время
останавливаться. Женщина снова посмотрела на Джона и Элизу, собралась,
казалось, с силами и сказала: – Видите ли, ребята, каждые семь лет здесь у нас
в Уиллоу хлещет дождь из жаб. Теперь вы знаете причину.
– Из жаб, – произнесла Элиза каким-то далеким, задумчивым
голосом, словно говоря: «Скажите, что все это мне снится».
– Из жаб, конечно, – спокойно подтвердил Иден.
Джон осторожно огляделся по сторонам в поисках помощи – если
таковая понадобится. Но Мейн-стрит была совершенно пустынной. Не только
пустынной, заметил он, больше того – все окна на ней были закрыты ставнями. Ни
одного автомобиля на проезжей части. Ни одного пешехода ни на той, ни на другой
стороне улицы.
«Мы можем попасть в серьезную переделку, – подумал он. –
Если эти люди настолько чокнутые, нас ждут большие неприятности». Внезапно он
вспомнил короткий рассказ Шерли Джексон «Лотерея» – в первый раз после того,
как читал его в школе.
– Только не думайте, что я стою тут перед вами и говорю лишь
потому, что мне этого хочется, – сказала Лаура Стэнтон. – Дело в том, что я
исполняю свой долг. И Генри тоже. Видите ли, это не просто легкий дождик из
жаб. Это настоящий ливень.
– Пошли, – сказал Джон Элизе, взяв ее под руку. Он улыбнулся
обоим пожилым людям, и его улыбка выглядела такой же фальшивой, как
шестидолларовая банкнота. – Был рад с вами познакомиться. – Он помог Элизе
сойти с крыльца, оглядываясь по пути на старика и сутулую женщину с
болезненно-желтым лицом. По какой-то причине он не решался повернуться к ним
спиной.
Женщина сделала шаг следом, отчего Джон едва не споткнулся и
не упал на последней ступеньке крыльца.
– Я знаю, что в это трудно поверить, – призналась женщина. –
Вы, наверное, принимаете меня за сумасшедшую.
– Ничуть, – ответил Джон. Казалось, широкая фальшивая улыбка
на его лице достигла мочек ушей. Милосердный Господь, зачем только он уехал из
Сент-Луиса? Он одолел почти полторы тысячи миль в машине с неисправным
радиоприемником и неработающим кондиционером лишь для того, чтобы встретить
фермера Джекиля и миссис Хайд.
– Впрочем, все в порядке, – сказала Лаура Стэнтон, и
сверхъестественное спокойствие в ее голосе заставило его остановиться у вывески
«ИТАЛЬЯНСКИЕ САНДВИЧИ», в шести футах от «форда». – Даже те, кто слышал о
дождях из лягушек, жаб, птиц и тому подобном, не слишком хорошо понимают, что
происходит каждые семь лет в Уиллоу. И все-таки примите добрый совет: если уж
вы твердо решили остаться здесь, не выходите из дома. Внутри дома вы будете в
наибольшей безопасности.
– И как следует закройте ставни, – добавил Иден. Собака
подняла хвост и издала долгий стонущий звук, словно подтверждая слова своего
хозяина.
– Мы.., мы обязательно сделаем это, – произнесла Элиза
слабым голосом. Джон открыл дверцу с пассажирской стороны «форда» и почти
втолкнул ее внутрь.
– Можете не сомневаться, – сказал он сквозь застывшую на его
лице широкую улыбку.
– «Приезжайте поговорить с нами завтра, – выкрикнул Иден
Джону, спешившему к водительской дверце на противоположной стороне машины. –
Заходите к нам завтра, тогда вы почувствуете себя несколько безопаснее. – Он
помолчал и добавил: – Если вы еще будете здесь завтра, разумеется.
Джон махнул рукой, сел за руль, и они уехали.
***
На крыльце на мгновение воцарилась тишина. Старик и женщина
с болезненно-желтым лицом следили за исчезающим на Мейн-стрит «фордом». Он
умчался со значительно большей скоростью, чем та, с которой приехал.
